К барьеру!_N 9 21 ИЮЛЯ 2009 г

Развивалась не только собственно техника. Опыт эвакуации советской промышленности на восток в 1941 и подготовки высадки в Нормандии в 1944 — то, что дало начало современной логистике, — развилось к концу ХХ века в весьма совершенную систему, позволяющую организовывать единые производственные цепочки, практически не зависящие от пространства. Журнал «Форбс» с восхищенным придыханием рассказывает о ситуациях, когда офис компании находится в Сингапуре, научное подразделение в США, производства — в Китае и Индии, а обслуживают компанию из Европы.

Такое явление называют «глобализацией». Получается, что глобализация — это становление глобального рынка, глобальных цепочек производства и потребления. А что это значит? Впрочем, не буду забегать вперед.

Глобализация является самой модной темой современной социологии и политологии. Но основное внимание заостряется на сугубо второстепенных деталях. Помимо мирового охвата, на который стала способна одна фирма, любят говорить о современных достижениях в области коммуникаций. Кажется, действительно, изменения произошли фундаментальные. Электронная почта почти мгновенно и почти бесплатно доставит информацию в любую точку планеты, авиалайнер чуть дороже и медленнее, но все равно быстро и за приемлемую сумму домчит куда угодно любой груз — и, главное, везде понимают английский. Правда, одновременно с этим происходит утрата национальных культур, разрушение традиций, и по их руинам торжественно шагают Микки Маус и Рональд Макдональд.

Примерно так — смесь оптоволоконных коммуникаций и гамбургеров — обычно представляют себе люди глобализацию. Якобы именно против этого борются антиглобалисты — красивые, глупые и трогательные в своем безнадежном стремлении приостановить неизбежность.

Такое отношение к глобализации и ее противникам, такая преступная слепота к этому жуткому явлению мировой истории объясняется не только прогрессирующей глупостью и простонародья, и элит; главная причина — спутанность основных понятий. Долго люди боролись со смыслом слов, старались — и вот слова утратили смысл, или сменили на противоположный.

Всегда, во все времена охранителями старого порядка были либо солидные господа в дорогих костюмах, либо представители малообразованных слоев населения, а сторонниками нового были студенты, интеллектуалы, неформалы — контрэлита. В наше время капиталистические заправилы, наоборот, являются революционерами в худшем смысле этого слова (то есть разрушителями всего и вся), быдло — с тупыми усмешками поддерживает их, а нестриженные неформалы, наоборот, всеми силами, вслепую, наугад пытаются сохранить старый порядок. Во все времена леваки были противниками традиционных ценностей, а правые, наоборот, традиционалистами. В наше время защитниками традиционных ценностей являются как раз «левые», а разрушителями их выступают крайне правые рыночные фундаменталисты.

Так что непонимание сути глобализации вполне объяснимо.

Ну а в чем тогда суть?

А вот в чем.

Говоря марксистским языком, влияние базиса на надстройку не ограничится появлением беспроводного интернета и открытием «Макдональдса» в каждом населенном пункте на планете. Все будет несколько сложнее. И страшнее.

Что же такое глобализация на самом деле?

Глобализация — это процесс отмирания государства как самой могущественной из общественных структур и смена его корпорацией.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ. ТЕНИ ПРОШЛОГО, ПРИЗРАКИ НАСТОЯЩЕГО

Возникает вопрос: а что, раньше технические средства так уж сильно отставали от современных, что из-за очередного изобретения мир должен перевернуться? Разве не было в старые времена корпораций, равновеликих государствам?

Всё это было, как не быть.

В принципе ни один из элементов глобализации сам по себе не нов: международные коммуникации (телеграф) существуют с середины XIX века, авиаперевозки между континентами — с середины XX, морские перевозки — вообще со времен Колумба; международные языки общения также существуют с незапамятных времен (латынь или литературный арабский, потом французский, потом английский языки). Разумеется, все эти блага были не столь общедоступны, как сейчас — но какие электронные сообщения больше повлияли на мировую историю: общение сотни подростков в интернетовском форуме или «длинная телеграмма» Кеннана Трумэну в 1945? И какой авиаперелет больше сказался на судьбе человечества: перелет сотни офисных планктонин из Москвы в Хургаду или перелет из Москвы в Лондон и Вашингтон Молотова на встречу с Черчиллем и Рузвельтом в 1942?

Случалось и так, что какая-либо фирма становилась на один уровень с государственной властью, а то и подменяла ее. Такими были и фирма Круппа во Втором рейхе, и «Привилегированная компания» Родса в Южной Африке, и «Юнайтед Фрут Компани» в некоторых государствах Латинской Америки. Из более старых времен можно вспомнить Ост-Индскую компанию. Даже частные армии не являются такой уж новинкой — свои войска были и у Ост-Индской компании, и у Родса; да и у Круппа в старушке Европе была своя личная заводская полиция. Тем не менее ни о какой глобализации речи тогда не шло. С одной стороны, наука и техника не были развиты до такой степени, чтобы предприниматель имел возможность построить завод в любой точке планеты и там же нанять рабсилу приемлемой квалификации — такое стало возможно только к концу XX века. С другой стороны, сверхмощные фирмы, руководители которых на равных спорили с президентами и кайзерами, во-первых, всегда были уникальны, а во-вторых — старались завязать как можно более тесные связи с правительством.

Если называть вещи своими именами, то процесс перехода количества в качество, создавший предпосылки для глобализации, произошел уже в 1970-е годы, если не раньше. Сформировались все три предпосылки глобализации — практически повсеместное наличие квалифицированной (или хотя бы пригодной для обучения) рабочей силы, достаточно развитая техника и технология, логистика. Но… Биполярный мир был слишком милитаризован, слишком идеологичен. Когда СССР погиб, у США как будто появился шанс стать мировым гегемоном. Но мир оказался слишком велик для этой страны. А вот для корпорации — нет!

На самом деле процесс отмирания государств не так уж нов для мировой истории.

В одной из своих статей я допустил серьезную ошибку, заявив, что государство всегда было самой сильной из структур на протяжении человеческой истории. На смысл той статьи это утверждение не повлияло, но на самом деле оно не носит общего характера. В истории Европы был период, причем довольно длительный, когда не государства были наиболее сильными структурами, а католическая церковь. Назывался этот период — Средневековье. Долго общество боролось с церковным гнетом, с продажей индульгенций, с церковной коррупцией, с произволом инквизиции, из орудия борьбы с ересями превратившейся в мафию. Наконец, в период реформации общество (в смысле — аристократия и зарождающаяся буржуазия) — победило. Последствия были таковы, что многие осознали, что инквизиторы были, в сущности, добрыми, мягкими и снисходительными людьми. Зато правители больше не ходили босиком и в рубище в Каноссу и в городах погасли огни костров.

Современное ему государство Маркс определил: «аппарат насилия на службе господствующего класса». Не сразу, не за один год и даже не за один век общество (теперь уже — мелкая буржуазия, крестьянство, люди свободных профессий, зарождающийся пролетариат) научилось противостоять этому аппарату насилия. Сначала избавилось от права первой ночи; потом выбило для себя политические права третье сословие (буржуазия, преимущественно мелкая — крупной и так было неплохо, да и состояла она в основном из аристократов), потом, еще лет через 100–150, гражданские права выбили себе пролетарии и крестьяне. Юристы, правозащитники, журналисты — тысячи их сделали себе имя и деньги, пиная стареющего левиафана под названием «государство». Впрочем, и так называемым «простым людям» от этого хоть немного, но перепадало.