Булгаков

Существует и третья ипостась образа Персикова - это гениальный ученый-творец, открывающий галерею таких героев, как тот же Преображенский, Мольер в "Кабале святош" и "Мольере", Ефросимов в "Адаме и Еве", Мастер в "Мастере и Маргарите". В Р. я. Булгаков впервые в своем творчестве поставил проблему ответственности ученого и государства за использование открытия, могущего нанести вред человечеству. Писатель показал опасность того, что плоды открытия присвоят люди непросвещенные и самоуверенные, да еще обладающие неограниченной властью. При таких обстоятельствах катастрофа может произойти гораздо скорее, чем всеобщее благоденствие, что и показано на примере Рокка. Сама эта фамилия, возможно, родилась от сокращения РОКК Российское Общество Красного Креста, в госпиталях которого Булгаков работал врачом в 1916 г. на Юго-Западном фронте первой мировой войны - первой катастрофы, которую на его глазах пережило человечество в XX в. И, разумеется, фамилия незадачливого директора совхоза "Красный луч" указывала на рок, злую судьбу.

Критика после выхода Р. я. быстро раскусила скрытые в повести политические намеки. В архиве Булгакова сохранилась машинописная копия отрывка из статьи критика М. Лирова (М. И. Литвакова) (1880-1937) о творчестве Булгакова, опубликованной в 1925 г. в №5-6 журнала "Печать и революция". В этом отрывке речь шла о Р. я. Булгаков подчеркнул здесь наиболее опасные для себя места:

"Но настоящий рекорд побил М. Булгаков своим "рассказом" "Роковые яйца". Это уже действительно нечто замечательное для "советского" альманаха.

Профессор Владимир Ипатьевич Персиков сделал необычайное открытие - он открыл красный солнечный луч, под действием которого икринки, скажем, лягушек моментально превращаются в головастиков, головастики быстро вырастают в огромных лягушек, которые тут же размножаются и тут же приступают к взаимоистреблению. И так же относительно всяких живых тварей. Таковы были поразительные свойства красного луча, открытого Владимиром Ипатьевичем.

Об этом открытии быстро узнали в Москве, несмотря на конспирацию Владимира Ипатьевича. Сильно заволновалась юркая советская печать (тут дается картинка нравов советской печати, любовно списанная с натуры... худшей бульварной печати Парижа, Лондона и Нью-Йорка) (сомневаюсь, что Лиров когда-нибудь бывал в этих городах и тем более был знаком с нравами тамошней прессы. - Б. С.). Сейчас зазвонили по телефону "ласковые голоса" из Кремля, и началась советская... неразбериха.

А тут разразилось бедствие над советской страной: по ней пронеслась истребительная эпидемия кур. Как выйти из тяжелого положения? Но кто обычно выводит СССР из всех бедствий? Конечно, агенты ГПУ. И вот нашелся один чекист Рокк (Рок), который имел в своем распоряжении совхоз, и этот Рокк решил восстановить в своем совхозе куроводство при помощи открытия Владимира Ипатьевича.

Из Кремля получился приказ профессору Персикову, чтобы он свои сложные научные аппараты предоставил во временное пользование Рокку для надобностей восстановления куроводства. Персиков и его ассистент, конечно, возмущены, негодуют. И действительно, как можно такие сложные аппараты предоставить профанам. Ведь Рокк может натворить бедствий. Но "ласковые голоса" из Кремля неумолимы. Ничего, чекист - он делать все умеет.

Рокк получил аппараты, действующие при помощи красного луча и стал оперировать в своем совхозе. Но вышла катастрофа - и вот почему: Владимир Ипатьевич выписал для своих опытов яйца гадов, а Рокк для своей работы куриные.

Советский транспорт, натурально,

все перепутал, и Рокк вместо куриных яиц получил "роковые яйца" гадов. Вместо кур Рокк развел огромных гадов, которые сожрали его, его сотрудников, окружающее население и огромными массами устремились на всю страну, главным образом на Москву, истребляя все на своем пути. Страна была объявлена на военном положении, была мобилизована Красная Армия, отряды которой погибали в геройских, но бесплодных боях. Опасность уже угрожала Москве, но тут случилось чудо: в августе внезапно ударили страшные морозы, и все гады погибли. Только это чудо спасло Москву и весь СССР.

Но зато в Москве произошел страшный бунт, во время которого погиб и сам "изобретатель" красного луча, Владимир Ипатьевич. Толпы народные ворвались в его лабораторию и с возгласами: "Бей его! Мировой злодей! Ты распустил гадов!" - растерзали его.

Все вошло в свою колею. Ассистент покойного Владимира Ипатьевича, хотя и продолжал его опыты, но снова открыть красный луч ему не удалось".

Критик М. Лиров упорно называл профессора Персикова Владимиром Ипатьевичем, подчеркивая также, что он - изобретатель красного луча, т.е. как бы архитектор Октябрьской социалистической революции. Властям предержащим ясно давалось понять, что за Владимиром Ипатьевичем Персиковым проглядывает фигура Владимира Ильича Ленина, а Р. я. - пасквильная сатира на покойного вождя и коммунистическую идею в целом. М. Лиров акцентировал внимание возможных пристрастных читателей повести на том, что Владимир Ипатьевич погиб во время народного бунта, что убивают его со словами "мировой злодей" и "ты распустил гадов". Здесь можно было усмотреть намек на Ленина как провозглашенного вождя мировой революции, а также ассоциацию со знаменитой "гидрой революции", как выражались противники Советской власти (большевики, в свою очередь, говорили о "гидре контрреволюции"). Интересно, что в пьесе "Бег" (1928), оконченной в год, когда происходит действие в воображаемом будущем Р. я., "красноречивый" вестовой Крапилин называет вешателя Хлудова "мировым зверем". Картина гибели главного героя Р. я., пародирующего уже мифологизированного Ленина, от возмущенных "толп народных" (это возвышенно-патетическое выражение - изобретение критика, в булгаковской повести его нет) вряд ли могла понравиться тем, кто находился у власти в Кремле. И никакой Уэллс ни Лирова, ни других бдительных читателей обмануть не мог. В другом месте своей статьи о Булгакове критик утверждал, что "от упоминания имени его прародителя Уэллса, как склонны сейчас делать многие, литературное лицо Булгакова нисколько не проясняется. И какой же это, в самом деле, Уэллс, когда здесь та же смелость вымысла сопровождается совершенно иными атрибутами? Сходство чисто внешнее..." Отметим, что на самом деле связь здесь может быть еще более прямая: Г. Уэллс побывал в нашей стране и написал книгу "Россия во мгле" (1921), где, в частности, рассказал о встречах с Лениным и назвал большевистского вождя, вдохновенно говорившего о будущих плодах плана ГОЭЛРО, "кремлевским мечтателем"- словосочетание, широко распространившееся в англоязычных странах, а позднее обыгрываемое и опровергаемое в пьесе Николая Погодина (Стукалова) (1900-1962) "Кремлевские куранты" (1942). В Р. я. подобным "кремлевским мечтателем" изображен Персиков, отрешенный от мира и погруженный в свои научные планы. Правда, в Кремле он не сидит, но с кремлевскими вождями по ходу действия постоянно общается.

М. Лиров, поднаторевший в литературных доносах (только ли литературных?), кстати, и сам благополучно сгинувший в очередной волне репрессий в 30-е годы, стремился прочесть и показать "кому следует" даже то, чего в Р. я. не было, не останавливаясь перед прямыми подтасовками. Критик утверждал, что сыгравший главную роль в разыгравшейся трагедии Рокк - чекист, сотрудник ГПУ. Тем самым делался намек, что в Р. я. спародированы реальные эпизоды борьбы за власть, развернувшейся в последние годы жизни Ленина и в год его смерти, где чекист Рок (или его прототип Ф. Э. Дзержинский (1877-1926), глава карательных органов) оказывается заодно с некоторыми "ласковыми голосами" в Кремле и приводит страну к катастрофе своими неумелыми действиями. На самом деле в Р. я. Рокк - совсем не чекист, хотя и проводит свои опыты в "Красном Луче" под охраной агентов ГПУ. Он участник гражданской войны и революции, в пучину которой бросается, "сменив флейту на губительный маузер", а после войны "редактирует в Туркестане "огромную газету", сумев еще как член "высшей хозяйственной комиссии" прославиться "своими изумительными работами по орошению туркестанского края". Очевидный прототип Рокка - редактор газеты "Коммунист" и поэт Г. С. Астахов, один из главных гонителей Булгакова во Владикавказе в 1920-1921 гг. и его оппонент на диспуте о Пушкине (хотя сходство с Ф. Э. Дзержинским, с 1924 г. возглавлявшего Высший Совет Народного Хозяйства страны, при желании тоже можно усмотреть). В "Записках на манжетах" дан портрет Астахова: "смелый с орлиным лицом и огромным револьвером на поясе". Рокк, подобно Астахову, имеет своим атрибутом огромный револьвер - маузер, и редактирует газету, только не на туземном окраинном Кавказе, а в туземном же окраинном Туркестане. Вместо искусства поэзии, к которому считал себя причастным Астахов, поносивший Пушкина и считавший себя явно выше "солнца русской поэзии", Рокк привержен музыкальному искусству. До революции он профессиональный флейтист, а потом флейта остается его главным хобби. Потому-то он пытается в конце, подобно индийскому факиру, заворожить игрой на флейте гигантскую анаконду, однако без какого-либо успеха. Отметим также, что в романе приятеля Булгакова по Владикавказу Юрия Слезкина (1885-1947) "Девушка с гор" (1925) Г. С. Астахов запечатлен в облике поэта Авалова, члена ревкома и редактора основной городской газеты осетинского ревкома, - юноши с бородой, в бурке и с револьвером.