Переписка и деловые бумаги

Что делает Жан? Жив ли он? Не задавили ли его где-нибудь за кулисами? Не умер ли он от испуга, узнав, что в его "Дачном муже" вместо госпожи Пыжиковой будет играть г-жа Дымская-Стульская 2-я? Если Вам приходится видеть его и слушать его трагический смех, то напомните ому о моем существовании и кстати поклонитесь ему.

Всем Вашим мой сердечный привет.

Будьте здоровы. Дай бог Вам счастья и всего самого лучшего.

Ваш Antoine, он же Потемкин.

Адрес: Таврида, спальная Екатерины II.

686. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)

18 сентября 1889 г. Москва.

18 сент.

г. Театрал!

Ответствую на Ваше почтенное письмо. Переделке "Гордиева узла" аплодирую, но неохотно, так как я люблю этот роман и не могу допустить, чтобы он выиграл от переделки. Ваше распределение ролей является преждевременным. Труппа Корша несколько обновилась, и Вам, прежде чем распределять роли, необходимо познакомиться с ее новыми элементами. Я видел только Медведева (добродушный старик) и Потоцкую, милую барышню с огоньком и с благими намерениями, претендующую на сильные драматические роли. Есть еще Людвигов, Кривская, по этих я не видел.

Каков был Солонин в моем "Иванове", я не знаю, так как не успел еще побывать. В среду, если пойдет "Иванов", схожу и посмотрю и возьму для Вас афишу. Думаю, что в Гориче он будет не особенно дурен.

Я вожусь с повестью, и возня эта уже на исходе. Дней через пять тяжелая, увесистая белиберда пойдет в Питер в типографию Демакова. Это не повесть, а диссертация. Придется она по вкусу только любителям скучного, тяжелого чтения, и я дурно делаю, что не посылаю ее в "Артиллерийский журнал".

С моими водевилями целая революция. "Предложение" шло у Горевой - я снял с репертуара; из-за "Медведя" Корш ругается с Абрамовой: первый тщетно доказывает свое исключительное право на сию пьесу, а абрамовский Соловцов говорит, что "Медведь" принадлежит ему, так как он сыграл его уже 1817 раз. Сам черт не разберет! Малый театр в обиде, что "Иванов" идет у Корша, и Ленский до сих пор еще не был у меня - должно, сердится. Беда с вами, гг. театральные деятели!

Ну-с, будьте здравы. Жду Вас в Москве. Условие: говорить о театре будем, но не больше часа в сутки. Или так: я буду говорить о нем, а не Вы. Идет?

Ваш А. Чехов.

687. А. ДМИТРИЕВУ

21 сентября 1889 г. Москва.

21 сентября 1889 г.

г. А. Дмитриеву

Милостивый государь!

Сим разрешаю Вам и кому угодно ставить на частных сценах Петербурга мою пьесу "Трагик поневоле".

Так как эта пьеса новая и нигде еще не была играна, то считаю справедливым просить Вас - внести после первого представления в Общество вспомоществования сценическим деятелям пятнадцать рублей, чего, впрочем, не ставлю непременным условием.

Если г. Бабиков не откажется от роли Толкачова, то передайте ему, что, буде он пожелает, я не откажусь сократить длинный монолог, который, мне кажется, утомителен для исполнителя.

Готовый к услугам

А. Чехов.

688. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ

24 сентября 1889 г. Москва.

24 сентябрь.

Многоуважаемая Анна Михайловна! Посылаю Вам рассказ - "Скучная история (Из записок старого человека)". История в самом деле скучная, и рассказана она неискусно. Чтобы писать записки старого человека, надо быть старым, но виноват ли я, что я еще молод?

К повести своей (или к рассказу - это всё равно) прилагаю прошение:

1) 25 оттисков.

2) Пришлите корректуру - это непременно. Кое-какие места я почищу в корректуре; многое ускользает в рукописи и всплывает наружу, только когда бывает отпечатано. Корректуру я не продержу долее одного дня.

3) Было бы весьма желательно, чтобы рассказ вошел в одну книжку. Делить его на две части - значит сделать его вдвое хуже.

Цензуру он, вероятно, пройдет благополучно. Если цензор зачеркнет на первой странице слово "иконостасом", то его можно будет заменить "созвездием" или чем-нибудь вроде.

Теперь о гонораре. Денег у меня пока много. Если для Вашей конторы удобнее высылать мне гонорар по частям, а не сразу, то предложите ей разделить его на 4-5 частей и высылать его мне ежемесячно. Если я должен что-нибудь, то велите погасить долг.

Ну, что Сибирякова?

Все мои Вам кланяются, я тоже и желаю всего хорошего. Поклонитесь Марии Дмитриевне, а Алексею Николаевичу я буду писать сейчас.

Душевно преданный

А. Чехов.

Те медицинские издания, которые присылаются в редакцию для отзыва, не бросайте, а, если можно, берегите для Вашего покорнейшего слуги. Я всегда с завистью гляжу на Ваш стол, где лежат эти издания, перемешанные со всякой всячиной.

689. A. H. ПЛЕЩЕЕВУ

24 сентября 1889 г. Москва.

24 сентября.

Это письмо, дорогой Алексей Николаевич, посылается на почту вместе с рассказом, на который я наконец махнул рукой и сказал ему: изыди от меня, окаянный, в огнь скучной критики и читательского равнодушия! Надоело с ним возиться. Называется он так: "Скучная история (Из записок старого человека)". Самое скучное в нем, как увидите, это длинные рассуждения, которых, к сожалению, нельзя выбросить, так как без них не может обойтись мой герой, пишущий записки. Эти рассуждения фатальны и необходимы, как тяжелый лафет для пушки. Они характеризуют и героя, и его настроение, и его вилянье перед самим собой. Прочтите, голубчик, и напишите мне. Прорехи и пробелы Вам виднее, так как рассказ не надоел еще Вам и не намозолил глаз, как мне.

Боборыкин ушел от Горевой и умно сделал. Человеку с такой литературной репутацией, как у него, не место в этом театре, да и не к лицу быть мишенью для насмешек и сплетен разных прохвостов и ничтожеств. Он не перестал быть для меня симпатичным; я писал Вам, что он показался мне чудаком в высшей степени, и он в самом деле чудак. Его пребывание у Горевой, его "Дон Карлосы" и "Мизантропы", разыгрываемые сапожниками, это если не шалость, то чудачество.

Островский вовсе не консерватор. Он просто обыватель, ведущий замкнутую жизнь, сердитый на себя в настоящем, любящий свое прошлое и не знающий, на чем бы сорвать свое сердце. Человек он добрый и в высшей степени добропорядочный; но спорить с ним трудно. Трудно не потому, что высказывает он противоположные взгляды, а потому, что приемы для спора у него времен очаковских и покоренья Крыма.

Сейчас иду на заседание Комитета - это первое заседание в этом сезоне.

Все говорят и пишут мне, чтобы я написал большую пьесу. Актеры Малого театра берут с меня слово, что я непременно напишу. Эх, кабы было время! Хорошей пьесы не написал бы, но деньжищ заграбастал бы достаточно.

Смешно сказать, "Иванов" и книжки сделали меня рантьером. Будь я один, мог бы прожить безбедно года два-три, лежа на диване и пуская плевки в потолок.

Напишите мне. Видели ли Григоровича?

Будьте живы, здравы, покойны и богаты. Обнимаю Вас крепко и целую. Вашим мой нижайший поклон.

Ваш А. Чехов.

690. А. П. ЛЕНСКОМУ

27 сентября 1889 г. Москва.

Ленский А. П.

Московской сцены Гамлет и Отелло, В гостиных - Лир, с друзьями Мазаньелло. Что значит Мазаньелло?

Очень жалеем, что в воскресенье вечером нас не было дома: ходили слушать "Русалку".

Повесть свою уже послал. Пьесу начал и уже написал половину первого акта. Если ничто не помешает и если мои вычисления верны, то кончу ее не позже 20 октября. Семь мужских ролей и четыре женские, не считая прислуги и гостей.

Завтра пойду смотреть "Село Знаменское" и мечтаю увидеться с Вами.

Поклон Лидии Николаевне и благочестивейшему, самодержавнейшему Александру Александровичу, именуемому Сасиком.

Ваш А. Чехов.

691. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ

30 сентября 1889 г. Москва.

30 сент.

Здравствуйте, милый Алексей Николаевич! Большущее Вам спасибо за письмо и за указания, которыми я непременно воспользуюсь, когда буду читать корректуру. Не согласен я с Вами только в очень немногом. Так, например, заглавия повести переменять не следует - те прохвосты, которые будут, по Вашему предсказанию, острить над "Скучной историей", так неостроумны, что бояться их нечего; если же кто сострит удачно, то я буду рад, что дал к тому повод. Профессор не мог писать о муже Кати, так как он его не знает, а Катя молчит о нем; к тому же мой герой - и это одна из его главных черт - слишком беспечно относится к внутренней жизни окружающих и в то время, когда около него плачут, ошибаются, лгут, он преспокойно трактует о театре, литературе; будь он иного склада, Лиза и Катя, пожалуй бы, не погибли.