2008_ N 29 (577)

Моя еще детская душа (мне было 12 лет) как бы застыла. Слишком много было страшного кругом. Но тогда не приходилось особенно говорить и думать о страхе. Только с годами (мне сейчас 79 лет) это воспоминание переживается все тяжелее.

Особенно запомнились мне последние слова Зои перед казнью. Обращаясь к мирным жителям, собрав последние силы, громким голосом она говорила: «Что вы стоите, понурив головы! Мне не страшно умирать за свой народ, за свою Родину. Нас много, всех не перевешают. Жгите, бейте, травите этих фашистских гадов. Сталин с нами, Сталин придет, за меня и все злодеяния немцам отомстит. Победа будет за нами».

Имя Сталина повергло палачей в шок. Немецкий офицер после этих слов подбежал к виселице, выбил подставку из-под ног Зои, и она безжизненно повисла на веревке-удавке. Ее последним жестом был взмах руки; она как бы хотела освободить петлю на шее, но увы! Это был ее предсмертный жест.

Последние слова Зои с именем Сталина были отчеканены на гранитном памятнике, установленном на месте ее казни.

После развенчания культа личности Сталина на XX съезде партии его имя было убрано с памятника.

Как очевидец всего, я считаю действия властей того времени по крайней мере ошибочными. Как бы мы ни относились к имени Сталина, убрать слова Зои с памятника с упоминанием этого имени — значит зачеркнуть одну из важных страниц истории нашей Великой страны, называемой СССР, предать забвению героические поступки нашего Великого и непобедимого народа.

В завершение хочу сообщить А. Малахову, что газета «Московский комсомолец» 17 марта 1997 г. по просьбе известного художника А. Соколова (Кукрыниксы), опубликовала статью под заголовком «Последний свидетель». Однако корреспондент Софья Кульбицкая не осмелилась тогда воспроизвести в этой статье последние слова Зои перед ее казнью. Но это на ее совести и на совести газеты «МК».

Советую А. Малахову найти эту газету и прочитать указанную статью. Это нужно ему для того, чтобы он в следующий раз не допускал подобные ляпы в своих телепередачах.

К.Н. КАРЕЛОВ

P.S. 29.05.2008 г. я побывал в деревне Петрищево и был удивлен тем, как постепенно из сознания и памяти народа вытряхиваются исторические вехи нашей страны, самой значимой из которых является Победа нашего народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Доказательством служит то, что я увидел, посетив деревню Петрищево.

На гранитном памятнике Зои все надписи потускнели и их почти невозможно прочитать. Входные ворота в ограду памятника кто-то украл, и вместо них зияет проем. По сообщению жителей деревни, памятник стоит одиноко, экскурсий уже не бывает, музей Зои заброшен и поговаривают, что его кто-то хочет приватизировать.

КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО

Я ждал фильм Анджея Вайды «Катынь» с искренним интересом. Знал, что будет показано, но как будет рассказана история катынской трагедии, было для меня загадкой. Знал, что автор марксистско-правоверной «Земли обетованной» и оппозиционно-либерального «Человека из железа» не может при очередной «смене вех» в Польше не снять националистического китча. «Катынь» была снята в период правления пресловутых братьев-близнецов Качиньских и стала приговором их русофобской политике.

Катынская трагедия — дело темное. И хотя первый президент России поспешил покаяться в вине советского правительства в казни польских офицеров в Катынском лесу под Смоленском, историки до сих пор не могут придти к общему мнению, в каком году произошла казнь — в сороковом или сорок первом? Кто расстреливал поляков — НКВД или Гестапо? Не ясны и масштабы трагедии. Сначала говорили о двух тысячах расстрелянных (комиссия Генпрокуратуры России в 90-е достоверно установила гибель 1803 человек, при этом захоронены в Катынском лесу они были в 20-30-40-е гг.), затем о пятнадцати, теперь о двадцати двух. Создавались многочисленные комиссии, писались монографии, велись журналистские расследования, но правда не найдена по сей день. Это принципиальные вопросы, но режиссер сознательно дистанцируется от непростых и неоднозначных фактов. Единственный документ, по которому восстанавливается цепь событий, подчеркнуто антиисторичен — найденный в могиле дневник расстрелянного ротмистра.

В течение всего повествования А.Вайда настойчиво и убежденно доказывает, что расстрел под Смоленском — главный «польский вопрос», от правильного ответа на него зависит будущее польского народа, его национальное и государственное самоопределение, его «посыл» человечеству. При этом не принимается во внимание фактор времени — с момента трагедии прошло 70 лет. Не учитывается общая обстановка начала сороковых — грандиозная мировая война. Вайда не задумывается о том, что несколько тысяч казненных — капля в океане смертей и страданий военного времени. Приведем статистику — во время Второй мировой каждый день уносил почти 30 тысяч жизней — русских, французов, поляков, сербов. Каждый день Великой Отечественной войны стоил советскому народу 23 тысячи жизней. А освобождение Польши от нацистов ежедневно уносило жизни трех тысяч советских воинов. Да и население самой Польши «поубавилось» на 6 миллионов человек. Я знаю статистику и не боюсь ее. Готов ли А. Вайда взглянуть в глаза фактам?

А вот еще факты. Воинственная и гордая Польша с миллионной армией сдалась немцам через две недели. Через пять дней после начала войны польское правительство бежало из Варшавы в Брест, а еще через несколько дней — в Румынию. На день дольше в горящей столице задержался главнокомандующий маршал Рыдз-Смигла. Почти нигде не оказывая нацистам организованного сопротивления, сотни тысяч вооруженных поляков беспорядочной толпой отступали на восток. Зададим страшный для поляков вопрос: а хотели ли они воевать, сопротивляться? Еще статистика. В осажденной Варшаве в народное ополчение вступило (кстати, по призыву коммунистов и других левых партий) 6 тысяч жителей. А в 1941-м в сравнимом с Варшавой по численности населения Ленинграде — почти 350 тысяч человек, полмиллиона влились в трудовые армии, строившие оборонительные сооружения. Так выигрываются войны… Конечно, мы никогда не забудем героических защитников военно-морской базы в Гдыне и полуострова Хель, подводников, пробившихся в Англию для продолжения борьбы, гарнизон крепости Модлин, месяц сражавшийся в полном окружении. Безумную храбрость польских улан, лавой с шашками наголо атаковавших танковые колонны вермахта.

Попавшие в плен польские офицеры (сплошь в новеньких мундирах, не запятнанных кровью и гарью сражений) не рассуждают о столь «высоких» материях. Они заняты более важным делом — хранят в сердцах «польскую идею». Осмелившийся задать вопрос о причинах поражения поручик подвергается остракизму сослуживцев. Очевидна и дальнейшая его судьба. Он «катится по наклонной»: вступает в просоветскую Армию Людову (воюет всю Отечественную…). Но затем польский патриотизм берет верх — офицер в пьяном угаре раскаивается и кончает с собой. Так просто решает проблему режиссер. Но остаются вопросы у зрителя: если всех польских офицеров казнили, кто тогда в составе сформированных в СССР польских армий освобождал родную Варшаву и брал Берлин? Кого через Иран переправили на подмогу англичанам и американцам на итальянский фронт? Кто восстанавливал послевоенную Польшу? Значит, был какой-то отбор. А вдруг расстреливали не всех пленных, а только полицаев и карателей, антисоветских партизан? Известно, что в 39-40-м нацисты поощряли антисоветские выступления на только что освобожденных польских землях.

Не говорится в фильме ни слова об участии Польши в предвоенном «Мюнхенском сговоре». Всего за год до катастрофы сентября 1939 года польская военщина участвовала вместе с гитлеровцами в разделе Чехословакии, оккупировав Тешинскую область с 23 чешского населения. Не говорится и о предательстве англо-французских друзей, распалявших воображение гордых шляхтичей о будущей Великой Польше («от моря и до моря»), а затем бросивших союзника на произвол судьбы. Мало кто вспоминает в Речи Посполитой о судьбе польских офицеров, надменно отказавшихся вступить в польскую армию, формировавшуюся советским руководством. И.В. Сталин разрешил им через Иран выехать в расположение англо-американских войск в Италии. Отплывавшие на кораблях из каспийской бухты шляхтичи демонстративно рвали советские деньги и посылали на берег проклятия. А по прибытии в Италию были безжалостно брошены в лобовую атаку на немецкий укрепрайон Монте-Кассино (погибли сразу и почти все). Об их гибели в цветущем поле поляки сложили песню «Червонные маки». А какие песни сейчас популярны в Варшаве?