Из записок районного опера

Про совместное бухалово наугад вякнули, мол: «чем же ещё двум мужикам заняться в субботний вечер?.. Но, на удачу, попали в точку… Сторож ещё какое-то время держался за то, что в тот субботний вечер был трезв и одинок, как Господь Бог при сотворении Мира, но мы ударно поднажали и на 21-й минуте дружеской беседы он признался, жалобно всхлипывая и заслоняясь дрожащими ладошками от нашего любопытствующих глаз, что и впрямь — «Погудел маленько с корешом, Витькой Обуховым из 34-го дома…Но Витька утопал ещё в полседьмого, за полчаса до того, как…»

Врезали ему ещё раз в лобешник: «Козлина, не твоё это дело, за полчаса, или хоть даже за полгода…Ты обязан был рассказать о госте, а — не рассказал!.. На этот раз — прощаем, а в следующий — не простим!..»

Надо сказать, что Обухов угрозыску был прекрасно известен, и как раз — с э т о й, имевшей касательство к произошедшему стороны… Ранее отсидел он 10 лет за изнасилование, освободившись полгода назад. Кстати, была это у него уж вторая судимость. В первый раз попал он к «хозяину» по статье о злостном хулиганстве, тогда отсидел полтора года… Ещё в самом начале всех оперативно-розыскных мероприятий по поискам Юры, вместе со многими прочими, ранее отбывавшими срок по «развратной» статье, на допрос в РОВД таскали и Обухова, — узнавали, чем он занимался в интересующую нас субботу, как живёт нынче, и вообще… На все вопросы Витька отвечал чётко и убедительно, не дав ни малейших поводов для подозрений.

Кстати, позднее выяснилось, что после разговора с опером, в коридоре райотдела заметил Обухов скорбно застывшего на стуле в ожидании новостей Юриного отца-капитана. Подошёл к нему, участливо поинтересовался: «Не вы ли папа того мальчика, которого ищут?», посочувствовал, высказал уверенность, что скоро Юра отыщется живым и здоровым… Всё могу понять, кроме этого: з а ч е м?.. Так прикалывало любоваться со стороны отцовским горем?..

…Послали людей на адрес к Обуховову. Привели его, стали допрашивать. Держался он естественно, нормально к данной ситуации. «Да, был на автостоянке и со сторожем квасил, но ушёл — раньше, мальчиков не видел, что с ними происходило — не знаю!»

Хныкал: «Совершил я в молодости большую глупость, и уже сполна за неё наказан… Неужто же теперь мне до конца жизни отдуваться за все подобные случаи в нашем районе?..

Втолковывал нам, операм — несмышлёнышам: «Не зацикливайтесь на мне одном, граждане начальники, а то лишь время потеряете, и упустите настоящего преступника…» М-да… Он нам ещё и советы давал!..

Весь день продержали его в РОВД, допрашивая «конвейером». Орали, немножко били, прессовали морально… А он, уже опытный в подобных делах, слезливо предупреждал: «Я — сердечник, могу и загнуться, так что смотрите — не переусердствуйте…»

К вечеру на опознание в райотдел привели Диму, женщину (соседку Юры) и обоих девочек. Опознание решили провести неформально, без понятых и предъявления свидетелям подозреваемого в официальной обстановке. Делалось так потому, что в вине Обухова мы не были убеждены, и не хотели давать ему лишний повод для последующих жалоб. Окажись Витюха ч и с т — и сам факт его задержания и многочасовых допросов в протоколах вообще не был бы упомянут. Никто не смог бы аргументировано обвинить нас в том, что мы тратили своё драгоценное время на невиновного гражданина… А с другой стороны, окажись Обухов действительно насильником, то мог бы даже и в нашем присутствии повлиять на свидетелей, особенно на детишек. Каким-либо зловещим подмигиванием или угрожающим кривлянием побудить их заявить, что не он-де тогда с Юрой общался… Поэтому сделали так — сидел Витюха в освещённом кабинете, а мы показывали его свидетелям из тёмного коридора, так что они его видели превосходно, в то время как он их не видел, и о самом факте опознания его — и не подозревал.

Спрашиваем: «Он?..» Дима, подумав, заявил: «Не-е, не похож… Не помню я!» Женщина тоже воздержалась от категорического «да» или «нет». Зато обе девочки в один голос подтвердили: «Он!»

Официальное опознание Обухова девочками (и только ими) мы решили провести на следующий день, а пока — всю ночь прессовали Витюху уже конкретно и беспощадно… Но он ни в чём не сознался!..

Кинули его тогда на несколько часов в камеру с нашим человечком, думали — хоть ему шепнёт: «Да, это я набедокурил…» Ни фига!.. Хитрый Витька человеку нашему говорил что угодно, кроме того, что имело хоть малейшее отношение к исчезновению Юры…

Утром провели обыск у него дома и на работе (он после освобождения устроился слесарем на завод). Жил он со старенькой матерью, женой и 12-летней дочкой, — обычная семья, типичная для подобных семей домашняя обстановка… Дома у него ничего не нашли, а вот на работе в ящике его стола — обнаружили нож и милицейскую дубинку!.. Потихонечку вооружался Витёк — не в крестовый ли поход против ненавистного ментовства собирался?.. За одно только хранение холодного оружия ранее судимого Обухова со спокойной душой можно было пару месяцев промариновать в СИЗО, не требуйся нам скорый ответ на главный вопрос: «Где же Юра?..»

Скажу прямо: опера уже почти сто пудово чуяли, что мальчика — больше нет… Но у раздавленных горем Юриных родителей всё ещё теплился краешек надежды: а вдруг?.. Где-нибудь заперт, в подвале или сарае… голодный, избитый… пусть даже и изуродованный… Но — ЖИВОЙ!..

Практически у каждого из оперативников был ребёнок Юриных лет. Пока мы тут, на работе, наши детишки гуляют на улице, и взрослому мерзавцу так легко обидеть любого из них… Мы должны были изобличить выродка. Любой ценой!.. Юра должен был быть возвращён своим родителям — живой или… любой!..

На следующий день, в пятницу, был проведён обыск на даче у матери жены Обухова. И вот тут, в погребе, была обнаружена детская курточка с ключами в кармане… Юрин отец опознал куртку сына и ключи от своей квартиры!..

С тяжким сердцем полтора десятков оперативников, вооружившись металлическими прутьями, начали методично прощупывать большой приусадебный участок в поисках о с т а н к о в… Земли там было — шесть соток. Истыкали всё, устали как собаки, но — ничего не нашли.

Поздним пятничным вечером в который уж раз взялись за Обухова. Он опять всё отрицал. Потом, устав от бесконечных побоев, уступчиво признал, что — да, видел мальчуганов и сделал им замечание за потоптанные цветы, а они надерзили ему в ответ… Не сдержавшись, наорал маленько, но больше — ничего. Они расстались у автостоянки, и больше он их не видел…

Тогда мы провели официальное опознание. Две девочки его опознали. Мальчик Дима его опознал (ему втолковали, что дядя — именно тот самый, и будет сидеть в комнате вторым слева, надо только подтвердить этот факт кивком головы). Соседка Юры опознала Обухова (ей откровенно сказали, что без её чётких показаний опаснейший маньяк может завтра же выйти на свободу, и ещё убить кого-нибудь, возможно — и её малолетнюю дочь)… Показания четырёх свидетелей, куртка с ключами в кармане и криминальное прошлое подозреваемого — всего этого хватало за глаза для обвинительного приговора!..

Но волновало другое: где же Юра?!.

И тогда мы приступили к Обухову, и объяснили понятном ему языке, что сделаем с ним сейчас же, если он — не расколется… Он долго думал… По сути, выбора у него не было — мы озверели, и готовы были абсолютно на всё. И тогда он попросил отвезти его на дачу, а там — указал на мусорную кучу на свалке, в ста метрах от дачного участка…

Именно там, на глубине около метра, мы и нашли уже начавшее разлагаться от жары детское тельце, с приспущенными трусиками… Судмедэксперт позднее обнаружит в анальном отверстии сперму, и экспертиза подтвердит, что это — сперма Обухова…

…Когда на воспроизведении Витька рассказывал все обстоятельства дела, голос его был ровен и спокоен. Поругался с пацанвой… Узнал, что Юрин отец — мент… Припомнил пережитые за годы отсидки издевательства и унижения… И — словно переклинило в голове… Узнав от Юры, что тот любит романы Дюма — пообещал дать ему почитать продолжение «Трёх мушкетёров», и отвёз на дачу, где у него якобы хранится библиотека… Заманил в погреб… От волнения не заметил, как мальчик скинул здесь свою куртку, и положил её на мешок в углу… Внезапно набросился на Юру… По его словам — убивать не хотел, только — снасильничать… Но Юра кричал и вырывался, пришлось стиснуть ему горло… Ну и — перестарался!..