МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО

Как же случилось, что один из активных модернистов Второго Ватиканского Собора, один из ярых гонителей Марселя Лефевра в 1988 году, к старости приобрел репутацию «консерватора» и задолго до избрания Папой стал упованием большинства приверженцев Традиции? Искренен ли Бенедикт XVI в своем преображении, или же его телодвижения являются хитрыми играми старого куриального лиса? Последнего не стоит, конечно, совсем сбрасывать со счетов: сегодня очевидно, что модернизация КЦ, на которую было возложено столько упований в 70-х гг., не способствовала в конечном счете укреплению ее позиций. (Еще в 1991 году автору этих строк довелось повидать во Франции курьезнейший контраст. В Пальмовое (Вербное) воскресенье подступы к переделанной из старого сарая часовне традиционалистов в городке Гизе были наглухо забиты автомобилями, между тем, как рядом, в замечательном старинном храме, клевали носами на своих скамьях две старушки.) Однако же лучше не искать расчета там, где возможна искренность. Старость — время подведения жизненных итогов, а Святой Престол еще не знал Папы, который не плакал бы, узнав о своем избрании, в специальной «комнате слёз». Лились ли слезы Бенедикта о гонимом им некогда Марселе Лефевре? Лишь Бог знает.

Вопрос в другом. Возможен ли для КЦ «святоотеческий ренессанс» сегодня, в 2007 году? Достаточно ли для этого папской воли? Едва ли, едва ли достаточно. Отчетливо просматривается, что в то время как за безоговорочное разрешение Тридентской мессы повсеместно высказывается паства КЦ, против выступает большая часть духовенства. Это объяснимо. Ломать не строить, и многовековая литургическая школа разрушена всего лишь за четыре десятка лет, разрушена, быть может, необратимо. Неокатолические священники, сколь это ни дико звучит, сегодня не умеют правильно вознести Потир. Учить латынь им, понятное дело, тоже не хочется. Без сакрального языка состарилось целое поколение. И вдруг сесть за учебники, кланяться вчерашним раскольникам, чтобы научили складывать персты? Ох, как не хочется. Деградация духовного сословия — свершившийся факт.

Не следует забывать и о том, что литургическая разруха — не единственный результат Второго Ватикана. Ей равна разруха богословская. Заблудившись сам в экуменизме, в теориях ветвей и прочих модернистских положениях, католицизм приучил и внешний, не христианский мир к тому, что действует с постоянной на него оглядкой. Всех извинений за Крестовые походы и прочую нетолерантность назад не возьмешь. И вот уже нельзя процитировать мнения Палеолога об исламе перед научной аудиторией, чтобы в ней не оказалось засланного толерантного казачка, благодаря которому на следующий день после лекции повсеместно взбесилась агарянская чернь, сроду ни о каких Палеологах не слыхавшая. И испуганный Папа вскоре влечется совершать моление в мечети, и воздерживается от крестных знамений, дабы не «оскорбить» агарян.

Винить некого. Католицизм все это подготовил своими руками, в том числе и руками молодого модерниста Рацингера.

Рейн это или Тибр — нельзя дважды ступить в одну и ту же реку.

Марш древлемосковитов (или Евразия воюет с Океанией)

Ну вот, оно и произошло. Патриотический лагерь окончательно раскололся надвое, на чрезвычайно положительных «имперцев» и очень отрицательных «этнических националистов». Первых надлежит уважать и смотреть сквозь пальцы даже на откровенные нарушения ими закона. Вторых можно травить и топтать сколь угодно, не утруждая себя особым вниманием к фактам. Первые навешали на свои бамперы пёсьи головы, а на вторых СМИ станут теперь вешать всех собак. Впрочем, по порядку.

Вехой разделения надлежит счесть состоявшийся в Пасхальное воскресенье «Имперский марш». Интересно все же, в какой степени духовного помрачения надо находиться, чтобы в самый светлый (он же золотой) день года выволочь на площадь черные тряпки?

Триумфальная площадь, где митинг (он же марш) состоялся, была оцеплена милицией и даже, кажется, армией. Прессе был дан комментарий, что организаторы зело опасаются, как бы не выскочили какие-нибудь «враги» да не развернули перед камерами «провокационные» лозунги. Что же, из этого следует, что при столь хорошей охране никакие «провокации» не прошли, и все развернутое и сказанное перед камерами является исключительно родным евразийским колоритом.

Таким образом, громогласные призывы «истребить и уничтожить» всякую «мразь» — оранжевую, прозападную, Запад как таковой и США в частности, — являются не актом проявления «ксенофобии» и призывом к насилию, а программой евразийского движения. Нужды нет, мы и не ждали от евразийцев понимания того, что призывы «уничтожить» кого бы то ни было не могут быть ни созидательными, ни объединительными, в отличие от призывов «спасти» и «защитить», как-то вообще русскому народу более исторически свойственных.

Вне сомнения, антизападная истерия, ради которой все «мероприятие» и затевалось, является прямо-таки хрестоматийным примером перевода стрелки с внутренних проблем на внешнего врага. Очень хочется надеяться, что курс этот — все же не правительственный, хотя участники «Марша» и рвутся в идеологическую обслугу действующей власти. Дай-то Бог, чтобы эта любовь не оказалась взаимной. Хотя кое-что и настораживает. Во внешней политике Россия ведет себя сегодня строго зеркально по отношению к тому, как должна бы. Она то и дело дает слабину перед Западом, а вместе с тем демонстрирует негативное к нему отношение. Между тем ей должно бы быть с ним благожелательной, но твердой.

«Поскольку Россия неразрывно связана с православием, мы стали народом, державой и покорили под наш сапог полмира, начиная с православного признания», витийствовал А.Дугин. Вот уж это по-евразийски так по-евразийски! Судя по всему, генетика философа явно помечена какими-нибудь чингизидами: эк взыграло! Мил человек, Александр Гельевич, Вы вправду не понимаете, что это не очень православно — топтать кого бы то ни было сапогами? Империя империи рознь. Легко с дурна ума прокатиться по городам и весям эдаким Атиллой, перерезать, сжечь, обгадить, а на тех, кто случайно выжил, наложить дань. Трудно идти с цивилизационной миссией, очень трудно, но мы делали это, так же, как делал это и наш исторический конкурент — Великобритания. Мы несли бремя белых, как бремя королей, мы несли просвещение и медицину. Как-то с «сапогом» это не увязывается. Если кто и побывал «под сапогом», так это страны соцлагеря у коммунистов. Цивилизационной миссией тут не пахло, уж точно. Но если Дугин тоскует об этих сапожных делах, то при чем тут православие? Совок веровал во священную мумию в зиккурате.

Трудно, очень трудно, пытаться разложить по полочкам этот мозговой хаос, эту интеллектуальную деструкцию. Одно противоречие осознается как противоречие, но когда одно положение включает в себя штук пять перекрестных противоречий, то вроде бы это уже такой способ мышления. Как, например, евразийцы намерены сочетать наличие «опричных формирований для ликвидации врагов власти» с «демократией» и «правами человека»? Однако они и тут намерены сладить. Видимо так: сперва перережут всех, кто, подобно автору этих строк, не считает Запад синонимом преисподней (нешто это люди?), а потом в рамках оставшейся компании и будут соблюдать права человека. Впрочем, позволю себе предположить, что поминание «прав человека» и «демократии» прозвучало в виде эдакого игривого подмигивания в сторону власти: вот видишь, какие мы хорошие, мы готовы на «птичьем» языке говорить, раз ты на нем говоришь, мы все понимаем, ты только нас приголубь!

Так или иначе, а «сапог» уже сакрализован: юные евразийцы волокли полотнище с лозунгом «Наш сапог свят!» и сканировали вслед за Дугиным: «Россия — все, остальные — ничто!» Интересно было бы только знать, где проходит граница между «всем» и «ничем»? Неужели совпадает с государственной? Александр Гельевич, Вам правда никто не платил за то, что Вы столь мастерски обгадили самое понятие империализма?