Газета День Литературы 164 (2010 4)

Шли в небе облака, как на шашлык барашки,

а по лугам цвели люпины и ромашки,

и было, как всегда, сто метров в "стометровке",

и было, как всегда, пол-литра в поллитровке.

Сограждане мозги упорно напрягали,

чтобы вписать "стакан" и "хрен" по вертикали,

трудился интеллект могучий капитально,

а мимо жизнь текла вполне горизонтально.

Пришедшие с мечом, найдя войне замену,

лукавый щуря глаз, нам назначали цену,

мели по всей земле во все пределы мётлы,

на брошенных шприцах горело солнце мёртвых...

Ещё звучал язык есенинский, рубцовский,

и в Петербурге жил Глеб Яковлич Горбовский,

но каждый новый день мы ждали всё тревожней,

и новых двух друзей был старый враг надёжней.

Предчувствия мои меня не обманули…

***

Опять над нами тёмная завеса,

опять тебе отходную поют,

опять твою страну бесславят бесы,

и снова бьют и плакать не дают!..

В глухую стену, как подводник в "Курске",

стучи сильней, чтоб слышали в Кремле, –

что ты не "новый", а последний русский

в своей стране, на собственной земле.

Пора менять кручину на дубину,

мы исчерпали срок терпеть и ждать,

ты помни – кроме жалоб на судьбину

в России есть "наука побеждать"!..

Кто рвал хоругви наши и знамёна,

кто в наших детях души убивал, –

мы этих бесов вспомним поимённо,

как никогда никто не вспоминал!..

Чего уж там, нас так и так осудят!..

Переживём и этот катаклизм,

и пусть нам общим памятником будет

разрушенный в боях либерализм!

***

Тёмные, тяжёлые, осенние облака,

будто бы спрессованные, нахмуренные века,

никого не помня, не зная тут, –

словно над безлюдной землёй плывут.

Приглядись к подвижной, парящей их глубине,

сколько там теней, колеблющихся на мрачном дне,

– города и царства, жара и хлад,

и поднявший руку на брата брат.

Строит Ной ковчег свой, видишь, – первый плывущий храм,

плачет Иеремия, хохочет всемирный Хам,

тень слепого Гомера во тьме глухой

Книгу Откровенья гладит зрячей рукой...

Холодно, наверное, на север им плыть,

хочется, наверное, напиться и завыть!

***

Человек предполагает,

а Господь располагает,

но – откуда ни возьмись,

кто-то третий возникает,

тот, кто ножку подставляет...

Кто не знает, – берегись!

Человек предполагает,

ну, а бес – подстерегает,

как к нему ни повернись,

завлекает, подстрекает,

хает, лает, наливает...

Кто узнал, – скажите: "Брысь!.."

Ну, а кто предполагает,

пусть живёт себе, смекает:

всё решает только Тот,

Кто фигуры расставляет,

Кто их в ящик убирает,

и за Кем последний ход.

***

Почему так тревожно гудит этот ветер?

Потому что – не брат никому и не сват –

он всё тот же, всё тот же точь в точь в этот вечер,

как вчера, как полвека, полжизни назад...

Потому что, как музыка, небо и море,

он всё тот же, всё тот же в волнующей мгле,

то ли бурю несёт, то ли гнев, то ли горе –

как до нас, как при нас, как без нас на земле...

Небесам и забытым сказаньям ровесник,

он в калитки и в окна пытается влезть,