От шерифа до террориста. Очерки о геополитике США

Как говорится, дьявол кроется в деталях, поэтому выявление таких «мелочей» и необходимо для понимания полной картины и истинного лика «нашего заокеанского партнера».

В данную книгу вошли материалы, связанные с различными вопросами внешней политики и экспансионизма США, — от тайных операций и подрывных акций до демократических реформ и манипулированием Интернет в интересах неоимпериалистической повестки дня Вашингтона. Не обойдены вниманием и последние события на Ближнем Востоке и в странах Северной Африки, получившие название «Арабская весна», а также иранский вопрос. Хотя они имеют и субъективную позицию, все они основаны на различных документах и событиях, подлинность которых не вызывает никаких сомнений. Более того, практически все источники являются американскими. Во время встреч и дискуссий с защитниками внешней политики и государственности США я часто слышал с их стороны определенные речевые обороты, например, такие как: «Может быть, и атаку на Перл-Харбор подстроили сами американцы»? Однако если заняться исследованием, то конкретно в данном случае знак вопроса обязательно сменится знаком утверждения. Более того, в процессе поиска архивных материалов и релевантных документов обнаружится еще немало интересных фактов, связанных с внутренней и внешней политикой США. Конечно, при нынешней динамике международных отношений, Вашингтон найдет или попытается найти новые способы для осуществления своего доминирования и манипуляций. Hard, Soft, Smart Power, а в дальнейшем, может быть, NooPower [7] или что-то еще. Тем не менее, как говорит древняя пословица, чтобы творить будущее, нужно знать прошлое, и факты, связанные с действиями американского правительства, изложенные в этой книге, должны адекватно осознаваться и анализироваться для того, чтобы предотвращать их в дальнейшем и минимизировать негативные последствия в настоящем.

Тем более, что мировой шериф-террорист по ряду объективных причин заметно одряхлел и его старческое безумие может погубить множество стран и народов. Иными словами, падение последней мировой супердержавы может похоронить не только ее саму, но также оппонентов, союзников и нейтральные силы. Ведь никто не будет отрицать ту угрозу, которую может многим странам принести вышедшая из-под политического контроля военная машина США (что уже заметно по феномену частных военных компаний) или очередная провокация, направленная на дестабилизацию финансовых активов.

Более того, в новом полицентричном мироустройстве, основанном на гармонии и справедливости, уже не будет места для такого шерифа-террориста. В нем всегда найдется особая роль для Соединенных Штатов Америки, но уже в другом качестве. Вопрос в том, сможет ли Вашингтон смириться со своей новой, менее амбициозной ролью? Джимми Картер называл смирение в качестве одной из характеристик супердержавы. Хотя США уже такой не являются, эта характеристика была бы весьма кстати для переоценки руководством этой страны своих функций, планов и намерений по отношению к другим странам и своему народу.

Леонид Савин. Москва, июнь 2012 г.

ОРИЕНТАЛИЗМ, ОКСИДЕНТАЛИЗМ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ТЕРРОРИЗМ

Как отмечают основатели критической геополитики [8], на ее становление повлияли несколько ключевых текстов: это исследования французского философа-постструктуралиста Мишеля Фуко в отношении пространства и власти, а также книга американского культуролога арабского происхождения Эдварда Саида «Ориентализм» [9], вышедшая в США в 1978 г. Саид в своей работе, послужившей фундаментом для ряда исследований в области политологии, культуры и религиоведения, обращает внимание на то, что в английском языке существует два определения слова «Восток» — East для географического местоположения и Orient в качестве концепции культурного феномена. По Саиду, Orient — исключительно западный концепт, навязанный азиатским (и вообще незападным) странам как единственно реальный и адекватный. Саид, ссылаясь на работы своих коллег, довольно адекватно отметил связь между «философскими» доктринами классических англосаксонских авторов, а также расовой теорией и оправданием колониальной эксплуатации [10]. Эта доктрина превосходства уходит вглубь истории, когда восточную культуру пытались истолковать простым западным языком, из-за чего так называемые правдивые тексты (история, филологический анализ, политические договоры), вместе с художественными текстами о Востоке носят не естественный, а репрезентационный характер.

Как показательный случай Саид приводит выступление лорда Бальфура в Палате общин в 1910 г., посвященное обоснованию продолжения присутствия Великобритании в Египте. В нем с явным морализаторским оттенком Бальфур отметил большой вклад египетской нации в историю, но при том, что в восточных странах всегда была деспотическая форма правления, а англичане знают египетскую цивилизацию лучше какой либо-другой, и так как западные нации имели с самого начала зачатки к самоуправлению и обладали собственным достоинством, необходимо и далее продолжать «неблагодарную работу по осуществлению неотложных дел» [11]. Э. Саид, указывая на другие подобные факты, отмечает, что в западном политическом сознании сложилось мнение о том, что существуют народы, которые не могут представлять себя сами и их должны представлять другие. Таким образом, несмотря на самые разные достижения в различных сферах, этим народам навязывается неравный дискурс. Саид называет это «распространением геополитического сознания на эстетические, гуманитарные, экономические, социальные, исторические и философские тексты». Также по Саиду существует два пространства. Одно реальное, географическое, а второе образное. Вначале работа идет именно с образным пространством, в котором и возникает концепт «Востока». Создается некий интеллектуальный проект, который потом проецируется на реальность. Опираясь на теорию марксиста Антонио Грамши о гегемонии (которая представляет собой доминацию одних культурных форм над другими в отличие от явной силовой политики) [12], Э. Саид рассматривает культурную концепцию «Востока» как инструмент политической манипуляции, своего рода интеллектуального террора.

Постулируя «ориентализм» как западную концепцию в отношении азиатских и африканских народов, Саид отрицает наличие симметрической концепции — «окцидентализм», формулируемой незападными народами по отношению к Западу. Однако, по нашему мнению, феномен окцидентализма существует, и в различных культурах выражается по разному, что даже проявляется в массовой сознании (неприятие ценностей западной культуры, специальная терминология, например, «янки» или «гринго» в отношении американцев). Кроме того, подобный феномен был очевиден и в отечественной истории. Он был связан с экзогенной модернизацией [13], начавшейся в конце XVII в. — когда элиты подражали западным странам, вместе с технологиями, перенимая их нравы и культуру, а народные массы не воспринимали эти нововведения. В данном случае уже русский народ попадал под действие модели ориентализма, так как элиты всячески пытались его перевоспитать, уничижая традиционную русскую культуру.

Необходимо также отметить, что сами основные геополитические концепции также можно рассматривать в качестве дискурса, который Запад навязывает остальному миру. Большинство терминологического аппарата (Хартленд, Римланд и т.п.) был придуман англосаксами и определенным образом интеллектуально экспортирован в Россию и другие страны, хотя в конце XIX — начале XX века у нас было множество ученых и военных географов, в теории и на практике занимавшихся геополитическими исследованиями [14]. Тот же термин «геополитика» Петр Савицкий [15] использовал после того, когда познакомился с идеями британского геополитика Хэлфорда Макиндера после встречи с ним в Крыму во время гражданской войны в России.