Три комиссара детской литературы

Но директор не сказал этого, и не случайно не сказал: он одинок, стоит ему заболеть, и завуч Елизавета Максимовна заявит: «Пока Анатолий Афанасьевич в больнице, его замещаю я. И решать буду по-своему. Легко вы не отделаетесь».

Случайно ли такому директору дали такого завуча? Вряд ли. С древнейших времён к каждому двигателю норовят приделать превосходящий его своей мощью тормоз, и это не только в технике. Вспомним, как проводилась в жизнь, например, серия реформ 1860-х годов — все нововведения в любой момент могли быть пресечены и отменены волею администрации. И с тех пор, как СССР стал опять превращаться в Россию, именно этот принцип был введён в первую очередь. Строить коммунизм становится возможно лишь подпольно и с нарушением инструкций. Любая самая лучшая статья закона обрастает таким множеством исправлений, дополнений, уточнений, инструкций, писем и решений, что доходит до такой нелепости: человек, желающий получить выписку из закона, нужную ему, оной не получает именно потому, что запрошенные им заведомо знают: она недействительна, эта выписка — закон давно превратился в свою противоположность при помощи упомянутых действий наших чиновников. Ну, а в Министерстве Просвещения (давно уже ставшем Министерством Затемнения) именно такие завучи нужны, которые смогут слишком уж верных ленинцев окоротить. И хотя мне лично и попадались в жизни отдельные хорошие завучи, это было явным недосмотром властей, у коих до данной школы руки дойти не успели, и он исправлялся, этот недосмотр. Так что не только у Крапивина это можно найти. И не только завучи таковы. В книге Любови Рафаиловны Кабо «В трудном походе» крайне похожий на Нелли Ивановну тип — инспектор РОНО Чулкова — тоже свирепствует по вольной волюшке своей и нет на неё управы, а взбунтовавшемуся преподавателю, бывшему боевому офицеру Ушакову, хотя и наговорили в райкоме партии всяких хороших слов, но из данной школы перевели в другую, испортив переводом послужной список, а ни Чулковой, ни уличённому Ушаковым и его товарищами в очковтирательстве, чиновничьем бездушии и несоответствии ни должности директора, ни званию коммуниста директору школы Чечевичному так ничего и не было — видимо, эти кадры были именно на этих постах крайне нужны. И в «Кораблях Санди» В.М. Мухиной-Петринской две стервы — занимающаяся на уроках вивисекцией биологичка и нагоняющая на своих питомцев тоску и ужас преподавательница младших классов — тоже выжили в конце концов с директорского поста и вообще из школы заслуженного педагога, партизана двух войн, автора ряда книг и члена-корреспондента Академии Наук, и стали завучем и директором школы при поддержке Городского и более высоких Отделов Народного Образования.

Так что немудрено будет Сенцову «далеко пойти» — характеристику ему будет Елизавета Максимовна подписывать, а директора она сумеет обойти или выжить — такого.

Спасти положение могут только сами ребята — в школе начинает назревать бунт и первые его толчки уже потрясли завуча — я имею в виду то самое классное собрание, где она заявила, что «легко не отделаетесь». Не стану переписывать всё, отмечу лишь, что она старательно валит в одну кучу все классные недочёты, обвиняет всех во всём, и явно только потому (иначе — где раньше сама она была, почему до сих пор мышей не ловила?), что класс не желает «принципиально обсудить» поведение Каховского, ибо полностью на его стороне. А как бы хорошо было, если бы «принципиально» навалились всей кучей и смешали с грязью! Но не выходит… Тут-то у неё и вырвалось, что «легко не отделаетесь».

О статье — потом. Пока отметим, что председатель совета дружины Вика Гармашева во всём согласна с начальством — и в этом вопросе тоже. И про клуб «Эспаду» она скажет: «Правильно, что вас разогнали». И про Серёжу: «Директорский любимчик! Только он за тебя и заступается, а то давно бы из школы вышибли!»

А стоило бы собрать открытое собрание совета дружины именно по этому её высказыванию и там среди прочих вопросов задать такой: «Вика, давай забудем о твоём положении в школьной иерархии и о том, что ты старше Каховского. Предположим, что та компания, с которой столкнулся Каховский, напала на тебя и потащила в подворотю с целью изнасилования — эти личности от такой забавы не отказываются, — а Каховский оказался рядом и опять-таки вступил с ними в схватку. Будешь ли ты и после этого считать, что ему не место в школе и в пионерской организации, а также, что клуб, где его научили быть рыцарем добра и справедливости не только на словах, но и на деле, следует разогнать, расчищая дорогу Кисам, Гусыням, Кешам Сенцовым и Гаврикам?» И сообщить кое-что из статистики изнасилований по данному городу, для чего приглашение на совет дружины получил бы представитель милиции — из тех, кто имел дело с Серёжей в момент его схватки с Гавриком и его подрастающей сменой, а также вручал ему награду за мужество на общешкольной линейке — упомянутую готовальню… Но о таком собрании в трилогии не сказано, видимо, тогда Крапивин ещё не дошёл до такой ненаучной фантастики…

И старшая вожатая школы — Юля Вострецова — бывшая ученица этой же школы, слова не скажет неправильно поступившей учительнице «Клавдии Семёновне, которая меня ещё в первом классе учила. Что я, подойду к ней и скажу: „Вы не правы“?» Плохо учила её Клавдия Семёновна, не научили её самому важному и другие учителя. А ведь это самое важное знал ещё Аристотель: «Платон мне друг, но истина дороже». И в начале XV века гениальный азербайджанец Атааллах Аррани это же подтвердил более чем сходными словами:

Но именно Вика, не усвоившая этих истин ни в школе, ни из книг, и не дошедшая до них своим умом, была кем-то поставлена во главе пионерской дружины школы, и именно эта вожатая попала в пионерские вожди школы с благословения райкома или горкома комсомола. Правда, в самом конце трилогии мы узнаем, что старшая вожатая Юля не только купила братишке — одному из флаг-капитанов разогнанного, но не желающего гибнуть клуба «Эспада» — кинокамеру для досъёмки недоснятого самосъёмного фильма «Три мушкетёра», но и помогла ему дозвониться с Урала до Севастополя, чтобы он мог вызвать оттуда Серёжу и Генку. Видимо, начала умнеть. Дай-то бог, как говорится… Но это уже в самом конце…