Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

В социал-демократическом движении Прибалтики уси­ливалось влияние большевиков. В 1912 году в Нарве стала выходить легальная большевистская газета «Кийр» («Луч»). К началу 1914 года под влияние большевиков пе­решли все рабочие клубы и культурно-просветительские общества Риги. Эстонские, латвийские и литовские боль­шевики были организаторами многих рабочих выступле­ний в первой половине 1914 года. В июле 1914-го в Риге бастовало 54 тысячи рабочих. Всего в Лифляндской гу­бернии было проведено 355 стачек со 183 тысячами уча­стников. К середине 1917 года рабочее движение Прибал­тики было одной из ведущих сил всероссийского рабочего класса, а в большевистской партии представители при­балтийских народов играли заметную роль.

Начало Первой мировой войны прервало подъем рабо­чего движения в Прибалтике. А вскоре Прибалтика, как и почти сто лет назад, подверглась вторжению неприятель­ских вооруженных сил.

С первых же дней войны, в августе 1914 года, Литва оказалась в зоне боевых действий. После разгрома 2-й армии под командованием генерала Самсонова русские войска отступили на территорию Литвы, но уже 28 сентяб­ря 1914-го выбили германские войска за ее пределы.

Однако в ходе наступления германских войск, начав­шегося в феврале 1915 года, они снова вошли в Литву. 21 июля немцы взяли Шяуляй, 27 июля — Паневежис, 18 июля — Каунас, а 19 сентября вошли в Вильнюс. К концу осени Германия оккупировала почти всю территорию Лит­вы, а к концу 1915 года — Курляндию. Фронт остановился в 20—30 километрах от Риги.

Из Латвии и Литвы бежали сотни тысяч людей. Из Лит­вы была вывезена в глубь России треть промышленных предприятий. Из Латвии было эвакуировано 395 предпри­ятий, в том числе 90% из Риги. Число рабочих в Риге со­кратилось с 87 тысяч до 3,4 тысячи. Военные действия на­несли большой ущерб хозяйству Прибалтики. Почти пол­ностью были разрушены Калвария, Шяуляй, Таураге, Кельме, Шакай и другие города и местечки.

Германские войска установили на оккупированной тер­ритории свою администрацию — «Оберост» (оккупирован­ные области на Востоке), во главе которой стояли главно­командующий войсками Восточного фронта П. фон Гин- денбург и начальник штаба фронта Э. Людендорф.

В отличие от времен Отечественной войны 1812 года, когда французы грабили беспорядочно, грабеж немецких оккупантов осуществлялся по плану, методично и основа­тельно. Как отмечалось в «Истории Литовской ССР», «с первых дней захвата Литвы оккупанты повсеместно и пла­номерно проводили реквизицию продовольствия. Рекви­зировали все, что только могли захватить: металлические изделия, продукты сельского хозяйства и дикорастущие фрукты, кости и когти животных. Оккупанты реквизирова­ли урожай 1915, 1916 годов и даже остаток урожая 1914 го­да. 10 июля 1917-го Военное управление Литвы издало приказ, который гласил: «Урожай 1917 года забирается управлением «Обероста»... Всякая другая продажа и по­купка зерна, а также употребление его не в соответствии с нормами властями запрещается».

В 1915—1917 годах из Курляндии в Германию было вы­везено пшеницы, овса, льна, сена, скота, стройматериа­лов и цветных металлов более чем на 20 миллионов ма­рок. На оккупированных землях были проведены реквизи­ции лошадей. Только в оккупированной Литве количество домашнего скота сократилось на 47%, овец — на 30%, свиней — на 44%, лошадей — на 30%. За нарушение рас­поряжений властей на целые волости налагались контри­буции.

На фабриках, которые работали на военные нужды, был установлен 12-часовой рабочий день. Заработная плата в условиях дороговизны не обеспечивала прожи­точный минимум рабочей семье. Были введены карточки, по которым отпускали продукты для городского населе­ния. Нормы отпуска были таковы: 250 граммов хлеба (или 160 граммов муки) и 40 граммов картофельной муки нэ одного человека в день. В городах, особенно в Вильнюсе и Каунасе, свирепствовал голод, от которого ежедневно умирали люди.

В «Истории Литовской ССР» сказано: «Оккупанты ввели в Литве принудительные работы: они хватали городских и сельских трудящихся, особенно молодежь, и отправляли в Германию или в «рабочие батальоны». Холод и голод, по­бои надсмотрщиков и болезни (тиф, дизентерия) сводили в могилу рабочих этих «батальонов». Всего к принудитель­ным работам, по данным самих оккупационных властей, в Литве было привлечено 130 тысяч человек». То же самое творилось и в Курляндии.

Оккупанты запретили все политические партии и орга­низации, за исключением вильнюсских профсоюзов. Но и их деятельность была ограничена культурно-бытовой сфе­рой. Передвижение населения из уезда в уезд без специа­льных пропусков было запрещено. Оккупанты вели себя как хозяева колонии. Был разработан «план Людендор- фа», который предусматривал немецкую колонизацию Литвы и Курляндии.

В ответ на гнет оккупантов в Курляндии и Литве подни­малось стихийное народное сопротивление. В Вильнюсе действовала подпольная организация «Социал-демокра­тии Королевства Польского и Литовского».

Однако часть литовских верхов, как это было и сто лет назад, стала на путь сотрудничества с оккупантами. В «Ис­тории Литовской ССР» сказано: «Германской агентуре пу­тем прямого подкупа и демагогических обещаний о вос­становлении литовской государственности удалось испо­льзовать литовских буржуазных националистов прежде всего для проведения пропагандистских мероприятий, направленных против России. Одним из таких мероприя­тий явился состоявшийся под эгидой Германии в июне 1916 года в Лозанне конгресс порабощенных народов, в котором участвовали и прибывшие из оккупированной Литвы А. Сметона, Ю. Шаулис и правый социал-демократ С. Кайрис. Они огласили «жалобу» на Россию. «Жалоба» имела цель оправдать в глазах мира захватническую по­литику кайзеровской Германии. На этом конгрессе лито­вские буржуазные националисты, проживавшие за грани­цей, а также в оккупированной Литве, выдвинули идею со­здания (под эгидой Германии) Литовского буржуазного государства».

К этому времени стало известно о намерении Франции воссоздать польское государство в границах Речи Поспо­литой и поглотить Литву. (Великобритания же старалась воздерживаться от шагов, которые могли бы вызвать раз­дражение у царского правительства.) Поэтому литовские националисты делали ставку на германских оккупантов. Один из участников конгресса порабощенных народов Ю. Шаулис заявил 3 августа 1916 года: «Всплыть на по­верхность мы можем только с помощью немцев». «Пасси- визм (то есть отказ от сотрудничества с оккупантами) — порок», — доказывал Сметона. (Тогда впервые кайзеров­ская Германия прибегла к демагогии о «порабощенных народах» России, несколько десятков лет спустя это изоб­ретение германского милитаризма было взято на воору­жение Соединенными Штатами, а затем и Евросоюзом.)

Между тем Февральская революция 1917 года резко изменила перспективы развития Прибалтики, разделен­ной линией фронта. 2(15) марта в Таллине началась все­общая забастовка, а 3 (16) марта был избран Таллинский Совет рабочих и солдатских депутатов (из 200 депутатов 60 были большевиками). 7 (20) марта был избран Рижский Совет рабочих депутатов (все члены исполкома — боль­шевики).

30 марта (12 апреля) Временное правительство утвер­дило постановление «О временном устройстве админист­ративного управления и местного самоуправления Эст- ляндской губернии». Южная Эстония была присоединена к Эстляндской губернии. Органом местного самоуправле­ния стал Эстляндский губернский земский совет, являв­шийся совещательным органом при губернском комисса­ре Временного правительства. Как и по всей России 1917 года, в Эстонии сложилось двоевластие.

На выборах в городскую думу Таллина большевики по­лучили 31 место из 101, т.е. большенство мандатов. На втором месте были эсеры (22 места). На выборах в город­скую думу Нарвы за большевиков проголосовало 47% го­лосов. На I съезде Советов Эстонского края в состав Ис­полкома было избрано 7 большевиков, 7 эсеров, 4 мень­шевика и 1 меньшевик-интернационалист. В избранном в июле 1917 года Исполкоме Таллинского Совета у больше­виков было 8 мест, у эсеров — тоже 8, меньшевики имели 1 место, меньшевик-интернационалист был также один и двое беспартийных. Председателем Таллинского Совета был избран левый эсер К. Кульман. Однако влияние боль­шевиков продолжало быстро расти.