Антикопирайт

Третий из аргументов, выдвинутых «Negativland», к настоящему моменту стал практически общим местом. Культура остается живой лишь постольку, поскольку развивается; а развивается культура — путем ассимиляции индивидуальных текстов в общее текстовое и речевое пространство. Скажем, фольклорный стишок появляется как авторское произведение, но ассимилируется, после произвольного тиражирования, как нечто анонимное и подверженное произвольным изменениям. Или, в математике, теорема возникает с четкой и определенной формулировкой, подписанная автором; а ассимилируется наукой, после цитирований и переформулировок, в виде достаточно расплывчатой идеи, зачастую утратившей и автора и начальную четкость формулировки.

Современное состояние законов о копирайте таково, что процитировать даже одну—две фразы кем—то сочиненного текста проблематично. Так, на буклете к обложке альбома «Chumbawamba» «Thubthumping» было много коротких цитат из разных статей; в Америке этот буклет пришлось публиковать вообще без цитат, поскольку чтобы даже и одну фразу процитировать требуется теперь разрешение.

Для культуры это означает смерть, безвозвратную и окончательную — что произошло бы с математикой, если бы нельзя было использовать кого—то теорему без разрешения автора или наследников? Кирдык.

Между прочим, идея о помещении копирайта на теоремы — родная весьма и близкая американской коллективной душе. Хорошо известна история о том, как в штате Индиана законодатели приняли в первом чтении закон о точном значении числа пи; но не все знают эту историю в подробностях. Закон регламентировал употребление пи в разных ситуациях по—разному; число пи принимало различные значения от трех до четырех, в зависимости от области применения. Функцией закона была охрана конечного потребителя от махинаций ремесленников и фабрикантов, использовавших некондиционные пи.

Закон был принят под давлением изобретателя, открывшего квадратуру круга, трисекцию угла и удвоение куба. Он обещал, что если законодатели примут его закон, то штату не придется платить отчисления автору квадратуры круга, трисекции угла и удвоения куба причитающиеся ему отчисления за публикацию квадратуры круга, трисекции угла и удвоения куба в школьных учебниках математики; а остальным штатам придется платить.

Американская наука устроена именно так; и вообще все американское так устроено.

А техасский губернатор Джеймс Фергюссон сказал так «If English was good enough for Jesus, it's good enough for the schoolchildren of Texas.»

Некоммерческое использование чужого текста — fair use — в Америке исчезает, от года к году, как какой—то вымирающий зверь или насекомое. Так, 20—30 лет назад скопировать для себя статью из журнала (научного, например) можно было совершенно легально и беспрепятственно. В 1994—м году хай—тек корпорация «Тексако» окончательно проиграла много лет тянувшийся процесс «Геофизический союз против „Тексако“», у нее взяли штраф и на будущее запретили ученым копировать в библиотеке статьи, без разрешения правообладателя — даже для собственного употребления. Ситуация с легальностью подобной практики в университетах сейчас неясна, в библиотеках предупреждают, чтобы копировали на свой страх и риск; но ситуация развивается к тому, что и это со временем запретят. Запрет на цитирование двух—трех фраз из статьи — тоже нововведение последнего десятилетия.

Одновременно с де—факто уничтожением fair use, все большее и большее число вполне мэйнстримных персонажей выступают в его защиту. В 2001 году профессор Лауренс Лессиг, модный юрист (назначенный каким—то там журналом в «100 наиболее влиятельных адвокатов 2000 года», серьезный человек и советник, говорят, то ли Буша то ли Клинтона) написал книгу «Будущее Идей». Изложив какое—то количество ужасающих жизненных историй (так, известный фильм Терри Гильяма «12 Обезьян» был арестован судом через 28 дней после его публикации, так как выяснилось, что в фильме было снято кресло, похожее на эскиз одного дизайнера; а копирайта на кресло у продюсера фильма не оказалось), Лессиг доказывает, что экспансия копирайта последних 3—4 лет коренным образом меняет западное общество, превращая каждого прежде законопослушного жителя в уголовника (скажем, подросток, повесивший у себя в комнате изображение, скажем, Микки—Мауса, это изображение таким образом публикует, а значит нарушает копирайт). Хуже того, копировать компакт—диск для своего собственного употребления — тоже нелегально; читать и модифицировать код защищенной копирайтом программы — тоже нелегально. На протяжении буквально 4—5 лет, население Америки превратилось в бандитов, пиратов и уголовников, даже и не подозревая о том. Меры по усилению копирайта и вытеснению fair use, введенные для охраны статус—кво — изменили статус—кво гораздо сильнее пиратов, Напстера и свободного копирования компакт—дисков.

Разговоры в пользу богатых или

Зачем вообще нужен копирайт

Обсуждения аргументов за и против копирайта — занятие достаточно бестолковое; наравне с религиозными дебатами о преимуществе Linux над Microsoft (и наоборот) либо о преступной банде Ельцина (которую под суд) и необходимости рыночных реформ. Адепты различных точек зрения не имеют шансов договориться, и даже слушать друг друга не станут.

Никакого смысла из этих аргументов извлечь, конечно, нельзя. Идея, любая идея, может победить разве что когда ее противники вымрут нафиг. Смысл этой книги не в том, чтобы кого—то убедить; убеждение есть продукт хорошей зарплаты либо когда кого—то бьют тяжелым предметом по башке. Эта книга не для того, а для фиксации разных поучительных историй про антикопирайт.

С другой стороны, и в религиозном диспуте на тему интеллектуальной собственности есть немало поучительного; грех не выслушать официальную точку зрения по такому важному вопросу как.

Под «аргументами в пользу копирайта» давайте понимать весь спектр доводов в пользу сохранения и усугубления интеллектуальной собственности как она есть. Благонамеренные соображения типа «пусть кто хочет воспроизводит у себя чего хочет, только пожалуйста ставьте линк на мой сайт» аргументами в пользу интеллектуальной собственности не являются; являясь скорее соображениями по ее реформе, и — де факто — отмене. В данный момент, законодательство об интеллектуальной собственности, по причине крайней запутанности и невнятности судопроизводства, служит совершенно иным целям

Итак, аргументы в пользу копирайтного законодательства (и тут я говорю о Digital Millennium Copyright Act и его аналогах, внедряемых повсеместно через WTO, WIPO, GATT и Гаагскую Конвенцию) исчерпываются следующими

• Этический аргумент. Компутерное пиратство (сэмплинг, цитирование, копирование на ксероксе) это воровство. Воровать нехорошо.

• Прагматический аргумент. Чтобы ученому (художнику, писателю, программисту) было чего кушать, ему надо платить за работу. Если все будут друг у друга переписывать его новую компутерную игру (песню, статью, роман, стихотворение), художник умрет с голоду и прогресс остановится.

• Социальный аргумент. Если имущество можно будет задешево копировать, у всех будет всего поровну и задаром. Никто не захочет работать официантом, массажистом, уборщицей или вытирать блевотину.

С конституционной точки зрения (я говорю о конституции США), какой—то осмысленностью обладает только аргумент номер два — в американской Конституции записано, что для стимуляции наук и искусств Конгресс может принимать законы, дающие авторам на какое—то время эксклюзивное право пользования их продуктом. Другими словами, Конституция США рассматривает интеллектуальную собственность не как неотъемлемое право человека, а как привилегию, которой Конгресс может (на какое—то время) наделять автора. Сейчас, конечно, это самое «какое—то время» растянулось до бесконечности: всякий раз, когда подходит срок окончания копирайта на Микки—Мауса, Корпорация Диснея лоббирует конгресс о ретроактивном продлении сроков, и конгресс, не будь дурак, изменяет законный срок копирайта в соответствии. Во времена Томаса Джефферсона срок эксклюзивных прав держателя копирайта составлял 13 лет, а сейчас, после Акта Боно 1996 года, этот срок достиг 70 лет; ведутся дальнейшие переговоры об его увеличении.