Нам нужна революция

Каково же было удивление Юрия Васильевича, когда Представитель Президента России на полном серьезе зачитал письмо-резолюцию начальника Охотуправления А. Сидоренкова, в котором тот обещал выделить Районному обществу охотников и рыболовов 80 тыс. гектаров охотугодий сразу же, как только это общественное объединение выйдет из состава «Росохотрыболовсоюза». А от себя он добавил, что это маленькое условие вполне выполнимо, а конфликт разрешен.

Ответил Зайцев ему не сразу — на такое заявление найти слова было трудновато, да еще смысл сказанного надо было усвоить и понять, не шутка ли это. А когда понял, что никто из присутствующих шутить и не думал, слова нашлись само собой.

— Так что, вы, как Полномочный Представитель Президента России, от его, значит, имени предлагаете мне предать тех людей, которые мне верят, как их предают сегодня чиновники из районной и областной администрации? И все это без зазрения совести вы говорите от имени Президента страны?..

Нет, Зайцев никого не смутил своими словами, ему даже показалось, что они повеселели. И вспомнив все это, я невольно изумлялся тому стойкому спокойствию, с которым Ермошенко пытается разрешить проблемы законным путем и не теряя надежды.

— Ну, а если губернатор по каким-то причинам не захочет или не сможет помочь вам? — спросил я больше из любопытства, чем в ожидании оригинального ответа. — У него и без вас серьезных забот хватает.

Виктор Васильевич поежился, замедлил шаг, потом совсем остановился и, глядя себе под ноги, задумчиво произнес:

— Тогда остается последняя инстанция. Среди охотников в области сейчас такое брожение недовольства политикой местных властей и чиновниками Охотуправления, что они готовы снова поставить свои подписи под протестом против существующего произвола и беззакония. Но эти десятки тысяч подписей будут направлены уже новому губернатору, — Ермошенко вдруг запнулся и со вздохом обронил: — Да, и к Маслову я тоже никак не могу попасть на прием…

Я промолчал. Мне было известно, начальник Облохотуправления генерал А. А. Сидоренков недавно был повышен в звании. Очевидно, за службу. Только кому?

Зов потревоженной бездны

14 января 2003 года в 10 час. 47 мин. утра на тамбовском производственном химическом предприятии ОАО «Пигмент» произошел взрыв. Об этом трагическом событии я услышал из сообщения по радио без каких бы то ни было подробностей, однако тревога уже не отпускала. Летом прошлого года я ездил в Тамбов в командировку, где и должен был познакомиться с проблемами, связанными с глубинным захоронением токсичных химических отходов. Именно предприятие «Пигмент» и стало объектом изучения данного вопроса — сложного и противоречивого даже с точки зрения специалистов. Ведь Тамбов использует исключительно подземные водоносные горизонты для снабжения жителей города водой. А тут, получается, под себя же и отраву закачивают. Где логика? Мало ли что может произойти, и тогда химические вещества способны будут загрязнить единственный источник городского водоснабжения — реки здесь почти уже не годятся для такой цели. И вот этот взрыв на «Пигменте»…

Я еще не забыл слова бывшего заместителя руководителя Управления природными ресурсами по Тамбовской области, ответственного за Государственную экологическую службу, кандидата химических наук Валерия Семеновича Балакина: «Проблема не в том, насколько безопасна подземная закачка токсичных химических отходов. Это делают и американцы, и французы… Вопрос у нас в ином — насколько устойчив в геологическом плане тот слой пород, куда мы закачиваем промышленные отходы. Например, не содержит ли он геологических разломов. Ведь изменения, деформации, в пласте пород вполне могут возникнуть в связи с землетрясением или чем-то еще. И тогда масса токсичныхподземных вод станет расползаться, загрязняя и пресную воду, которую мы качаем для нужд городского населения. Тем более, что проведенные исследования показали — вдоль реки Цны разлом все же проходит…»

Однако, как вскоре выяснилось, данная проблема оказалась и серьезнее, и глубже. Но и решение ее было в руках людей далеко не слабых и профессионально честных.

Следы прошлых побед

Река Цна в городе, в районе промышленной зоны, выделялась своей однобокостью — один берег был высок, крут и обрывист, зеленый от травы и редких деревьев, а другой — низок и лесист, с пойменным разливом, не утяжеленный застройками. Солнце припекало, хотелось искупаться, но вода в реке была ненадежно мутноватой, хотя, вполне возможно, что такой она мне показалась сверху. Но к этому примешивалось и еще одно чувство — странно было как-то осознавать, что где-то там под ногами, на глубине примерно 800 метров, почти в преисподней, плескались 50 миллионов кубометров токсичных химических отходов, полвека уже закачиваемых туда с территории предприятия «Пигмент».

— Вот, в каких-нибудь пятистах метрах от берега и был построен в сорок девятом году анилино-красочный завод, — продолжал Валерий Семенович. — Химическая промышленность в Тамбове в послевоенные годы развивалась бурно. Но если другие химические предприятия отходы свои сбрасывали прямо в реку, то на этом заводе сразу был построен специальный цех для биологической очистки промышленных стоков. Часть отходов спускали в озеро, которое рядом с заводом находилось, а часть в реку. Жители в те времена частенько наблюдали, как разноцветные ручьи бежали в Цну. И с этим надо было что-то делать…

В начале 50-х годов на территории анилино-красочного завода были проведены исследования геологических пород на глубине более 1000 м. На уровне 700–800 м геологи обнаружили слой слабо водонаполненных известняков, которые могли бы промышленные сточные воды с растворенными в них токсичными химическими веществами впитывать в достаточном количестве и фильтровать. Экологической опасности, по заключению экспертов, такая закачка токсичных химических отходов не представляла. Известняки образовывали сплошной слой без пустот, пустоты создавали бы высокое давление, способствовавшее возникновению каких-то непредвиденных биологических изменений. Сверху этот слой прикрывал высоко минерализированный водоносный горизонт и слой глин до 120 м толщиной. То есть закачка отходов под давлением должна была производиться в известняковые породы, залегавшие на 500 м ниже водоносного слоя. По проекту, подготовка промышленных водных стоков осуществлялась в спеццехе биологической очистки.

Была пробурена сеть наблюдательных скважин — одни ниже известняков, другие — выше. Через эти скважины проводился и контроль отравляющих веществ в слое. Сам участок глубинного сброса был оконтурен скважинами.

На тот период это была передовая технология по глубинному захоронению токсичных химических отходов. И в экологическом, и в экономическом плане. Конечно, специалисты понимали, что сооружать полигон для захоронения химических отходов на территории завода, а тем более, в черте города — вариант не из лучших. В идеале его надо бы расположить где-нибудь за городом, подальше от людских поселений, туда и возить отходы. Но это было крайне невыгодно. Однако, как бы геологи не уверяли в надежности глубинного захоронения отходов на территории «Пигмента», идеальных пород не существует. Дефекты в слое известняков должны быть, тем более, что каждый метр пород не исследуешь. А если так, то промышленные стоки, закачиваемые в известняки под давлением, обязательно эти дефекты рано или поздно обнаружат. Недаром в народе говорится, что вода дырочку найдет. А отыскав, начнет просачиваться, размывая и увеличивая ее. Вопрос только во времени. Ну а дальше что? Очевидно, придется выбирать: экономика или экология? До сих пор правила балом экономика. Иначе как объяснить, что однажды, по рекомендации московских специалистов, решено было съэкономить деньги и ликвидировать специальный цех по биологической очистке промышленных стоков. Взамен был предложен более простой способ — соорудить на территории «Пигмента» каскад прудов. Отходы сливаются сначала в один пруд, там вредные химические вещества взаимодействуют, в результате выпадает твердый осадок. Затем переливаем все это в следующий пруд, там идет окончательное осветление промышленных стоков, после чего их можно закачивать под землю.