Русская жизнь. Первая мировая война (август 2007)

Еще вот что я стала замечать за более старшими девочками, особенно из народа: у них стал пропадать патриотический пыл. Мы, институтские девочки, конечно, не знали всей правды о том, как живет народ. Что уже хлеба не стало, что другие продукты очень сильно подорожали. Но при этом меня очень удивляло, что этот самый народ сильно потянулся к развлечениям - авангардному театру, кабаре, литературным вечерам в кабаках. И еще - даже перед Февральской все рестораны были полны. Это тоже казалось удивительным.

В 1916 году многие стали уезжать в Финляндию, говорили, мол, там спокойнее. А среди девочек стало модно увлекаться поэтами и анархистами. И те, и другие казались романтиками. Так хотелось романтики в этот 1916 год!

Не всем жилось в то время тяжело. Я дружила с одной девочкой. Ее отец во время войны поставлял в армию хлеб и другие продукты и стал миллионером. Он поступал так: приезжал к линии фронта и за полцены скупал скот. Говорил, все равно немцы отнимут или убьют во время боев. Еще он как-то переправлял деньги во Францию - по-моему, через Швецию. Подружка хвасталась, что они купили дом в Ницце. А мы с классом в это время последние детские рублики собирали для помощи раненым и вдовам. Что потом с этой семьей стало, я уже не помню.

В конце 1916 года даже у нас в классе девочки стали говорить об измене на фронте среди генералов. Из царской семьи к нам в институт приезжать стали редко. Бульварные газеты писали про похождения Распутина. Называли его немецким шпионом. На улицах появились солдаты-инвалиды, просившие милостыню. В Петроград приехало неожиданно много корейцев и китайцев. Говорили, что некому стало работать. Все это действовало как-то угнетающе. Спасали только книги. Я стала много читать.

Потом, ближе к весне, классная дама рассказала нам о том, что произошла революция. Причем рассказывала она это на русском языке - а до того всегда разговаривала с нами только по-французски. Чуть позже, в марте или начале апреля, отец прислал за мной, и я уехала на Арал. А оттуда, уже со всей семьей, - в Ташкент, папу туда перевели. И в свои 13 с половиной лет я тогда почему-то стала вдруг ощущать себя гораздо старше - наверное, 20-летней девушкой.

Записал Павел Пряников

Анна Кузьминская

Величие в том, чтобы лечь на рельсы

Академик Вячеслав Вс. Иванов о практике патриотизма и теории катастроф

- От Первой мировой не осталось никакого внятного, яркого образа - такое ощущение, что эта война забыта. Как вы думаете, Вячеслав Всеволодович, почему это произошло?

- Не уверен, что это так. Все-таки мы сравнительно часто возвращаемся к тому времени, Солженицын начал свою эпопею именно с войны в Пруссии. Люди, размышляющие о нашей истории, понимают значение семнадцатого года, а семнадцатый год был бы невозможен без Первой мировой войны. Но если говорить вообще - да, люди плохо помнят историю и не хотят делать из нее выводов. Это не оригинальное наблюдение.

- Но у Великой Отечественной войны есть музеи, памятники, герои, великие битвы. Первая мировая на этом фоне совершенно теряется.

- А с моей точки зрения, мы недостаточно серьезно воспринимаем и Великую Отечественную войну. Иначе сейчас не было бы в нашей стране людей, которые декларируют свое уважение к Гитлеру. Я был просто потрясен, когда зашел недавно на книжную ярмарку в «Олимпийском» и увидел огромный развал книг, изданных русскими фашистами; книги спокойно продаются, никто не обращает на них внимания. Когда фашистские настроения только появлялись, люди возмущались, давали им отпор - а теперь, похоже, к ним привыкли, это стало нормальным. Так что настоящих выводов мы не сделали и из Великой Отечественной.

- Чем, на ваш взгляд, можно объяснить взлет патриотизма в кругах интеллигенции во время Первой мировой?

- Реакции были самые разные. Возникшие в связи с войной экстатические чувства мне не вполне понятны. Я имею в виду почти безумие части русской интеллигенции, в том числе и вполне симпатичных деятелей, которые стали говорить: Россия должна расшириться, во что бы то ни стало заполучить Босфор и Дарданеллы, чтобы иметь выход к Средиземному морю. А ведь это не решило бы никаких проблем. Россия - огромная сухопутная страна. Зачем нам море и флот, когда у нас такие огромные неосвоенные пространства? Восторженные фантазии части просвещенной русской публики того времени кажутся мне странными. В стране, где уже были бесконечные госпитали с ранеными и умиравшими людьми, думать о дальнейшем расширении империи… Я не могу сказать, что меня вдохновляет все, что связано с патриотизмом того времени.

- Даже патриотизм Гумилева?

- Гумилев был носителем идеи мужества. Для самореализации он ездил в Африку на охоту, началась война - он отправился на войну. Прямой связи между Первой мировой и его патриотизмом нет; Гумилев был патриотом и до того - он всегда любил свою страну.

Его патриотизм - это вообще особенное явление. В Гумилеве было слишком много желания доказать самому себе (и Ахматовой, и всем другим), что он настоящий мужчина; все время хотел быть больше, чем просто поэтом. Он заигрывался. И проблема его гибели совсем не простая: в материалах дела ничего не осталось, но, видимо, он действительно участвовал в каком-то заговоре.

- А что такое военный патриотизм Анны Ахматовой?

Самое страшное, что все сбылось. Можно подумать: накликала. Но тут другое: большие поэты знают свое будущее. Ахматова была верующим человеком, действительно любила Россию и не любила государство, знала про него все плохое. Ахматова была смелая и веселая, отчаянно веселая - в ней ожило наследие русской истовой женщины, такой боярыни Морозовой. Никакого безумства в ее патриотизме не было. Ее патриотизм - это идея необычайной внутренней связи с Россией, историей России, русским народом. «Я была тогда с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был». Ее позиция: народ страдает - и я буду страдать вместе с ним.

- Насколько этот взгляд был распространен тогда в среде интеллигенции?

- Интеллигенция была захвачена этой идеей. Пастернак в «Охранной грамоте» описывает, как встретил на пункте набора добровольцев Маяковского. Их обоих не взяли по состоянию здоровья. У Пастернака одна нога была короче другой - в детстве упал с лошади. Позже Пастернак и Маяковский издали вместе стихотворную газету, где напечатали пацифистские стихи об ужасах войны; у Маяковского есть целая поэма «Война и мир», написанная в этом духе. При этом в них обоих сильна была потребность разделить судьбу народа. Но это сложнее, чем патриотизм. Помните, в «Докторе Живаго» главный герой отправляется на фронт, помогает раненым - и там ни слова нет о том, что он был охвачен какой-то специальной патриотической горячкой. Но если вся страна, все люди вокруг переживают большое потрясение, желание им помочь естественно.

- Но обостряется и враждебность?

- Да, обострение германофобии после 1914 года - чудовищное явление. В Москве ведь были настоящие немецкие погромы. Пастернак во время войны служил гувернером в доме одного богатого купца-немца. В самом начале погромов Пастернака не было в Москве. Дом его хозяев подвергся разграблению, и все бумаги Пастернака, которые там находились, в том числе целая книга его стихов, были уничтожены. Значительный период жизни и деятельности Пастернака неведом нам именно из-за этого. Больших человеческих жертв, насколько я знаю, удалось избежать, но потери имущества были, конечно, очень существенные. А ведь немцы были частью нашего народа, причем очень образованной и способной частью.