Тень «Курска» или Правды не узнает никто

— С каких из них мы начнем?

— Начнем с некоторых технических деталей. Торпеда имеет боевую часть, мощный заряд. Конечно, этот заряд для проверки бросали с разной высоты, и он не взрывался. Но у зарядов есть и взрыватели, в которых содержатся инициирующие взрывчатые вещества высокой чувствительности. Например, гремучая ртуть (она подвергается самодетонации при 120 градусах) и гексоген (самодетонируется при температуре 215-220 градусов по Цельсию).

Далее. В двигательной части торпеды содержится около 500 килограммов керосина и более одной тонны перекиси водорода (это мощный окислитель). При соединении перекиси водорода и керосина в определенных условиях происходит реакция, высокотемпературное горение: энергия этого горения и несет торпеду к цели.

— Так что же, по вашему заключению, происходило 12 августа на «Курске»?

— Кто-то из членов экипажа заметил протечку одной из торпед. Это страшная ситуация, и о ней было немедленно доложено командиру лодки Геннадию Лячину. Тот сразу оценил, что экипажу грозит смертельная опасность, и принял решение избавиться от протекающей «толстухи». Я уверен, что он даже успел передать на берег шифровку: «На борту аварийная торпеда. Разрешите её отстрелить за пределы лодки». Думаю, пройдет немного времени, и этому появится документальное подтверждение… Скорее всего, опасную торпеду все же успели ввести в торпедный аппарат, но произвести пуск не успели — вспышка произошла раньше, от соединения «гремучих веществ». И торпеда начала гореть, находясь в торпедном аппарате. Форс пламени устремился в торпедный отсек, где находились ещё пять таких же «толстых» торпед (масса боевых частей каждой — 500 килограммов). То есть суммарная масса взрывчатого вещества — 2,5 тонны. Температура горения керосина и перекиси водорода равна примерно 200 градусов. Вполне возможно, что один из взрывателей боевой части сработал от повышенной температуры при горении смеси. И боевая часть торпеды сработала.

— И каковы были последствия этого срабатывания?

— Ее находящаяся вплотную к воде боевая часть взрывается (это и есть тот самый первый гидроакустический сигнал, который был зарегистрирован). Пожар в торпедном отсеке продолжается. За 1,5-2 минуты тонкий слой гексогена в торпедных зарядах разогрелся до температуры самодетонации, и начали взрываться лежащие одна возле другой остальные «толстые» торпеды.

— И это привело к мгновенному разрушению корпуса лодки?

— Судите сами. Температура взрыва боевой части торпеды составляет примерно 3300-3400 градусов. Давление на первую переборку было более 50 атмосфер (а она выдерживает только около 10). Таким образом все переборки 1-го, 2-го и 3-го отсеков были мгновенно разрушены.

— Люди погибли сразу?

— Летальным для человека является давление свыше двух атмосфер, а у 4-го отсека было около 30 атмосфер. К тому же температура в 4-м отсеке была от 800 до 1000 градусов.

— Дальше ударная волна не пошла?

— Да, она остановилась перед переборкой 4-го отсека, которая отделяет ядерный реактор и ракеты «Гранит», а потому рассчитана на давление до 40 атмосфер. Однако на лодке имеется дифферентная труба, которая соединяет цистерны 9-го и 1-го отсеков, и по ней огненный клубок докатился до 9-го отсека. После того, как температура стала непереносимой, люди погибли и там.

— Они стучали перед смертью по обшивке?

— Вполне могли. Иначе откуда бы взялся стук, который был услышан на «Петре Великом».

Я поблагодарил его за столь интересный звонок и взял номер телефона, пообещав держать его в тайне, пока он сам не даст разрешения себя рассекретить.

На следующий же день это мое телефонное интервью с засекреченным ученым-оружейником было подготовлено к печати и даже подписано Гусаковым, но, чтобы уж завершить сначала версию Исламовой о ракетном ударе с «Курска», в номер заслали материал, который нам принес капитан первого ранга в отставке Александр Лесков, бывший помощником командира на первом советском подводном атомоходе К-3, пережившем в сентябре 1967 года аварию в Норвежском море.

— Все официальные версии строятся на том, что «Курск» шел под водой с определенной скоростью и должен был осуществить учебный запуск торпед, — сказал он, беседуя с нами в редакции. — Реальные же факты говорят, что скорее всего — а я в этом убежден на сто двадцать процентов! — подлодка двигалась в надводном положении. Рабочая глубина подводного крейсера водоизмещением 24 тысячи тонн и длиной 154 метра — порядка 200 метров. А в том участке Баренцева моря всего лишь 100 метров с небольшим! Зачем же подводному ракетоносцу погружаться на такую-то глубину во время учений, а не военных действий, рискуя зацепить при этом дно? К тому же были официальные сообщения, что у лежащей на дне лодки подняты все выдвижные устройства: перископ, выносная антенна связи, станция опознавания «свой-чужой», радиолокационная станция и так далее. То есть весь набор для плавания в надводном положении.

Далее. Хочу обратить внимание на тот факт, что эти учения в Баренцевом море были какие-то необычные, была в них какая-то скрытая изюминка. Не случайно же в непосредственной близости от них оказались натовские корабли и самолеты радиоэлектронной разведки и аж три иностранные подводные лодки! Просто так — следить за маневрами наших кораблей и лодок — такую серьезную, оснащенную самыми современными системами слежения группу не пошлют. Значит, у НАТО была информация, что на этих учениях будет отрабатываться или испытываться то, что достойно внимания Североатлантического союза.

Сейчас активно раскручивается версия о взрыве торпед в носовом отсеке. Поверьте моему опыту: никакой детонации боезапаса быть не могло. Это абсолютно невозможно! У наших торпед три степени защиты. Кроме того, по моим сведениям, на «Курске» в том походе просто не должно было быть боевых торпед. И, если вы помните, то в прессе уже сообщалось об обнаруженной на «Курске» большой пробоине в районе 24-го шпангоута, оплавленные края которой загнуты вовнутрь, что указывает на то, что причиной гибели лодки стало мощное воздействие извне. На мой взгляд, схема событий 12 августа складывается такая. «Курск» шел в надводном положении, с одного из наших кораблей в это время произвели залп ракетами, судя по всему — с боевыми головками. Траектория их полета пересекала путь следования лодки. Ракеты в режиме самонаведения взяли курс на самую крупную мишень — ею и оказался «Курск». Думаю, в лодку было не одно попадание, а как минимум, три. Первая ракета могла пробить легкий корпус и взорвать баллоны с воздухом высокого давления, а последующие, через две минуты, просто добили раненную лодку…

В пользу этой же версии высказались матрос Николай С. (еще один материал, поступивший в этот день из Североморска от Исламовой) и академик Михаил Иванович Руденко, 41 год проработавший в организациях оборонной промышленности, в том числе и на знаменитом ОКБ академика В. П. Глушко в Химках, где как раз и разрабатывались ракеты «Гранит» новой модификации, одна из которых, по его мнению, в силу своей недоработанности угодила во время показательных стрельб в нашу собственную подводную лодку.

Материалы были написаны весьма остро и имели большой резонанс, поднимающий популярность нашей газеты, так что Гусаков ходил по коридорам с очень довольным видом.

На следующий день снова поступили материалы от Машки, подтверждающие гибель «Курска» от залпа с «Петра Великого». Первый рассказ был записан от имени матроса Сергея Н., который рассказывал:

«На учениях „Петр Великий“ должен был проверить действие новой антенны ракетного комплекса „Кинжал“. 12 августа он находился за островом Рыбачий. В 12 часов дня подлодка „Курск“ должна была произвести условную атаку крейсера и всплыть. Но этого не произошло. Следующее контрольное время всплытия было 16 часов. Но она снова не всплыла. После этого среди рядового состава „Петра Великого“ начались разговоры, что, вероятно, лодка повреждена, и не исключено, что по вине самого „Петра Великого“. Акустики крейсера уловили упорядоченные стуки „SOS“. На следующий день весь свободный от вахты экипаж „Петра Великого“ вывели на шкафут и приказали высматривать в воде аварийно-спасательный буй, который многие хоть и заметили, но не смогли достать… По прибытии на берег на борт „Петра Великого“ поднялись сотрудники ФСБ и конфисковали все фотопленки и аудиозаписи, имевшиеся у экипажа…»