Краткий курс манипуляции сознанием

Стоит только задуматься над понятием "страх перед свободой", как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным (создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание "несвобод" — наложение рамок и ограничений на дикость. Что такое язык? Введение норм и правил сначала в рычание и визг, а потом и в членораздельную речь и письмо. Ах, ты требуешь соблюдения правил грамматики? А может, и вообще не желаешь презреть оковы просвещенья? Значит, ты раб в душе, враг свободы.

Только через огромную и разнообразную систему несвобод мы приобрели и сохраняем те свободы, которые так ценим. В статье "Патология цивилизации и свобода культуры" (1974) Конрад Лоренц писал: "Функция всех структур сохранять форму и служить опорой — требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги — а червяк не может".

Сейчас, когда я пишу это, за окном, на лугу, тревожно ржет и бегает кругами лошадь. Она паслась на длинной привязи, но отвязалась. Она в страхе перед свободой, а ведь это верховая, гордая лошадь. Исчезла привязь — признак устойчивого порядка, возник хаос, угрожающий бытию лошади, она это чувствует инстинктивно. Но у человека есть не только инстинкты, но и разум, способность предвидеть будущее. Ницше писал: "При серьезно замышленном духовном освобождении человека его страсти и вожделения втайне тоже надеются извлечь для себя выгоду". Надо же это предвидеть.

Представим невозможное — что вдруг исчезло организованное общество и государство, весь его "механизм принуждения", сбылась мечта анархистов и либеральная утопия "свободного индивидуума". Произошел взрыв человеческого материала — более полное освобождение, чем при взрыве тротила (индивидуум это атом, а при взрыве тротила все же остаются не свободные атомы, а молекулы углекислого газа, воды, окислов азота). Какую картину мы увидели бы, когда упали бы все цепи угнетения — семьи, службы, государства? Мы увидели бы нечто пострашнее, чем борьба за существование в джунглях — у животных, в отличие от человека, не подавлены и не заменены культурой инстинкты подчинения и солидарности. Полная остановка организованной коллективной деятельности сразу привела бы к острой нехватке жизненных ресурсов и массовым попыткам завладеть ими с помощью грубой силы.

Короткий период неорганизованного насилия заставил бы людей вновь соединяться и подчиняться угнетающей дисциплине — жертвовать своей свободой. Одни — ради того, чтобы успешнее грабить, другие — чтобы защищаться. Первые объединились бы гораздо быстрее и эффективнее, это известно из всего опыта. Для большинства надолго установился бы режим угнетения, эксплуатации и насилия со стороны "сильного" меньшинства.

Я предложил представить картину разрушения государства, "взрыва свободы", как абстракцию. На деле в СССР после искусственного подавления "страха перед свободой" была создана обстановка, в которой многие черты этой страшной абстракции были воплощены в жизнь. Уже в 1986 г. прошла серия принципиально схожих катастроф, вызванных освобождением от "технологической дисциплины" — освобождением всего лишь моральным. Мы потрясены Чернобылем и не заметили огромного множества малых аварий и катастроф, удивительно схожих по своей природе с чернобыльской. В 1988 г. "новое мышление" дало свободу от норм межнационального общежития — потекла кровь на Кавказе. Через год была разрушена финансовая система СССР, а затем и потребительский рынок — всего лишь небольшим актом освобождения (были сняты запреты на перевод безналичных денег в наличные, а также на внешнюю торговлю).

Что было дальше, хорошо известно — распад государства и производственной системы, появление огромного количества "свободных" людей (мелких торговцев, шатающихся по всему миру жуликов и студентов, проституток, бомжей и беспризорников). А также взрастание многомиллионного, почти узаконенного свободной моралью преступного мира, который изымает и перераспределяет жизненные блага насилием. Свободные от закона и морали чиновники и предприниматели могут теперь не платить зарплату работникам — об этом десять лет назад даже помыслить никто не мог, такой прогноз приняли бы за бред сумасшедшего.

Все эти люди и те, кто к ним тяготеет, не голосуют ни за коммунистов, ни за рыночников — за тех, у кого есть какой-то проект жизнеустройства. Когда в 1996 г., у такого обобранного, терпящего, казалось бы, бедствие человека спрашивали, почему он не голосует за Зюганова, обычным ответом был такой: "Придут коммунисты — опять работать заставят". Это — главное, а в остальном он вражды к идеям коммунизма не испытывает. Значит, воздействуя на чувства и подсознание, манипуляторы сумели отключить у людей не только логическое мышление, но и инстинкты — и самосохранения, и продолжения рода.

Подавив, средствами манипуляции сознанием, "страх перед свободой", идеологи уничтожения советского строя соблазнили людей жизнью без запретов — так же, как средневековый крысолов в отместку городу, где ему не выдали обещанного золота, сманил своей дудочкой и увел всех детей этого города. Его дудочка пела: "Пойдемте туда, где не будет взрослых с их запретами".

Из этой немецкой легенды вытекает фундаментальное открытие философов фашизма: "демократизация" подростков, то есть освобождение их от подчинения взрослым и от гнета традиций неизбежно ведет к фашизации их сознания. Это надо подчеркнуть, ибо многие наши демократы сейчас с энтузиазмом бросились "раскрепощать" школу и детей вообще. Никита Михалков в своем фильме "Утомленные солнцем", за который ему еще будет очень стыдно, издевается над "тоталитаризмом" советских детей. Они у него хором декламируют: "Ленин-Сталин говорит: надо маму слушаться!". Вот чему учили проклятые коммунисты. Тут сын сталинского детского поэта, сам того не понимая, сказал важную вещь. Ее понимание принес фашизм. Дети должны "маму слушаться", а не создавать свой мирок с демократией.

Мы видим, что вместо СССР возник патологический, несовместимый с длительной жизнью режим, при котором не рождаются дети и вымирают люди среднего возраста. И трудность преодоления этого режима не в тонком уме Степашина или Кравчука, не в красноречии Черномырдина или Кучмы, не в жестокости ОМОНа, а в том, что соблазн свободой манипуляторы сумели внедрить глубоко в подсознание больших масс людей, особенно молодежи. Значительная часть их перестала быть гражданами и составлять общество. Перед нами большой эксперимент по "толпообразованию" — без физического контакта людей.

Ле Бон выдвинул это важное положение, которое, видимо, опережало его время и, наверное, вызывало у современников удивление. Но сегодня, с развитием радио и телевидения, оно стало очень актуальным. Суть его в том, что для образования толпы не является необходимым физический контакт между ее частицами. Ле Бон пишет: "Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы… Целый народ под действием известных влияний иногда становится толпой, не представляя при этом собрания в собственном смысле этого слова".

В массовом сознании стал слишком силен компонент "мышления толпы", и подверженные ему люди уже не хотят возвращаться на заводы и за парты. Они очарованы свободой, даже если она несовместима с жизнью, — и голосовали за Ельцина и Жириновского. За тех, у кого нет идеологии, нет проекта жизнеустройства. А есть лишь снятие запретов права и морали, устранение самих понятий долга и греха.

Рассмотрим пару гротескных утверждений и одно изощренное. В.Селюнин в статье с многообещающим названием "А будет все равно по-нашему" излагает символ веры: "Рынок есть священная и неприкосновенная частная собственность. Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность". И далее: "Это только по вшивым партийным учебникам там, за бугром, всем владеют в основном Форды да Дюпоны. А в действительности акции, к примеру, корпорации "Дженерал моторс" имеет около миллиона человек". Как минимум, из этого с полной очевидностью можно констатировать, что вши с партийных учебников переползли на Селюнина. Вот сводка из газеты "Нью-Йорк Таймс" от 17 апреля 1995 г.: 40% всех богатств в США принадлежат 1% населения. А насчет акций, так и у нас в России миллионы их имели акции и АО МММ, и "Гермеса". Только при чем здесь собственность? Доля в доходе как богатой, так и бедной части населения США сохраняется с точностью до десятой доли процента с 1950 г. (сводка U.S. Bureau of Census приведена в журнале "США: экономика, политика, идеология" № 10, 1994. Там же сказано: "Размеры почасовой реальной заработной платы, достигнув своей высшей точки в 1972 г., затем стали уменьшаться и к 1987 г. сократились на 60%").