В разреженном воздухе

Несмотря на все сомнения, в январе Хант все-таки согласилась на неоплачиваемую работу и уже в конце марта встречала команду в Непале стремясь внести свой вклад в успех экспедиции. Но одновременно управлять базовым лагерем и оказывать медицинскую помощь двадцати пяти членам команды в условиях отдаленного высокогорья оказалось значительно труднее, чем предполагалось. (Для сравнения, Роб Холл платил двум высококлассным специалистам — командному терапевту Каролине Маккензи и менеджеру базового лагеря Хелен Уилтон, выполнявшим вдвоем ту же работу, что делала Хант в одиночку и бесплатно.) Помимо этих затруднений, у Хант возникли проблемы с акклиматизацией, и она страдала серьезными головными болями и одышкой почти во все время пребывания в базовом лагере.

Во вторник вечером, после того как эвакуация потерпела неудачу и Нгаванг был возвращен в базовый лагерь, болезнь шерпа продолжала прогрессировать, отчасти потому, что и сам Нгаванг, и Нгима упрямо сопротивлялись всем усилиям Хант пролечить Нгаванга, настаивая на том, что у него нет отека легких. Еще днем доктор Маккензи послала срочное радиосообщение американскому доктору Джиму Литчу с просьбой поторопиться в базовый лагерь, чтобы помочь в лечении Нгаванга. Доктор Литч — уважаемый знаток высокогорной медицины, который в 1995 году поднимался на Эверест, прибыл к семи часам вечера, поднявшись от Фериче, где он служил добровольцем в клинике Гималайской спасательной ассоциации. Он нашел Нгаванга в палатке под присмотром шерпа, который позволил Нгавангу снять кислородную маску. Обеспокоенный состоянием Нгаванга, Литч был шокирован тем, что тот обходится без кислородной поддержки, к тому же Литч не мог понять, почему Нгаванга не эвакуировали из базового лагеря. Литч нашел Хант, больную, в ее палатке, и сказал о своем беспокойстве.

К этому времени Нгавангу стало совсем трудно дышать. Его немедленно вернули на кислородную поддержку, и на следующее утро — на среду 24 апреля — был затребован вертолет. Поскольку тучи и снежные шквалы сделали полет невозможным, Нгаванга погрузили в корзину, и шерпы под присмотром Хант понесли его вниз по леднику к Фериче.

После полудня мрачный Холл, не скрывая своей озабоченности происходящим, сказал: «Нгаванг сейчас в большой опасности. У него один из худших случаев отека легких, которые мне когда-либо приходилось видеть. Его следовало бы отправить вертолетом еще вчера утром, когда еще был шанс. Если бы заболел один из клиентов Скотта, а не шерп, не думаю, что его лечили бы так же небрежно. Пока они спустят Нгаванга в Фериче, возможно, будет уже слишком поздно, чтобы его спасти».

В среду вечером, когда больной шерп прибыл в Фериче после девятичасового путешествия из базового лагеря, его состояние продолжало ухудшаться, несмотря на то, что его поддерживали баллонным кислородом и теперь он находился на высоте 4270 метров, а это не намного выше уровня, на котором находилась деревня, где он провел большую часть своей жизни. Ошеломленная Хант решила поместить его в герметичную барокамеру, которая была установлена в лоджии, примыкающей к клинике Гималайской спасательной ассоциации. Будучи не в состоянии понять, какая может быть польза от этой жуткой камеры, Нгаванг попросил, чтобы вызвали буддистского ламу. Прежде чем согласиться на эту экзекуцию, он потребовал, чтобы в барокамеру вместе с ним положили молитвенник.

Барокамера функционирует правильно, если обслуживающий персонал постоянно подкачивает в нее свежий воздух с помощью ножного насоса. Два шерпа по очереди качали насос, пока изнуренная Хант следила за состоянием Нгаванга через пластиковое окошко в изголовье камеры. Около восьми часов вечера один из шерпов по имени Иета заметил, что у Нгаванга появилась пена изо рта и он явно прекратил дышать. Хант рывком открыла камеру и определила, что у него произошла остановка сердца — видимо из-за того, что он захлебнулся рвотной массой. Она начала делать ему искусственное дыхание и массаж сердца и сразу же позвала врача Ларри Силвера, одного из добровольцев в штате клиники Гималайской спасательной ассоциации, который находился в соседней комнате.

«Я был там через несколько секунд, — рассказывает Силвер. — Кожа Нгаванга была синего цвета. Все вокруг него было перепачкано рвотными массами, а его лицо и грудь были покрыты розовой пенистой слизью. Все было в ужасном беспорядке. Ингрид делала ему искусственное дыхание „рот в рот“, не обращая внимания на рвоту. Мне было достаточно одного взгляда на ситуацию, чтобы понять: „Этот парень умрет если не будет интубирован“». Силвер быстро сбегал в находящуюся рядом клинику за приборами скорой помощи, вставил эндотрахейную трубку в горло Нгаванга и начал подавать кислород в его легкие, сначала ртом а потом ручным насосом, к этому времени у шерпа начали восстанавливаться пульс и кровяное давление. Однако ко времени, когда сердце Нгаванга начало биться вновь, прошло приблизительно десять минут, и все это время его мозг оставался почти без кислорода. Как заметил Силвер: «Десять минут без пульса и необходимого уровня кислорода в крови — это более чем достаточное время, чтобы нанести серьезный неврологический вред».

Последующие сорок часов Силвер, Хант и Литч по очереди подкачивали кислород в легкие Нгаванга с помощью насоса, сжимая его вручную двадцать раз в минуту. Когда выделения поднимались и забивали сгустками трубку, вставленную в горло шерпа, Хант отсасывала ртом содержимое трубки, чтобы прочистить ее. Наконец в пятницу, 26 апреля, погода достаточно улучшилась для того, чтобы произвести эвакуацию вертолетом, и Нгаванг был отправлен в больницу в Катманду, но он так и не выздоровел. За последующие недели он ослабел в больнице, руки его болтались как плети, мускулы атрофировались, его вес стал меньше 80 фунтов. К середине июня Нгаванг умрет, оставив в Ролвалинге жену и четверых дочерей.

Как ни странно, большинство альпинистов на Эвересте знали о состоянии Нгаванга меньше, чем десятки тысяч людей, которые были вдалеке от горы. Информация распространялась благодаря Интернету, а для многих из нас в базовом лагере не было доступа к этой информации. К примеру, товарищ по команде мог позвонить домой по спутниковому телефону в Новую Зеландию или Мичиган и узнать от своей супруги, имеющей выход в Интернет, чем заняты южноафриканцы во втором лагере.

По крайней мере пять сайтов в Интернете получали донесения [37] от корреспондентов из базового лагеря Эвереста. Команда южноафриканцев содержала свой сайт, так же как и международная коммерческая экспедиция Мэла Даффа. Телевизионная программа «Nova» компании PBS организовала тщательно разработанный и очень информативный сайт, на котором размещалась ежедневно обновляемая информация от Лисла Кларка и выдающегося историка Эвереста Одри Солкелда, который был членом экспедиции «MacGillivray Freeman IМАХ». (Возглавляемая известным кинорежиссером и опытным альпинистом Дэвидом Бришерсом, который сопровождал Дика Басса при подъеме на Эверест в 1985 году, команда IMAX снимала полноформатный фильм, стоимостью в пять с половиной миллионов долларов, о подъеме на вершину.) Экспедиция Скотта Фишера имела не менее двух корреспондентов, посылающих донесения на пару конкурирующих сайтов.

Джен Бромет, которая ежедневно делала отчеты для «Outside online» [38], была одной из корреспонденток команды Фишера, но она не была клиенткой и не имела разрешения подниматься выше базового лагеря. Однако вторая Интернет-корреспондентка в команде Фишера была клиенткой и имела намерение пройти весь путь к вершине. Она посылала ежедневные донесения с маршрута для интерактивных масмедиа компании NBC. Ее звали Сэнди Хилл Питтман, и никто на горе не привлекал к себе такого пристального внимания и не порождал так много сплетен, как она.

Питтман была миллионершей из высшего света и альпинисткой. Она вернулась на Эверест в третий раз, чтобы попытаться подняться на вершину. В этом году она была решительно настроена достичь вершины и, таким образом, завершить свою сильно нашумевшую кампанию по восхождению на Семь вершин.