Японцы в Японии

Долгое время я находился под впечатлением своего "неудавшегося" участия в съемках японо-американского фильма "Тора, тора, тора"… Вроде бы потерянные пять лет. Пять лет потребовалось, чтобы понять, что в фильме должен быть один режиссер со своей единой сквозной линией через всю картину. В печальной памяти "сотрудничестве" мне этого сделать не позволили. Но было и много полезного: интересные встречи, новые мысли, опыт. Тогда в съемках мы использовали непрофессиональных артистов. Простые люди, подчас с огромным жизненным опытом, сложившимися характерами, настолько глубоко схватывали замысел режиссера, что у меня, право, за всю жизнь не было лучших актеров. Жаль, что эти кадры не увидит зритель. Безусловно, профессиональные актеры нужны. Но тот опыт привел к мысли, что многим из них нередко следовало бы учиться непосредственности и естественности у непрофессионалов. Для актера трагедия, когда он чувствует кинокамеру, знает, с какой стороны его снимают. И это ощущение скованности, несвободы мгновенно фиксирует на пленке. Поэтому в работе я часто пользуюсь одновременно тремя кинокамерами, спрятанными от глаз актера. И еще… В фильмах, на мой взгляд, очень важны сцены диалогов. Проверяя, подбирая актера, я смотрю, каким он может быть слушателем. Снимая кадр, я стараюсь сосредоточить внимание на выражении лица не говорящего, а слушающего. Именно его реакция ярче всего может передать смысл и значение происходящего.

Тогда, в нашей беседе, режиссер Акира Куросава сказал, что мечтает снять фильм о человеке. Фильм о просто человеке. Ведь каждый родившийся человек имеет право на жизнь, радость, счастье. Однако в человеческой жизни порой случаются такие трагедии, которые под силу только человеку; грусть, которую способен вынести только человек; испытания, которые дано преодолеть лишь человеку.

Эти слова Куросава я вспомнил недавно, когда по счастливой случайности попал в московский кинотеатр повторного фильма, где шел фильм Куросава "Жить". Этот фильм был создан в послевоенные годы, когда Япония переживала период разрухи. Главный герой картины — простой человек, муниципальный чиновник среднего ранга, всю жизнь равнодушно исполнявший свои несложные обязанности. Однажды он узнает, что безнадежно болен: рак желудка. И вот неприметный чиновник, обреченный через год умереть, превращается в живого, цельного, неожиданно для самого себя смелого и энергичного человека. В оставшиеся несколько месяцев жизни он спешит сделать что-либо полезное людям. Казалось бы, не так уж много — необходимо добиться устройства детской площадки, о чем уже неоднократно и безрезультатно просили муниципалитет женщины одного квартала. Но и это непросто, и здесь необходимо Мужество, чтобы противостоять нечистым помыслам сильных, защитить слабого. "Маленький" умирающий человек выходит победителем, и веришь: нескольких последних месяцев герою хватило, чтобы не пожалеть о всей пусто прожитой жизни, последние месяцы борьбы — это значит "жить".

Недавно мне особенно интересно было прочесть интервью Куросава журналу "Ньюсуик", в котором режиссер вновь возвращается к одному из своих наиболее любимых фильмов — к кинокартине "Жить". На вопрос "Что вы хотите донести до зрителя своими фильмами?" Куросава ответил:

— Люди во всем мире, мне кажется, проявляют какую-то удивительную склонность самим себе причинять страдания, приносить несчастье. Но человек имеет право, должен быть более счастливым. Именно это я и стремлюсь довести до сознания зрителя.

— Кто, в вашем понимании, является героем?

— Человек, который действует отчаянно, так, как если бы вся жизнь его была поставлена на карту, с тем чтобы добиться намеченной цели. В этом суть героизма. Лучший пример — герой моего фильма "Икиру" ("Жить"). Человек, смятый бюрократическим механизмом, внезапно узнав, что жить ему осталось всего несколько месяцев, направляет свою энергию на то, чтобы в ужасающе грязном, заваленном мусором дворике сделать детскую площадку. Тогда внезапно проявляются его внутренние силы, скрытые способности, мужество, умение достичь цели. В этом его героизм.

— Отождествляете ли вы сами себя с героем "Икиру"?

— Я поставил "Икиру" потому, что меня всегда занимал вопрос о том, как человек встречает смерть. Если бы я знал, что мне осталось жить совсем немного, думаю, попытался бы встретить смерть как можно спокойнее. Но, пока жив, жизнь моя должна быть полнокровной.

Я вновь вернулся к разговору с Акира Куросава, когда на экраны мира вышел советско-японский фильм "Дерсу Узала". Во время нашей встречи в отеле "Ака-сака-принс" Куросава сказал:

— Глядя на моих "буйных" персонажей, зрители, вероятно, и меня, режиссера, представляют таким же. Но по своей натуре я скорее сентиментален. Мне близка и понятна душа одиноко бредущего странника.

Не знаю, согласится ли со мной сам создатель этого прекрасного фильма, но в его "Дерсу Узала" я увидел того самого одиноко бредущего странника, близость к душе которого и сумел выразить большой художник.

Завоевавший первую премию на Международном московском кинофестивале 1975 года фильм "Дерсу Узала" был отмечен также премией "Оскар". На пресс-конференции в Голливуде после того, как было объявлено о присуждении премии этому фильму, Куросава сказал, что ему хотелось бы подобную награду получить за японский фильм. Но это, по словам Куросава, невозможно:

— Японские продюсеры не идут на рискованные капиталовложения. Они боятся выпускать спорные фильмы.

Когда я снимал "Дерсу Узала", русские великодушно помогали мне, и я это очень ценю. Получив награду, я чувствую, что чем-то отблагодарил их за такую помощь.

Сейчас я пришел к выводу, что мне нужно готовить молодых продюсеров. Мир кинопромышленности не так свободен, как это принято думать. У многих молодых людей есть идеи, но нет денег, чтобы претворить эти идеи в жизнь. Я хочу помочь им.

Я недаром назвал третью встречу, свой разговор с Акира Куросава, итоговой. Думается, что этот большой художник наиболее полно ответил на вопрос о том, что происходит ныне в мире японского кино, а может быть, и в мире японского искусства в целом:

— Когда в искусстве диктует капитал, оно гибнет.

ВКУС МОРЯ

Как-то один иностранец после двухнедельного пребывания в Японии заметил, что за это короткое время он насквозь пропитался запахом рыбы. Хозяева удивились. Гостя они старались кормить европейской едой — мясом, яйцами, беконом… И другие живущие в Японии европейцы нередко жалуются: здесь все пахнет рыбой, будь то свинина или куриное мясо, даже молоко и яйца. Такие заявления обоснованны, поскольку японцы для откорма свиней и домашней птицы в большом количестве используют рыбные отходы. Сами жители Японских островов настолько привыкли к запаху рыбы, что охотно повторяют присказку: "Японский нос к рыбе глух". Да и не может быть иначе. Ведь вся история японской нации — это в числе прочего история приобщения к питательным богатствам океана, история рождения, усовершенствования и доведения до высокого искусства рыбной и прочей морской кухни.

На побережье высыпала вся деревня. Босые ноги всех возрастов пружинисто упирались в плотный от набегающей волны песок. Приняв на себя всю тяжесть тела, они высвободили силу и ловкость мелькающей массы рук, тянувших сети.

Работали с подъемом, но как-то странно для нас, русских: было тихо, никто не нарушал молчания столь привычной и необходимой для нас подчас забористой шуткой или песней. Естественно образовался конвейер из крепких стариков, их детей и внуков, загорелые тела которых почти целиком были подставлены солнцу.