Черная книга коммунизма

Лаос: население в бегах

О драме вьетнамских «людей в лодках» знают все. Но и из Лаоса, ставшего коммунистическим одновременно с Южным Вьетнамом [123], в 1975 году началось тотальное бегство, причем, учитывая численность населения, гораздо более массовое. Для того чтобы оказаться в Таиланде, здесь достаточно переплыть реку Меконг, а большая часть лаосцев живет в долине этой реки или поблизости от нее. Поскольку река Меконг обладает значительной протяженностью, пресечение массового бегства было достаточно трудной задачей для властей. По всем этим причинам страну покинули около 300 тысяч человек, или 10 % всего населения, в том числе 30 % местного национального меньшинства кхму (примерно 100 тысяч человек), проживающего в горах, и почти 90 % работников умственного труда, технической интеллигенции и чиновничества. Столь впечатляющие цифры заставляют задуматься. Применительно к коммунистическим странам Азии подобная статистика сопоставима только с количеством населения, сбежавшего из Северной Кореи в период корейского конфликта.

С 1945 года обстановка в Лаосе находилась в непосредственной зависимости от вьетнамских событий. Сначала французы, а затем американцы поддерживали, в том числе военными средствами, правый монархический режим в стране. Вьетнамские коммунисты взращивали в противовес ему небольшое движение Патет-Лао, где доминировали немногочисленные местные коммунисты, часто имевшие с вьетнамцами личные связи. В военном отношении движение полностью зависело от помощи Вьетнама. Слабозаселенный восток страны стал ареной боев во время американской фазы индокитайского конфликта: там проходили жизненно важные «тропы Хо Ши Мина», которые подвергались постоянным бомбардировкам американской авиации; ЦРУ организовало на территории расселения народности кхму мощное антикоммунистическое движение. Сам конфликт протекал вяло, со спорадическими обострениями, и в ходе его не было зафиксировано вопиющих жестокостей. К 1975 году коммунисты контролировали три четверти территории страны, в том числе всю ее восточную часть, однако там проживала только треть населения: остальные, включая примерно 600 тысяч внутренних беженцев (каждый пятый лаосец), скопились на западе, вблизи Меконга.

Захват власти, осуществившийся в результате изменения соотношения сил в Индокитае, был мирным, чем-то вроде азиатской «бархатной революции». Бывший премьер-министр, нейтральный Суванна Фума стал специальным советником новых властей, возглавляемых принцем Суфанувонгом, родственником свергнутого короля. Тем не менее новая народно-демократическая республика пошла вьетнамским путем: практически все чиновники прежнего режима (около 30 тысяч человек) были отправлены на «занятия», вернее, в лагеря перевоспитания, расположенные по большей части в северных и восточных провинциях вблизи вьетнамских границ, отдаленных и отличающихся нездоровым климатом. Там им пришлось провести в среднем по пять лет. Наиболее закоренелые «преступники» (офицеры армии и полиции, около 3 тысяч человек) оказались в лагере строгого режима на островах Намнгум. Семейство бывшего короля было арестовано в 1977 году; последний наследный принц умер в заключении. Все это усилило бегство людей из страны, также сопровождавшееся трагедиями — в беглецов нередко стреляли.

Главное отличие лаосской ситуации от вьетнамской заключается в существовании в стране упорного антикоммунистического сопротивления, в котором участвовали несколько тысяч бойцов, в основном народности кхму. Оно вызывало у вьентьянских властей такое беспокойство, что в 1977 году они подвергли удерживаемые повстанцами районы бомбардировке. Свидетели настойчиво говорят о применении властями химических или бактериологических «желтых дождей», однако неопровержимые доказательства отсутствуют. Однако очевидно другое: партизанская война, вспыхнувшая вслед за мобилизацией мужчин кхму во время войны, тоже спровоцировала массовое бегство. С 1975 года в сторону Таиланда двинулись огромные колонны людей. Сообщается по крайней мере об одном крупном столкновении с коммунистической армией. Сами беглецы оценивают количество убитых и погибших от истощения во время марша в 45 тысяч человек, однако проверить эти данные не представляется возможным. В 1991 году в таиландских лагерях еще оставались 55 тысяч лаосцев, из них 45 тысяч составляли жители горных районов (главным образом кхму), ожидавших решения своей судьбы (некоторые обрели убежище во Французской Гвиане).

Государственная и партийная верхушка и здесь не избежала «чисток», правда, бескровных. Это происходило в 1979 году, при разрыве с Китаем, и в 1990 году, когда появились желающие последовать восточно-европейскому примеру. Вывод пятидесятитысячного вьетнамского воинского контингента в 1988 году, активная экономическая либерализация и открытие границы с Таиландом разрядили обстановку. В стране уже почти нет политзаключенных, коммунистическая пропаганда ведется менее напористо. Однако в «страну миллиона слонов» пока возвратились лишь несколько тысяч беженцев. Укрепление связей этой чрезвычайно бедной и отсталой страны с квалифицированной и зажиточной диаспорой является для нее основным гарантом будущей стабильности.

3

Камбоджа: в стране немыслимых преступлений

Родство Мао Цзэдуна и Пол Пота не вызывает сомнений. Правда, мы сталкиваемся здесь с парадоксом, с трудом поддающимся анализу и тем более пониманию. Имя ему — «кхмерская революция», принявшая обличье вакханалии смерти. С одной стороны, камбоджийский тиран, эта вопиющая посредственность, предстает лишь бледной копией изощренного пекинского правителя, сумевшего без существенной помощи извне создать в самой населенной стране планеты режим, до сих пор не исчерпавший своей жизнеспособности. С другой стороны, «культурная революция» и «большой скачок» Мао предстают жалкими потугами и невнятицей по сравнению с «величественными» деяниями Пол Пота, которые останутся, видимо, в истории как радикальнейшая попытка социальной трансформации. В Камбодже попробовали установить коммунизм сразу, обойдясь без переходного периода, считавшегося одним из краеугольных камней марксистско-ленинской догмы. Одним махом были упразднены деньги, полная коллективизация заняла менее двух лет, социальные различия были уничтожены путем истребления всех собственников, интеллигентов, торговцев. Тысячелетний антагонизм деревни и города исчез за неделю, просто благодаря уничтожению последнего. Казалось, стоит сильно захотеть — и установится земной рай. Пол Пот воображал, очевидно, что вознесся еще выше, чем его славные предшественники — Маркс, Ленин, Сталин, Мао Цзэдун, и что Революция XXI века будет говорить по-кхмерски, подобно тому, как языками Революции XX века были сначала русский, потом китайский.

Однако красные кхмеры смогли оставить в истории только грязный, кровавый след.

Чтобы лишний раз в этом убедиться, достаточно ознакомиться с обширной библиографией, посвященной недолгому эксперименту по истреблению человека. Все — и выжившие счастливчики, и специалисты — больше не доказывают самого факта страшных репрессий, а задают вопрос — почему? Как такое оказалось возможно?

Да, камбоджийский коммунизм превзошел все остальные варианты коммунистического устройства и резко от них отличается.

Одни считают его исключительным, маргинальным явлением, что как будто подтверждается его недолговечностью (всего 3 года и 8 месяцев), другие видят в нем карикатуру, зловещий гротеск, выявивший многие родовые черты коммунизма. Споры еще не завершены — потому, в частности, что мы плохо знакомы с лидерами красных кхмеров, скупыми на речи и письменные документы, а архивы их наставников (сначала в этом качестве выступали вьетнамцы, потом китайцы) закрыты и по сей день.