Из записок районного опера

Тем временем Шкурка сумел нашарить под ногами какую-то отвёртку, раскрутил крепление в наручниках, и — был таков!.. Не приглашённый же к столу заводской водила в это самое время, по его позднейшим объяснениям, спокойно дремал за рулём, и побегу опасного преступника никак не препятствовал. (А может — и не дремал, а из принципа не стал мешать — многие из таких вот работяг, особенно из тех, кто хоть раз в жизни побывал в вытрезвителе и был обижен тамошней обслугой, из принципа никогда и ни в чем не содействует добровольно родной милиции!) Придраться к шоферу было невозможно, не его это дело — конвоированного охранять. Следователь тоже отмазался — «я отвечаю за процессуальные моменты, а персональную ответственность за арестованного несёт конвоир!» В итоге оставался только бедолага-опер, из которого начальство благополучно и сделало козла. Но — не на полную катушку, не стали выгонять из органов, ибо случай был слишком уж вонючий, и в случае чего отвечать за него пришлось бы не только вздрюченному службой лейтенантику, а и его непосредственному начальству… Никто в нашей «конторе» — не враг самому себе, поэтому руководство подсуетилось и изобразило задним счётом дело так, будто бы Шкурка был чуть ли не отпущен под «подписку о невыезде» на денёк-два, а он, шельмец, взял да и не вернулся… А может, вру я, позабыл кой-какие подробности, и на бумаге таки нарисовался сам факт побега, но изображался он таким образом, что преступнику повезло внезапно вырваться из рук безотлучно находящегося при нём опера и убежать за горизонт… Так или иначе, но строгий выговор оперу всё-таки вкатили. У каждого из нас подобных выговоров — завались, так что — одним больше или меньше…

И все были абсолютно убеждены, что деться Шкурке некуда, и спустя самое короткое время он, побегав по району, попадётся в один из специально расставленных для него «капканов» и будет схвачен, либо же накроем его во время одного из многочисленных рейдов по притонам и сомнительным адресам. Не Штирлиц же он, в самом деле, чтобы долго от квалифицированного преследования уходить!.. Но — по-иному раскинула карты судьба, и проклятого гадёныша мы в оконцовке так и не нашли. То ли в очередной раз пожалел папаша и помог уехать из города, то ли ещё что-то приключилось… Многие из тех историй, которые разворачиваются на моём районо — оперском уровне, так и заканчиваются не уверенной точкой, а всего лишь загадочным многоточием…

Вот сейчас рассказываю — и словно вижу Шкурку перед собою, слышу его гнусавый баритончик: «Я не подлец, я вообще-то хороший, да родаки зажали, лишают радостей жизни, вот и приходится выкручиваться… А если б не они — я совсем по-иному зажил бы!..»

Смешно вспоминать: его батя ведь Шкурку в своё время хотел на работу в милицию пристроить… Могу представить, какой из этого получился бы для нас кадр!..

Яна. Молодая ещё деваха, разведёнка, от первого брака — двое детей. Имела подружку-наркоманку, но сама не увлекалась. Одуренно красивая, — личико, фигурка, походка, — картинка!.. Нашла себе хахаля, хороший мужик, ещё и фирмач с денежкой. Полюбил он её. Сошлись (не знаю только, с росписью или — так), стали жить. Привязался он к её детям, а ещё больше — свекровь, его мама, в них души не чаяла… Казалось бы, живи и радуйся!.. Но — сообразила подружка, что ежели приучить Яну к «дури», то она, добывая деньги на дозы, и для неё будет доставать… И — приучила!.. Вначале — к таблеткам, к препаратам всяким, а там и на иглу посадила… Втянулась Яна очень быстро (у разных людей это происходит по-разному), с нормальных доз перешла на лошадиные… Получаемых от мужа на карманные расходы бабок стало не хватать, начала тырить у него из карманов… В ящиках стола находила конверты с предназначенными для сотрудников фирмы зарплатой, брала оттуда. Потом люди пересчитывали получаемые деньги, и, обнаружив недостачу — возмущались… Супруг ругал её, бил несколько раз, но бросать не хотел, больно уж ему по душе пришлась… Но деться некуда — однажды пришлось расстаться. А она потом за год так искололась, что и смотреть страшно!.. От прежней красавицы ничего не осталось… Водила к себе кавалеров, они её трахали (при детях!), давали деньги на дозу. Наглющей стала, хитрозадой… Тихонько наркотой приторговывала, я как-то в лоб спросил её об этом, а она: «Да вы что?!. Я ж только подружке помогала…» Её бывшая свекровь пришла, посмотрела, как она живёт, ужаснулась, забрала обоих детей к себе, заодно и мебель мягкую увезла — всё равно, мол, исколет… А этой всё по барабану- гуляет как заведённая.

Однажды поймали мы её на мелкой кражонке, «закрывать» следак не стал, отпустил под «подписку о невыезде» (мать двоих детей, что ты…) Взяла она у свекрови сыночка пятилетнего, повела прогуляться. Зашла в парикмахерскую, усекла там на вешалке кожаный плащ, тут же цапнула его, и — наутёк!.. Бежит по тротуару, ребёнок в одной руке, плащ — в другой, а за нею — погоня, топот ног, крики: «Держи воровку!..» Поняла, что — не убежать, слишком много груза, от чего-то надо избавляться… И — бросила ребёнка, а сама понеслась дальше, с плащом!.. Так её и не догнали. До сих пор где-то хоронится…

Яр. Заметная личность. Первый раз сел в 18 лет за разбой, схлопотал шесть лет, отсидел полностью. Вышел — и сразу вновь сел, уже за убийство, — в его версию самообороны суд не поверил, и вкатил 13 лет. Снова отсидел от звонка до звонка, в прошлом году освободился, уже 37-летним… В «зоне» занимался спортом, вместо штанги ворочая тяжеленными железками, вышел — глыба мускулов, больше тридцати лет ему никто не давал. Здоровенный, умный, сумевший за решеткою пройти длинный путь от рядового зека до с м о т р я щ е г о (в отсутствии «вора в законе» замещал его как главный среди блатных), отлично разбирался в людях, глубоко понимал людскую психологию, знал, с кем и как говорить, на какие клавиши душ нажимать, за какие потаённые струны дёргать… Уважали его все за ум и волю, взяли бугром в б р и г а д у, — нынешним коммерсантам — полумафиозникам такие люди во как нужны! В б р и г а д а х у них лихие ребята собраны, с такими ухо держи востро, на таких нужны сильные вожаки — вроде Яра. Всё у него было: бабла немерено, баб навалом, почёт… Потом — что-то произошло. Или от денег больших завелась в душе червоточина, или не снёс тягот жизни (всё-таки практически всю сознательную жизнь провёл за решёткой!), но только увлёкся наркотой, за год искололся и сгнил, как иные лет за десять сгнивают… Почернел, пострашнел, высох… Молодая жена пыталась его остановить — всё напрасно!.. Он ведь на воле успел жениться на 18-летней, в два раза моложе его девахе… Самолюбивая, гордая, честная, хоть и проходила однажды подозреваемой по делу шдюшек от отравлении клиентов клофелином… Ну а Яр — почти что кончился. Из доверия коммерсантов вышел (какой с наркомана спрос?!), с б р и г а д ы его сняли… Б р а т в а, правда — не отвернулась, но что Яру сочувствие пацанов, если он в собственных глазах пал низко?.. Для т а к о г о человека — трагедия, да ещё какая…

…Они живут среди нас. Жрут, пьют, колются, гадят, подличают, обманывают, мошенничают, воруют, грабят, бьют, насилуют, убивают… Садятся за решётку, выходят на волю — и снова берутся за прежнее…

Формально они — полноправные граждане нашего Отечества, но для нас, государевых слуг, они — никто, нелюди, которых можно обмануть, оскорбить, избить, бросать за решётку, в основном — заслуженно, но иногда — и по сфабрикованным уликам, просто потому, что под горячую руку попались… Они мрут как мухи — от передозировки, туберкулёза, СПИДа… Их убивают такие же нелюди, как и они сами… Но на смену им идут новые и новые… Не скудеет тропа, милиция никогда не останется без работы, и всегда будет охранять общество от этих зверей… И сама будет дичать и звереть, имея с ними дело…

БЫТОВУХА

Из записок районного опера.

Не менее трети от дел, которыми регулярно занимается угрозыск — это бытовые правонарушения. Вот горсть примеров для иллюстрации…