Дело «Норильский никель»

Отсутствие учёта цены разрабатываемых месторождений полезных ископаемых, а также явная недооценка основных фондов государственных производственных предприятий и промобъединений при их акционировании, — это важное упущение, но оно вполне могло быть исправлено в процессе приватизации образованных акционерных обществ (!).

Но этого не произошло!

Однако, недооценка основных фондов государственного объединения Норильский комбинат в сравнении с вообще отсутствием валютно-денежной оценки запасов трёх месторождений сульфидных медно-никелевых руд, исключительно уникальных по составу и концентрации содержащихся в них цветных и благородных металлов, сопоставимого аналога которым в России просто не существовало и не существует, — это уже не просто упущение!

Это — ежегодный подарок многих миллионов тонн добытых сульфидных медноникелевых руд, содержащих в своей структуре десятки тонн благородных и сотни тысяч тонн цветных металлов, сделанный Борисом Ельциным руками исполнительного Анатолия Чубайса истинным «защитникам демократии» — Владимиру Потанину и Михаилу Прохорову, видимо, как ему казалось, от лица всего российского демоса (народа).

Это — неблаговидное деяние, содержавшее в себе ярко выраженные признаки правонарушения, мотивированного материальным интересом и жаждой сохранения власти, имеющего цель создания условий для посягательства на часть государственной (общенародной) собственности, информация о которой хранилась на государственном балансе полезных ископаемых. Хуже всего то, что данное неблаговидное деяние было совершено по предварительному сговору частных лиц и высокопоставленных госчиновников, обладавших специальной правосубъектностью и в ходе развернувшихся событий широко использовавших своё служебное положение для достижения поставленной цели, для сокрытия фактов и причинно-следственных связей причинённого Государству ущерба.

В результате такого деяния были созданы все условия длящегося во времени (и по сей день!) присвоения двумя частными лицами валютно-денежного эквивалента извлекаемых из добытых сульфидных медно-никелевых руд цветных и благородных металлов. По смыслу своему данное присвоение являлось и является неправомерным, поскольку правовое основание для него было производно от неблаговидных действий известных частных лиц и высокопоставленных госчиновников, злоупотребивших своим служебным положением, проторговавших интересами и конституционными правами всех остальных россиян (!).

Последний момент, когда у Анатолия Чубайса ещё была возможность одуматься, вспомнив, что по Конституции России «природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующейтерритории», наступил 17 ноября 1995 года, когда на залоговом аукционе решалась судьба контрольного пакета акций РАО «Норильский никель».

Наиважнейшую роль, безусловно, играли те, кто писали сценарные условия проведения залогового аукциона по распоряжению контрольным пакетом акций РАО «Норильский никель» — материнской компании ОАО «Норильский комбинат».

Они вполне могли бы включить в них в качестве обязательного неотъемлемого условия передачи контроля над всем РАО «Норильский никель» немедленное заключение с ОАО «Норильский комбинат» договора концессии, в соответствии с которым компания-недропользователь была бы обязана регулярно (ежегодно) платить в пользу Государства цену эксплуатации трёх месторождений сульфидных медно-никелевых руд Норильского промрайона.

Тогда регулярные (ежегодные) неналоговые платежи ОАО «Норильский комбинат» (позднее ОАО «ГМК «Норильский никель»), осуществлявшиеся на основании договора концессии, обеспечили бы более эффективную финансовую поддержку решения задач, стоявших и стоящих перед органами местного самоуправления Большого Норильска, в сравнении с финансированием этих задач из средств оптимизированного до минимума муниципального бюджета (!).

Для всего этого достаточно было лишь определиться с уполномоченным на то органом государственного федерального управления о той части цены эксплуатации рудных месторождений, которая бы оставалась на территории промрайона и целевым назначением шла бы на финансирование исполнения муниципальных социальных программ. Это в точности соответствовало бы норме права статьи 2 Закона РФ от 21 февраля 1992 года № 2395-1 «О недрах», согласно которой, как ранее уже отмечалось, владение, пользование и распоряжение государственным фондом недр должно осуществляться в интересах людей, проживающих на соответствующей территории, а также в интересах всего народа Российской Федерации.

Договор концессии конкретизировал бы условия, по которым в эквивалентном валютноденежном выражении определённая доля тех же цветных и благородных металлов, извлекаемых из добываемых при выработке месторождений руд, шла бы в государственные бюджеты различных уровней, либо, что ещё лучше, во внебюджетные фонды на решение конкретных социально-значимых задач (!).

В этом случае также удалось бы сохранить разумный уровень реальной прибыльности частного горнодобывающего бизнеса, обеспечив защиту, говоря несколько высокопарно, но точно, общенародных интересов, не допустив раскола российского гражданского общества на малое число сверхбогатых частных лиц и на беспросветно бедное большинство простых граждан.

Вместо этого, похоже, высокопоставленные госчиновники времён правления Бориса Ельцина даже не задумывались о том, что разведанные и официально задокументированные запасы природно-сырьевых богатств недр Российской Федерации должны использоваться в интересах всего российского народа, а не в интересах лишь псевдозащитников нового политического режима — «защитников демократии».

Даже принятый 30 декабря 1995 года Закон РФ № 224-ФЗ «О ставках отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы», призванный дополнить положения статей Закона РФ «О недрах» возложением ещё кое-какого материального бремени на коммерческие организации, использовавшие российские недра, преследовал лишь единственную цель создания источника финансирования геологоразведочных работ. Безусловно, это нельзя считать попыткой Государства подвести некую нормативноправовую базу налогового обременения под деятельность частных компаний-недропользователей с целью изъятия у них большей части сверхдоходов, причиной образования которых была даровая эксплуатация месторождений рудного и углеводородного природного сырья, разведанных и обустроенных задолго до проведения промышленной приватизации по-Чубайсу.

В соответствии с правилом пункта 1 инструктивного письма Госналогслужбы России № ВГ-4-02/50 от 26 августа 1992 года, как платежи за право добычи полезных ископаемых, так и отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы производили предприятия и организации всех организационно-правовых форм.

Правовые нормы частей 1 и 2 статьи 44 Закона РФ «О недрах» регламентировали:

«Пользователи недр, осуществляющие добычу всех видов полезных ископаемых, разведанных за счёт государственных средств, производят отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы.

Ставки этих отчислений устанавливаются в размерах, обеспечивающих необходимые затраты на воспроизводство минерально-сырьевой базы Российской Федерации, и являются едиными для всех пользователей недр, добывающих данный вид минерального сырья».

В итоге ставки отчислений ОАО «Норильский комбинат» на воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВМСБ) составили 8,2 % от стоимости фактически добытой руды, в структуре которой присутствовали цветные металлы (медь, никель, кобальт), и 7,8 % от стоимости добытого полезного ископаемого, содержащего благородные металлы (золото, платиноиды, серебро).

Стоимость добычи и расчёт платежей на ВМСБ определялись налогоплательщиком самостоятельно, а вся сульфидная медно-никелевая руда добывалась и перерабатывалась с целью получения либо концентратов, либо цветных и благородных металлов в товарном виде производственными подразделениями одного и того же юридического лица — ОАО «Норильский комбинат». Внутренний оборот компании, в частности включавший передачу рудниками добытой руды на переработку обогатительным фабрикам, а теми — произведённых концентратов металлургическим заводам, предоставлял специалистам компании возможность большего манёвра при осуществлении расчётов оптимальных затрат на производство промежуточных продуктов на каждом переделе производственного процесса.