Литературная Газета 6354 ( № 2 2012)

Однако в начале 80-х годов XIX столетия, когда Кофод приехал в Россию, здесь его никто и слушать не хотел, поскольку разверстание было несовместимо с традиционным общинным землевладением - "община была истинно русским явлением, поэтому она была вне всяких дискуссий, чем-то святым". Считалось, что община "защищает сельское население от пролетаризации". Кофод детально изучил этот феномен - историю, сильные и слабые стороны, современное (на тот момент) положение дел и доходчиво рассказал об этом.

Однако понадобилось более двадцати лет, чтобы идею о разверстании крестьянских хозяйств в России можно было не только активно обсуждать, но и проводить в жизнь. В начале XX века перед первой русской революцией резко обострился крестьянский вопрос. "В густонаселённых центральных губерниях, особенно в чернозёмной полосе, нехватка земли стала острой, и одновременно с этим и в обществе вера в спасительные качества общины становилась менее непоколебимой, чем раньше. Некоторые противники её смели теперь публично, устно и письменно, выступать против неё". Решающий аргумент появился у Кофода тогда, когда он нашёл "деревни, разверставшиеся по собственной инициативе крестьян". Найти их, изучить опыт можно было только в результате поездок по стране. А для этого нужны были полномочия, подтверждённые документально (чтобы не объяснять каждому уряднику, что делает датчанин в том или ином селе), и денежные средства. И с тем, и с другим возникало немало проблем. Однажды автору пришлось даже продать свою мебель и заложить столовое серебро.

Медленно происходило осознание необходимости перехода от общинного ведения хозяйства к единоличному и на уровне правительства. Наконец, об этом было официально объявлено осенью 1904 года. Надо было подготовить законодательную базу реформ, получивших название Столыпинских, - эта работа велась в течение 1906-1910 годов.

Целью реформ было выведение крестьян из полукрепостного состояния, в котором они находились после Манифеста 1861 года.

Но сила инерции была такова, что распустить "общину даже сам Столыпин не решился сразу же, да ещё по всей стране" - выходить из неё получили право только отдельные хозяйства, но даже это вызвало "шторм возмущения в интеллигентских кругах[?] Проведение Столыпинских реформ требовало многих лет мирной спокойной работы". Во вступительной статье книги приводится такой факт. Уже после Октябрьской революции Кофод встретил в Москве одного знакомого, старого большевика, и тот ему сказал: "Если бы Вам, Андрей Андреевич, удалось продолжить свою работу ещё лет на 8-10, то наше дело не вышло бы, никакой революции не было бы".

А тогда, в предреволюционные годы, аграрная реформа и, в частности, разверстание шли впечатляющими темпами. Благодаря в том числе и недюжинной энергии Кофода. Его труды по землеустройству (!) были нарасхват, а неизданный справочник зарубежных законов по землеустройству способствовал тому, что соответствующий российский закон 1911 года стал лучшим в Европе. Он без устали ездил по губерниям, спорил с оппонентами и начальством, организовывал обучение землемеров, агитировал крестьян, устраивая им экскурсии в места удачных разверстаний, т.е. на хутора. А ещё ему поручали знакомить с положением дел иностранцев, которые вдруг проявили интерес к аграрной реформе в России. Суть этого интереса выразил в 1912 году один немецкий профессор: "Двадцатилетний мир и двадцатилетнее землеустройство - и Россия станет непобедимой".

Что было дальше - известно. Мировая война и революция, положившая конец в числе прочего и аграрным преобразованиям.

Выше речь шла о том, что было главным делом автора в России, однако книга интересна не только этим. Но и, например, живыми штрихами к портретам видных государственных деятелей - С.Ю. Витте, Вл. И. Гурко, В.Н. Коковцова, А.В. Кривошеина, П.А. Столыпина ("великан среди лилипутов"). Как приключенческий роман читаются страницы, где описываются революционные события 1917 года, поездка в следующем году автора в качестве представителя датского посольства по делам, связанным с австро-венгерскими военнопленными, в охваченную Гражданской войной Сибирь. Так в Тобольске Кофод был арестован по подозрению в шпионаже и на два с половиной месяца заключён в каторжную тюрьму. То, как он провёл это время, красноречиво характеризует этого человека. Во-первых, 63-лет[?]ний узник ежедневно занимался гимнастикой и обливался холодной водой, во-вторых, обнаружив в тюремной библиотеке учебник итальянского языка, выучил его настолько, что потом мог читать итальянские книги.

Отлично изданные воспоминания А. Кофода - достойная дань памяти незаурядного человека, искренне любившего свою вторую родину и не жалевшего сил для её процветания.

Александр НЕВЕРОВ

Уроки минувшего

Уроки минувшего

ХОРОШО!

В новом году я снова считаю важным прояснить свою позицию: "хорошо" вовсе не означает, будто всё на российских просторах распрекрасно, вдумчивый читатель наверняка обратил внимание на то, что я ни разу не вступил в полемику с теми, кто критикует нескладухи нашего частного и общественного бытия, и, значит, признаю несовершенства той жизни, какая выпала на долю нынешних поколений. Моя задача в том, чтобы попытаться уловить тенденцию развития. Куда всё же катится Россия? К пропасти, о чём твердит оппозиция всех мастей, выпячивая удобные для неё факты и замалчивая достижения, например, стеная о том, что кризисное падение экономики России было самым глубоким в мире, однако забывая упомянуть, что излечение от кризисных недугов оказалось самым быстрым? Или же Россия после поражения 90-х медленно, но неуклонно поднимается, а потому в наш эмоциональный обиход пора вернуть надежду на лучшее и близкое будущее?

Казалось бы, если обратиться к итоговой прошлогодней статистике, экономическое выздоровление не должно вызывать сомнений: ВВП вырос на 4 процента, что недосягаемо для Европы, инфляция - самая низкая в новейшей истории страны. Но люди, принимающие на веру нелепые слухи (например, о грядущем 10-балльном землетрясении в Туве), отказывают в доверии статистике. Срабатывает инерция советских лет, и невдомёк, что в эпоху открытых рынков и свирепых рейтинговых агентств невозможно манипулировать экономическими показателями страны. Да, в ЖКХ, здравоохранении и прочих отраслях внутренней жизни приписок пруд пруди, они-то, эти, по Бердяеву, "противоречия русского бытия", и тормозят развитие. Но если по-крупному, итогово - не побалуешь, сразу схватят за руку, и это горько аукнется стоимостью зарубежных кредитов, которые берёт наш бизнес, хотя и осторожнее, чем до 2008 года. И случайно ли МВФ прочит России уже четвёртое экономическое место в мире к 2020 году?

Впрочем, от экономики самое время перейти к политике, которой ныне все увлечены и где тоже немало хорошего. Предвижу недоумённый вопрос: здесь-то что хорошего? Многотысячные митинги, споры вокруг фальсификации думских выборов, угроза хаоса и "цветной" революции, усиленная прибытием в Москву американского посла Макфола, специалиста по таким делам[?] Хочу привести факты, ускользающие от внимания людей, склонных к митинговщине.

Не говорю о политической реформе, заявленной в послании президента, ибо пока неясно, в каком виде его законопроекты выйдут из Думы законами. Важнее другое. Поскольку митинги на Болотной и проспекте Сахарова очень уж явно напоминали события, происходившие на закате перестройки (я был их участником и вправе сравнивать), то небезынтересно указать на два по меньшей мере коренных отличия между тогдашним и нынешним всплесками гражданской активности.

Первое отличие в том, что на исходе СССР митинговщину, боровшуюся с командно-административной системой, и гласно и потаённо поддерживала верховная власть, а сегодня протесты направлены против этой власти, хотя недовольство порождает ещё более раздутая бюрократия. Получилось, как в известном присловье: за что боролись, на то и напоролись. Но что касается отношений с властью, думаю, каждый понимает, что на практике означает указанное различие.