Жрецы и жертвы Холокоста. Кровавые язвы мировой истории

И ещё несколько отрывков из той же книги, в которой речь идёт о спасении влиятельной и богатой верхушки венгерских евреев.

Рассказывает Лесс (следователь, допрашивавший Эйхмана. — Ст. К.): «Вот документ обвинения 11-го Нюрнбергского процесса военных преступников. Он <…> касается отправки 318 венгерских евреев в Швейцарию». Эйхман: «Да, речь идёт о нелегальном переходе» (далее успоминается штандартенфюрер Бехер. — Ст. К.) «Он, собственно, договаривался с д-ром Кастнером, но я эту переброску в Швейцарию не проводил. Я должен был только сказать пограничной службе, чтобы им не чинили препятствий, и позаботиться о прикрытии с венгерской стороны» (стр. 203).

Следователь Лесс напоминает Эйхману, что ему было указано из берлинского МИДа спасти «госпожу Глюк, еврейку и сестру Нью-Йоркского обербургомистра Ла Гардиа. Просим позаботиться, чтобы в связи с высоким положением брата госпожи Глюк её не отправили в общем порядке в Восточные области <…> чтобы при необходимости её можно было использовать в политических целях» (стр. 215).

В ответ на это Эйхман вспоминает:

«Так точно, это была весьма высокопоставленная еврейка. Наверное, был приказ, не меньше чем от самого Гиммлера, чтобы её придержали. И, возможно, её куда-нибудь отправили, точно так же, как Леона Блюма, или… или брата Леона Блюма» (стр. 215).

Леон Блюм впоследствии стал премьер-министром послевоенной Франции. Точно так же сионисты по сговору с нацистами спасали от Освенцима многочисленный клан Ротшильдов, точно так же в результате торга гиммлеровских эмиссаров с организацией Джойнт, базирующейся в Швейцарии, «несколько сот венгерских евреев, отобранных Кастнером <…> прибыли через концентрационный лагерь Берген-Бельзен в Швейцарию, чтобы оттуда уехать в Палестину. Однако причитающаяся за это немцам оплата в валюте, о чём была договорённость, не поступила» («Протоколы Эйхмана», стр. 233).

Но одновременно со «льготами», которые выдавали нацисты с сионистами известным привилегированным и нужным евреям, они согласованно и чётко формировали и отправляли в концлагеря на тяжкие работы, а порой и сразу в «Бабьи Яры» целые потоки беспородных, бессловесных, обманутых «овец израилевых» и при этом каждая из преступных сторон преследовала свои цели.

Из стенограммы допроса Эйхмана:

«Кастнера интересовали только молодые евреи из восточных областей Венгрии. Эти группы надо было пропустить нелегально и без ведома венгерского правительства через румынскую границу… Однажды д-р Кастнер пришёл с чемоданом иностранной валюты» (ст. 194).

«Речь шла о миллионе евреев, которых надо было доставить в какой-то пункт и освободить в обмен на десять тысяч грузовиков, пригодных к зимней эксплуатации, с обещанием не использовать их на западном фронте (на восточном — против наступающих советских войск, спасающих ещё оставшихся в живых польских, венгерских, румынских евреев, использовать было можно! — Ст. К.) <…> в это время Гиммлер сказал, что он хотел бы… переговорить с Хаимом Вейцманом» (стр. 190).

Из показаний Кастнера: «Эйхман продолжал: «мне нужны 65–70 тысяч венгерских евреев, пока что на Германской границе приняты только 38000. Мне нужно ещё не меньше 20000 евреев-землекопов на Юго-Восточный вал. В Рейхе копают рвы уже немецкие дети и старики!» (стр. 232).

Из допроса Эйхмана: «50 тысяч работоспособных евреев мужского пола должны быть доставлены в программе «Егер» <…> для замены русских военнопленных, необходимых для других работ»… «Я должен добавить, что это было время, когда людей отправляли в Палестину в обмен на промышленные товары» (стр. 226).

Вот так сионисты поставляли Рейху «промышленные товары», нужные для борьбы с наступающей Советской Армией.

Эйхман: «Если меня послали в Венгрию <…> с целью депортации, то я не говорил еврейским функционерам (Кастнеру и другим сионистам. — Ст. К.), что её не будет. Я никогда не врал еврейским функционерам»… Этими словами Эйхман пытается доказать израильскому суду, что еврейские функционеры и он, гестаповский чиновник, делали одно общее дело и что они виноваты не менее его:

«За время многолетнего общения, которое у меня было с еврейскими функционерами, не найдётся ни одного, кто мог бы меня упрекнуть, что я ему лгал… По приказу Гиммлера эшелоны шли все до одного в Освенцим» (стр. 187, 190).

И весьма любопытны страницы из книги протоколов допроса Эйхмана, где всплывает имя Рауля Валленберга.

Израильский следователь Авнер Лесс цитирует страницы из воспоминаний доктора Кастнера, в которых последний рассказывает о своей торговле с Эйхманом еврейскими жизнями:

«Затем он (Эйхман. — Ст. К.) перешёл к «злоупотреблению» иностранными паспортами. Он-де привлечёт к ответственности за это свинство швейцарского консула Лютца и Рауля Валленберга, представителя шведского Красного Креста. Но у него есть предложение: он забудет про обладание таких паспортов, если наша сторона добровольно представит ему 20000 евреев-землекопов. А иначе ему придётся отправлять всех евреев — без исключения — пешком!» (стр. 232).

Конечно, чтобы получить от Эйхмана разрешение на переброску нужных евреев с паспортами в спасительные нейтральные страны Европы, сионистские функционеры отправляли десятки тысяч других «евреев-землекопов» на работы в Освенцим или на Восточные рубежи для возведения укреплений.

Так что прав Вадим Кожинов, проницательно заметивший в статье «Война и евреи» некоторую особенность явления, именуемого Холокостом: «Евреи в отличие от цыган дали миру множество всем известных людей самых разных профессий и занятий, и поэтому еврейская трагедия находится в центре внимания. Но уместно напомнить и другое: кроме педагога и писателя Януша Корчака (Генрика Гольдшмита) затруднительно назвать каких-либо широко известных до войны евреев, погибших в Третьем рейхе, что так же противоречит представлению о тотальной гибели» (В. К. Стр. 318).

Да и Януш Корчак стал широко известен лишь после войны.

А сколько было в еврейских гетто и в многочисленных мелких лагерях смерти всяческих маленьких кастнеров, руководителей еврейских советов-юденратов, раввинов, через которых нацисты управляли евреями.

В Вильнюсском гетто главой Юденрата был сионист Якоб Генс, который по требованию немцев регулярно формировал партии евреев в Понары, где их расстреливали. В 2005 или в 2006 г. по Центральному ТВ об этом «Юденрате» шёл фильм. Телевизионный диктор зачитал кредо жреца Холокоста, отправившего на расстрел около 50 тысяч евреев: «Я взял на себя всю ответственность, и мне не страшно… Вы должны знать, что это был мой долг — обагрить руки в крови своего народа». Якоб Генс, пользуясь своей властью, жестоко подавлял у молодых евреев всякие попытки сопротивления. Но, как он ни служил нацистам, последним всё-таки расстреляли его. И поделом. А почему киевские евреи так покорно пошли к Бабьему Яру? Потому что немцы арестовали 9 киевских раввинов, приказали им обратиться к евреям Киева и убедить их, чтобы те собрались с вещами для переезда в безопасное место. Обманутых людей привели к Бабьему Яру. Об этом публицисту Ю. Мухину написал диссидент и правозащитник М. Кукобака, чьё письмо напечатано в книге Мухина «Евреям о расизме» (стр. 45–46).

А в Винницком гетто доктор Гершман выдал немцам 250 браиловских евреев, которые бежали к нему из зоны немецкой оккупации. (В самой Виннице хозяйничали румыны). Когда советские войска освободили Винницу, Гершман, естественно, был расстрелян, как коллаборационист. В 1943 году варшавские евреи перед восстанием сами истребили свою сионистскую верхушку, сотрудничавшую с нацистами. Но это редчайший случай в истории Холокоста.

Как утверждает книга И. Трунка «Юденрат», «по расчётам Фрейдигера половина евреев (из шести миллионов погибших в Холокосте. — Ст. К.) могла бы спастись, если бы они не следовали инструкциям еврейский советов» (изд. Мак-Миллан, Н.-Й., 1972). И на фоне этой деловой сионистско-нацистской эпопеи, по сравнению с которой пресловутый пакт Молотова — Риббентропа выглядит ничтожной тактической сделкой, я ещё раз хочу благодарным словом вспомнить подругу немецкого философа Хайдеггера Ханну Арендт, перед портретом которой я долго стоял в одном из залов древнего Марбургского университета, за её честную книгу «Банальность зла», написанную во время процесса Эйхмана в Иерусалиме: