Агитпроп. Идеология победы

Скандал с новосибирским «Тангейзером» привлек внимание к «нестандартным авторским прочтениям» классики. Ситуация дошла до того, что Минкульт вынужден был сменить руководителя театра, чтобы он снял с репертуара скандальный спектакль. Почему такие вещи вызывают протест у части зрителей, а у другой набирают популярность?

Константин Семин: Скандалы это вызывает, потому что народ не утратил остатки разума и сопротивляется процессу деградации. Я не до конца погружен в детали скандала в Новосибирске, но в целом, я думаю, причина в том, что нельзя в экономической системе, ориентированной на извлечение прибыли, рассчитывать, что искусство не будет частью этого процесса и не будет подчиняться тем же законам и правилам. Если мы хотим привлекать зрителей, аудиторию на телеканалы, апеллируя к самым низким инстинктам, если мы хотим таким же образом привлекать людей в концертные залы, кинотеатры, если мы ориентируемся исключительно на это – на денежный оборот, на финансовую отдачу от искусства, то нечего потом удивляться, что провокация, издевательство над классикой, порнография и прочие низменные вещи становятся главными способами повысить экономическую привлекательность любого жанра в искусстве. Думаю, основная причина в этом.

Нужно ли вмешиваться государству, как в случае с новосибирским театром, вводить некую пусть и дозированную цензуру, фильтрацию того, что идет на сцене?

Конечно, цензура уместна, объяснима и логична. Потому что вся среда в целом отдана на откуп частной рыночной инициативе. Я с большой симпатией отношусь к Никите Михалкову, но посетил недавно кинотеатр, над которым вроде бы шефствует Союз кинематографистов – девять из 10 случайных названий фильмов иностранного производства, которые очень часто некомплементарны к нашей истории, к нашей стране. Отдельной вывеской – «Левиафан». Это рынок, он диктует свои правила, и рассчитывать, что государственное учреждение просто так, по своей воле сделает так, что в государственных театрах, государственных объединениях культурных будут работать какие-то особенные люди, которые в условиях всеобщего балагана будут сохранять нравственные установки, нравственные ценности, наивно.

Допустимы ли подобные вещи в государственных театрах и за государственный счет?

Во-первых, любой государственный театр борется за посещаемость и вынужден конкурировать с частными. И, если в частном театре показывают голую задницу, то государственному нужно сделать что-то, чтобы люди пошли именно на его спектакли. Поэтому, речь здесь не столько о цензуре, не столько о применении государственного контроля в управлении собственностью, сколько вообще о смене всей парадигмы. Дело даже не в том, присутствует государство или нет в культуре, а в экономике в целом. Если государство все пускает на самотек, отпускает вожжи – не удивляйтесь, что происходят такие скандалы, а Щелкунчика, например, «трактуют» через каких-то гомосексуалистов.

Любая провокация, любой скандал выгоден. Выгодно позвать на телевидение какого-нибудь извращенца, идиота, а если он оскорбит нашу страну – тем лучше, это вызовет еще больше обсуждений. С точки зрения рыночной это эффективно, а то, что эффективно – не запрещено. До тех пор, пока у нас действует правило, что все, что выгодно – хорошо, ничего другого и не будет. Я хочу сказать, что мы боремся со следствием, а не с причиной.

Приглашение Ксении Собчак в государственный Театр наций за баснословный гонорар – из этой же серии?

Безусловно. Конечно. Можно и лошадь живую пригласить, посадить ее – результат был бы тем же. Я лет 10 назад в театре Станиславского видел, как «Собачье сердце» инсценировали с привлечением настоящей живой собаки. Такой был интересный драматургический ход.

Отдельный вопрос о европейских сценаристах и режиссерах, которых часто в последние годы привлекают, и зачастую подобные трактовки при их участии происходят, хотя и необязательно, конечно. Можно ли говорить, что такую практику нужно тоже очень внимательно использовать, контролировать, если можно так сказать, импорт европейских ценностей?

Это не европейский злобный безнравственный мир пытается нас поработить и навязать нам что-то. Это мы сами распахнули свои ворота навстречу этому миру. То, что происходит в экономике, происходит и на сценических подмостках. Если вы пройдете на улицу, вы увидите массу вывесок, на которых либо заграничные слова, либо они как-то «косят» под иностранщину. У нас продается по-прежнему то, что напоминает иностранное. У нас барыжье, фарцовщицкое, нэпманское сознание устроено именно так. Мы пытаемся впарить согражданам что-нибудь из-за границы. Если мы пытаемся впарить это в магазинах, то не стоит удивляться, что такие же барыги и фарцовщики управляют культурой. Недавно в Большом театре сменился глава попечительского совета, им стал Михаил Швыдкой. Ну, давайте будем ждать от Швыдкого здравой государственнической линии в управлении Большим театром. А кто управляет другими, смежными отраслями культуры и искусства – те же самые фарцовщики, те, кто победил в 90-е. Это сознание фарцы, оно никуда не делось и правит нами. Поэтому, когда приходишь в Новосибирский театр и видишь там какую-то ерунду, то знай – это ровно потому, что вывески на твоей улице в центре Новосибирска выглядят так. Почему у нас сознание переформатировано? Потому что мы переформатировали экономику. Сознание – это производная от экономики, а не наоборот.

Классика актуальна сейчас, можно на классическую постановку «затащить» зрителя?

В рыночных современных условиях классика неактуальна и никому не нужна. Честность неактуальна, справедливость неактуальна, все человеческие благие устремления, все хорошее, что в человеке может быть – нерыночно, неэффективно, а, значит, должно быть списано в утиль. Эффективно только хваткое мировоззрение фарцы, оно актуально.

До тех пор, пока не будет изменена система экономических отношений, не поменяется система ценностей. Тогда будет актуально, выгодно и престижно тянуть человека вверх – а это всегда тяжело, воспитывать в нем лучшие качества, менять человека к лучшему – это всегда болезненно, человек всегда сопротивляется этому. Ему гораздо легче и удобнее быть животным, гораздо проще быть скотиной, а сегодняшняя экономическая система позволяет ему быть скотиной, сегодняшняя экономическая система основана на энергии скотской, которая в обществе, безусловно, есть. Капитализм – это и есть эксплуатация низменных животных инстинктов, и не обуздав эти инстинкты, откуда ждать человеческое? Ему неоткуда взяться.

В этом плане, советский феномен, советская культура – то же противопоставление капиталистической системе, «загнивающему западу»?

Советский Союз именно этим и отличался. Там была другая экономика, и на других основах базировалась культура. Там человека делали лучше, жизнь была построена вокруг человека, которого изменяли, его делали лучше. А сегодня он, во-первых, предоставлен сам себе, а во-вторых, нет ничего страшного в том, что человек станет хуже. Не нужно удивляться, что появляются педофилы, что с ружьем кто-то ходит и стреляет. Это нормально для такой системы. Наш народ имеет очень серьезную память о том времени, когда было иначе. Народ помнит, что можно по-другому, и это было еще совсем недавно. Поэтому самый востребованный товар на рынке произведений искусства китча и телепропаганды – это все, что связано с советским временем. Самые рейтинговые сериалы апеллируют к каким-то советским тенденциям. Самая модная тенденция – переложенные на новый лад советские фильмы. Все торгуют этим наследством, понимая, что если пользоваться рыночной логикой, то самый рыночный товар сегодня – это отсутствующая в нашей жизни справедливость, отсутствующая в нашей жизни человечность, это отсутствующее в нашей жизни стремление к чему-то высокому. На это гигантский запрос людей, которые поняли, как жестоко их обманули в 91 году и что им сунули взамен. Но вместо этого нам втюхивают суррогаты, ужасные порнографические переложения советских фильмов, которые показывает «Первый канал».