Американская империя

К Соединенным Штатам обращаются за помощью и арбитражем члены «Антитеррористической» коалиции (видящие терроризм зачастую там, где его не усматривают американцы), удаленные страны и даже потенциальные антагонисты. Гегемону так или иначе приходится отвечать за сложившееся в мире положение вещей. И это при том, что большинство человечества живет в конвульсиях, и существующее в мире положение в той или иной степени это большинство не устраивает. Чем дальше, тем больше Америка будет ощущать, что быть мировым гегемоном непросто. Лидирующее положение в мировом сообществе предполагает как минимум последовательность и предсказуемость, а следовать этим принципам весьма трудно.

Скажем, Америка декларирует свою приверженность демократии, но так и не осмеливается осудить попытку путча в Венесуэле против президента Уго Чавеса в апреле 2002 г. Вашингтон многократно выступал — даже сделал символом своей веры — свободную торговлю, но без малейших колебаний ввел в 2002 г. тарифы на сталь (равно как и поддержал субсидии своему сельскому хозяйству). США подвергли осмеянию экономическую помощь развивающимся странам, а затем на встрече Север — Юг в мексиканском Монтеррее возвели ее в канон. Республиканская администрация настаивала на процедуре банкротства иностранных должников в процессе грянувших финансовых кризисов, а затем заняла диаметрально противоположную позицию. Подобные примеры говорит о том, что осуществлять имперский курс весьма сложно; что эволюция современного мира таит в себе непредсказуемые неожиданности; что Америке не хватает администраторов с глобальным видением проблем; что выработка стратегии вызывает к жизни противоборствующие интересы в самих Соединенных Штатах и сталкивается с немалыми трудностями.

В дестабилизации международной арены в наступившем веке есть значительная доля американской вины. Как формулирует У. Пфафф, «похоже, что многие в администрации Буша убеждены, что военной силой можно добиться желательного разрешения политических проблем. Они полагают, что Ариэль Шарон делает то, что нужно делать в его ситуации. Грубой силой можно решать политические проблемы, но этот метод обычно несет с собой новые проблемы… Эдмунд Берк однажды заметил, что для нации нет большего бедствия, чем порвать со своим прошлым… „Холодная война“ оторвала США от прошлого. После окончания ее возврата к прошлому не произошло. Стратегам в Вашингтоне статус империи представляется удачным выбором. Считается, что таким образом удастся увеличить стабильность международного сообщества и решить проблему терроризма, государств-изгоев, оружия массового поражения и т. д. Но американское политическое, экономическое и культурное влияние не носит стабилизирующий характер. Оно опрокидывает прочные, структуры, преследуя добрые или дурные цели. Администрация Буша — это правительство крестоносцев».

До сих пор ответ США на внешние вызовы сводился, если цитировать классика современной политологии Иммануила Уоллерстайна, «в основном к высокомерному выкручиванию рук. Самонадеянность имеет свои негативные стороны. Расходование имеющегося кредита означает абсолютное уменьшение этого кредита и неизбежно порождает раздражение. На протяжении последних 200 лет Соединенные Штаты обрели значительный идеологический кредит. Однако в текущее время США исчерпывают свой кредит быстрее, чем когда-либо после золотых дней 1960-х годов… Вашингтон, что ни говори, остается политически изолированным; практически никто (за исключением Израиля) не считает благотворной занятую Америкой позицию ястреба. Многие страны боятся или не желают выступить против Вашингтона в лобовом противостоянии, но даже их своеобразный саботаж наносит вред позициям Америки. В ближайшие десять лет перед Соединенными Штатами откроются две возможности: 1) идти по ястребиному пути со всеми вытекающими негативными последствиями для всех и не в последнюю очередь для себя. 2) Или прийти к выводу, что негативные последствия внешнеполитической активности слишком велики… Подлинный вопрос заключается не в том, увядает или нет американская гегемония, а в том, что США, видя неизбежность отхода, постараются обеспечить себе достойный путь отступления — с минимумом ущерба миру и себе».

Кто-то уже говорит о сумерках цивилизации, напоминающих распад Римской империи при общем отступлении господствующих организованных религий и возникновении влиятельных сект. Сможет ли застратосферное могущество Соединенных Штатов в этих условиях проявить свою организующую силу? Ведь саму основу американского общества может захлестнуть некая христианская фундаменталистская волна — самой верующей стране Запада несложно поддаться ей в условиях враждебного окружения, проявлений повсюду комплекса 11 сентября, Палестины с востока, юга и запада.

Западноевропейский подъем правых (Ле Пен и др.) без особого труда сможет проникнуть в страну, капитально знакомую с «охотой на ведьм» и ку-клукс-кланом. На хаос «третьего мира» Америка может ответить внутренней правой, неоконсервативной мобилизацией, и тогда, в условиях практически неизбежной религиозной поляризации, в масштабах всего мира идея доброй и благосклонной империи отступит навсегда перед «неуловимым», не имеющим четких границ социальным хаосом огромного мира, не вошедшего в «золотой миллиард».

Региональные американские главнокомандующие на Ближнем Востоке, в Европе, на Тихом океане и в Латинской Америке являют собой современный вариант римских проконсулов с бюджетами вдвое большими, чем во времена «холодной войны». Их функцией будет, располагаясь на постоянной основе в 45 странах (Узбекистан, Киргизия и Грузия — последние по времени создания форпосты), ограждать дальние подступы к метрополии. Империя движется к пику своего могущества. Что впереди?

Видимо, то же, что и позади — активное противодействие единственному распорядителю. Как величайшие угрозы миру были восприняты европейским большинством всяческие попытки имперского строительства, предпринятые, последовательно, императором Карлом V, королем Людовиком XIV, императором Наполеоном, стремившимися заменить систему независимых государств неким подобием Римской империи.

Имперская стратегия способна подорвать стабильность международного сообщества именно в то время, когда международное сотрудничество и солидарность нужны более всего. Имперский подход несет с собой неисчислимые опасности. Имперский подход политически непродуктивен и не может быть реализуем в течение долгого времени; в дипломатическом отношении он в конечном счете ослабит позиции Америки.

Если история способна дать урок, то неизбежен вывод, что имперская политика станет «вызывать антагонизм и противодействие, которые вызовут окружение Америки разделенным и враждебным миром. Карл V, Людовик XIV, Наполеон и лидеры послебисмарковской Германии пытались расширить свои имперские владения и насильственно навязать свой порядок другим. Все типы их имперского порядка были сокрушены, когда другие страны пришли к выводу, что они не готовы жить в мире, где доминирует насильственное государство-надзиратель. Имперские цели Америки и их modus operandi в значительной мере более ограничены, чем у имперских держав прошлого. Жесткая имперская великая стратегия вызывает риск того, что история повторится».

Восставали лучшие умы. В далеком XVIIвеке германский теоретик Пуффендорф указал европейским правителям на твердую «обязанность противостоять всеми возможными силами установлению монархии над Европой, универсальной монополии; такая попытка может воспламенить весь мир». Философ Монтескье привел множество аргументов в пользу противостояния «универсальной монархии» наподобие Римской империи. Находящийся на противоположной стороне Ла-Манша Дэвид Юм со всей страстью предостерег свою Англию от судьбы превратиться в простую провинцию некоего глобального монарха. Такова традиция противостояния; потенциал такого противостояния сохраняет свою силу. И современные американские идеологи признают, что «многие в мире смотрят на Новый Иерусалим с трепетом. Их страхи и их сопротивление гарантируют, что легионы Нового Рима не будут долгое время сидеть без дела».