Фашизофрения

«Все большее распространение получает практика подготовки молодых людей в так называемых „молодежных лагерях УПА“, которые организуются в тех же местах, где в 1940-е годы находились лагеря подготовки бандеровских головорезов. В их программе — разучивание „антимоскальских“ песен, просмотр фильмов о Шухевиче и других „героях“ — фашистских пособниках, овладение мастерством рукопашного боя…» ^{34}

Любой неонацистский проект в сегодняшней Украине ожидает режим наибольшего благоприятствования. Быть профессиональным украинцем сегодня легко и прибыльно.

Но если мы попытаемся осуществить проект аналогичной военно-патриотической организации, но возрождающей традиции советской или русской императорской армии, нас ждет полностью противоположный результат.

Ваш проект сразу же вызовет нездоровый интерес украинских правоприменительных органов. Хорошо, если вас сразу не обвинят в попытке расчленения украинской державы.

Аналогичным будет отношение во власти (на Украине недостаточно просто основать общественную организацию — ее нужно оформить, пройдя десятки бюрократических инстанций).

А раз такое отношение во власти, то вы можете даже и не думать о том, чтобы найти спонсора. Никто на Украине не станет меценатствовать, если это грозит хотя бы одной лишней проверкой налоговой инспекции, пожарных, санитарных врачей, архитекторов и строителей и вообще всей армии регулирующих, контролирующих и иными способами «содействующих» процветанию украинской экономики.

Будьте готовы, что вас пригласят в Службу безопасности Украины и там станут предельно корректно дознаваться, откуда это у украинского гражданина вдруг взялась такая любовь к Георгию Жукову или Александру Суворову (хотя именно заслугам русских и советских генералов Украина обязана всей своей территорией; без них до сих пор была бы казацкой окраиной огромной Речи Посополитой).

Ваш телефон и электронный адрес «вдруг» станет известен ранее незнакомым, но очень обиженным вашей новой деятельностью людям. В общем, если даже вы избежите прямых репрессий, то жизнь ваша станет настолько насыщенной, что будет уже не до возрождения традиций русского войска.

Но ПАСЕ и прочие экспортеры демократии могут быть спокойны — это, конечно, не тоталитаризм. Это просто тотальный контроль молодой украинской демократии за своим «несвидомым» народом.

Еще раз подчеркнем — любой антирусский проект на современной Украине будет иметь режим наибольшего благоприятствования;это касается как проектов, направленных против современной России, так и обращенных в прошлое — против истинных героев и побед нашей общей Руси.

А прорусские инициативы, напротив, вынуждены реализоваться, преодолевая сопротивление и власти, и спецслужб,и целой кучи других «органов», — нормальному человеку или жителю иной страны и в голову не придет, сколько на Украине развелось идеологических контролеров.

Иными словами, политически активный националист — это процветающий грантоед, ласкаемый чиновником, а противник национализма — это борец, подозреваемыйи зачастую обвиняемый действующим режимом. Как севастопольцы, защитившие Графскую пристань от надругательства, когда националисты от власти хотели испоганить памятник истории «мемориальной доской» в честь предателя, приведшего корабли российского флота из Новороссийска и сдавшего их уже безнадежно проигрывающим Первую мировую германцам.

Оранжевая власть арестовала и судила «зачинщиков». Кстати, тогда в Севастополе был создан прецедент, незаслуженно оставшийся почти незамеченным: впервые за все существование независимой Украины армия, науськанная оранжевыми, выступила против народа.

Теперь представим себе «юношу, обдумывающего житие». У него нет политических пристрастий, но он не хочет лезть в шахту, или водить автобус, или ехать в Европу выносить горшки за тамошним средним классом. Он хочет сидеть в теплом офисе и создавать проекты.

Какой путь он выберет? Тот, на котором его ожидают постоянные препятствия и преследования режима, отсутствие финансирования и в конечном итоге, не исключено — тюрьма?

Или путь, на обочинах которого рассыпаны гранты, от столкновений защищают милицейские посты и кордоны, где чиновники лобызают «патриота» в десны, а западные покровители молодых демократий ждут не дождутся ввести доселе никому не известного Грицька в «мировую политическую элиту»?

Стоит ли после этого спрашивать, почему пророссийские силы на Украине менее активны, чем антироссийские?

И такое разделение народа Украины по политико-территориальному признаку началось задолго до «оранжевой революции» — с первых дней независимости. На сем поприще немало потрудился первый президент Украины Леонид Кравчук, как-то очень быстро перекрасившийся из коммуниста и секретаря ЦК КПУ в антикоммуниста и националиста (при этом своим для националистов Леонид Макарович так и не стал).

Леонид Кучма победил Кравчука в 1994 году благодаря поддержке регионов Новороссии, — но сразу же забыл свои обещания о том, что русский язык должен иметь равные с украинским права, и написал книгу «Украина не Россия».

Оба «первых президента» с разной степенью эффективности проводили политику, которую можно определить слегка подкорректированными словами испанского диктатора Франко: «Западенцам» — все, «схиднякам» — закон ^{35} .

Леонид Кучма, наверное, искренне верил, что ему и его команде следует только не давать окончательно рухнуть экономике. А проблемы гуманитарные полностью отдал на откуп «галицкому десанту» и тем киевлянам и «схиднякам», которые восприняли галицкую идеологию. Они, мол, лучше знают, как «розбудовувати українську державу» так, чтобы это понравилось спонсорам в «цивилизованных странах».

Но он не только «отдал на откуп». Он сам старался принять идеологию украинского национализма, от «академика» Грушевского до дивизии СС «Галициен». И немало преуспел в приобщении к новым ценностям — при нем появились традиции чествования «воякив», при нем был создан проект, представляющий голод 1933-го — Голодомором и геноцидом.

На второй срок, в 1999 году, Кучма избирался уже благодаря поддержке западных регионов, поскольку на этот раз ему пришлось соперничать с коммунистом Петром Симоненко, который на тот момент лучше сумел использовать прорусские настроения юга и востока. Естественно, и во второй приход Кучмы во власть гуманитарная политика Украины оставалась все в тех же галицийских руках и двойной стандарт в отношении к разным регионам продолжал царить.

И Кучма под конец карьеры сам напоролся на кривые вилы своей национальной политики. Как это очень часто случалось в истории с неудачливыми деятелями, полагающими, что опыт в политике заменяет нравственность.

Зимой 2004 года прошел второй тур президентских выборов, в которых победил Виктор Янукович. Этот результат, конечно, не устроил ни оранжевых, ни их европейских и американских спонсоров, о чем и те и другие неоднократно заявляли с самого начала избирательной кампании.

Оранжевые начали свою «оранжевую революцию». Одним из ее этапов стал ряд решений, принятых местными советами на западе Украине, о том, что они перестают подчиняться законной (тогда еще) власти «кучмистов» и отныне подчиняются только «всенародному президенту» Виктору Ющенко, о котором им, галичанам, точно известно, что он победил. Ведь он сам об этом сказал — да еще и дал присягу, положив левую руку на Святое Писание.

И «страшный репрессивный режим Кучмы» набрал в рот воды. Или чего покрепче. Власть и ее карательные органы реагировали на фактический государственный переворот в западных областях будто спьяну — то есть никак, словно и не заметили.

Украинские антиоранжисты в южных и восточных областях оказались дезорганизованными и казались деморализованными. Создавалось впечатление, что победа уже в кармане оранжевых, что еще немного — и сам Кучма, и его премьер Янукович признают собственное поражение.