Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

Участие же в евразийской интеграции позволит ее членам, в том числе и совсем новым, принять самое полное и деятельное участие в строительстве нового дома и в выработке правил совместной жизни в нем, заложив возможности полного учета своих интересов на самом глубоком, институциональном уровне.

При этом ресурсы Евросоюза очевидным образом сокращаются из-за кризиса, и их не хватает зачастую не то что на новых, но и на «старых» его членов. Ресурсы же евразийской интеграции, насколько можно судить, будут увеличиваться, — как из-за ее расширения, так и в силу ограничения коррупции в России, что неизбежно приведет к существенному высвобождению ресурсов.

ТРЕВОЖНЫЕ ЗВОНОЧКИ ИНТЕГРАЦИИ

Мы привыкли считать Белоруссию «надежным тылом» России в деле реинтеграции постсоветского пространства.

Конечно, были и несбывшиеся надежды, и бизнесвойны, и жесткие заявления (вплоть до вошедшего в дипломатический фольклор предположительного разъяснения, сколько и чьих дивизий стоит между Москвой и Минском).

После краха надежд на общую валюту (во многом из — за административной реформы 2004 года, парализовавшей правительство России) руководство Белоруссии увидело невозможность стратегического союза с коррупционерами. Поняв, что стране придется стоять на своих ногах, оно занялось укреплением патриотизма, подчеркиванием суверенитета, налаживанием отношений с Евросоюзом.

Экономический кризис 2008–2009 годов вкупе с отвлекшей от него внимание попыткой государственного переворота нанес стране страшный удар. Россия подставила плечо, Белоруссия не дала коррупционерам и олигархам залезть себе ни в карман, ни под юбку, — и над мутным варевом мелких склок воздвигся Таможенный союз, основа нашего общего будущего.

В России хорошо помнят, с каким лицом подписывал соглашение о его создании президент Белоруссии, — сразу после показа по официозному телеканалу фильма «Крестный батька». Понятно, кто и зачем из до сих пор остающихся во власти представителей либерального клана организовал эту провокацию против нашего союза, — и чего стоило руководству братской страны не поддаться на нее.

Тем более тревожны некоторые тенденции в жизни Белоруссии.

В связи с обсуждением 200-летия Отечественной войны 1812 года академический Институт истории сделал официальный вывод о необоснованности этого термина. Насколько можно судить, для белорусского народа и Франция, и Россия были в то время одинаково чужды, поэтому о защите Отечества против наполеоновского нашествия не могло идти и речи. И к юбилею 200-летия Отечественной войны 1812 года ее название практически полностью исчезло из официальной историографии.

Огромное внимание и по сей день уделяется установке памятников правителям Великого княжества Нитовского и восстановлению имений польсколитовской знати, которая официально считается белорусской (при том, что ее представители, как правило, искренне не считали белорусов людьми).

Это напоминает стремление принизить связь наших народов и выпятить связи с Европой, что имеет ясный внешнеполитический смысл.

Члены официального Союза писателей Белоруссии, по сообщениям СМИ, наряду с естественным стремлением к развитию белорусских издательств выражают возмущение засильем на книжном рынке страны «русскоязычной» литературы как таковой.

С русского языка на белорусский переведены указатели улиц, населённых пунктов, расписания общественного транспорта, — вплоть до проездных билетов, хотя формально равный статус обоих государ-| таенных языков сохранен.

Это также напоминает слишком понятный путь оодьшинства постсоветских государств, — и в Белоруссии (как и в России) подобные изменения нельзя ооъяснить общественной или местной инициативой.

Их нельзя воспринимать как повод для агрессивного навязывания своей обиженности в стиле неразумных религиозных деятелей. Напротив — это сигнал глубинного, еще не проявленного неблагополучия двусторонних отношений.

Нужно тщательно проанализировать их, выявить источник неблагополучия и устранить его.

Ведь дрейф Белоруссии от России не только превратит ее в безысходный северный аналог Молдавии, но и драматически ослабит нашу страну. Дополнительный (после украинской катастрофы) подрыв реинтеграции постсоветского пространства снизит нашу устойчивость в глобальной депрессии, лишит наше государство источника культуры ответственности перед народом (дефицитной после четверти века национального предательства), разрушит социальный и технологический капитал, необходимый для возрождения России.

Не радуя наших врагов сварами, мы должны выявить и устранить причины охлаждения отношений с друзьями.

ТРУДНОСТИ КИТАЯ — ТРЕВОГА РОССИИ

Головокружительное возвышение Китая, ставшего главным событием XXI века и уверенно занимающего место Советского Союза в биполярном противостоянии с Западом, не должно заслонять от нас качественных проблем нашего великого соседа. Ведь в ближайшие годы они неминуемо, просто в силу глобального значения Китая, будут оказывать нарастающее влияние на состояние нашего собственного общества.

Прежде всего, Китай уже на протяжении более чем десятилетия осуществляет трудный переход от развития преимущественно за счет экспорта к развитию за счет прежде всего внутреннего спроса.

Этот переход объективно обусловлен, так как нарастание экономических проблем в развитых странах существенно сдерживает увеличение китайского экспорта в них, а срыв мировой экономики в депрессию и вовсе сократит мировую торговлю.

Однако переход от экспортного развития к развитию за счет внутреннего спроса, при всей неизбежности, будет крайне болезненным для Китая, так как объективно вызовет существенное снижение рентабельности. Оно весьма сильно ударит по надеждам китайского общества, на протяжении уже более чем поколения привыкшего к непрерывному улучшению своих жизненных условий. При этом самый сильный удар придется по наиболее социально активным группам, получающим наибольший выигрыш от социально-экономического прогресса.

Естественное недовольство этих групп вызовет с их стороны требования продолжить улучшение их положения привычными темпами, — даже если для этого придется ухудшить жизнь основной, более пассивной части населения. Это стандартный либеральный подход, — но в Китае он не пройдет, в том числе и потому, что китайские лидеры с великим тщанием изучили подготовленный по их поручению многотомный доклад об ошибках советского руководства, приведших к распаду СССР.

Неизбежное противодействие подобным настроениям вынудит государство усилить контроль за всеми важными сторонами общественной жизни. Поскольку в силу специфики современной китайской государственности этот контроль будет прямым, а не косвенным, как на Западе, он ограничит свободу личности и, соответственно, возможности постиндустриального развития. А ведь Китай и так остро переживает общую для коллективистских обществ Азии проблему несовместимости массового свободного творчества с культурной традицией и объективно обусловленной склонностью к копированию и улучшению уже имеющихся образцов и принципов.

Затруднение развития в условиях обострения глобальной конкуренции создаст сильное внутреннее напряжение.

Оно будет усиливаться из-за изменения демографической ситуации: жесткое ограничение рождаемости создало сильный количественный перекос в пользу мальчиков. В результате в Китае уже сейчас несколько десятков миллионов молодых мужчин гарантированно не могут найти себе спутницу жизни, что объективно повышает уровень агрессии в китайском обществе.

Внутренняя агрессивность усиливается появлением и расширением поколения балованных единственных сынков, получивших выразительное наименование «маленьких императоров».

В этих условиях особенно значим фактор смены поколений: не только на низшие, но и на средние, а в последние годы уже и на высшие посты в массовом порядке приходят люди, получившие западное по своему типу образование. Высокая индивидуальная эффективность сочетается у них с ориентацией на личные достижения в ущерб общему благу. Если уходящие поколения китайских управленцев служили Китаю потому, что это Китай, то новые все чаще служат ему просто потому, что это выгодно.