Живём ли мы свой век

Всего лишь одна подлость, а исковеркана вся жизнь. Правда, большая подлость, гнусная, но одна. А тут вся жизнь соткана из лжи и обмана, человек подличал каждый день, каждый час — да будь его нервы стальными, они бы и тогда не выдержали.

Только большой и благородный труд, направленный на пользу людям, сохраняет человека, делает его жизнерадостным, интересным. Такой человек и в пожилом возрасте выглядит моложе своих лет. Во всём его облике, во всех движениях, словах и делах не чувствуется возраста и не заметна усталость.

Когда говорят о возрасте, трудоспособности, нам всегда представляется образ Ивана Петровича Павлова. До конца дней сохранил он свою духовную молодость и душевную красоту. Будучи великим учёным, он оставался добрым и простым человеком, способным на шутки и задушевное веселье. Любил поиграть в городки, покататься на велосипеде, а затем снова приняться за большие дела. В 86 лет он полностью сохранил ум и энергию. И умер от случайной причины — острой пневмонии. В то время не было ни антибиотиков, ни других препаратов для лечения этой болезни.

Чтобы труд был более продуктивен, чтобы человек надолго сохранил бодрость, энергию и не снизил интенсивность своих занятий, его дело должно чередоваться с отдыхом. Только разумное чередование труда и отдыха обеспечивает бесперебойную работу наших органов в течение долгой жизни. Образцом и примером чередования труда и отдыха и сохранения трудоспособности на всю долгую жизнь человека является наше сердце. Анализ электрокардиограммы и измерение каждого интервала в сердечном цикле показывают, что сердце одну треть времени работает и две трети отдыхает. И так, чередуя труд и отдых, сердце, если не заболеет, работает долгие десятилетия.

Как бы ни интересен был труд, как бы он ни увлекал вас, нужно обязательно делать перерывы и отдыхать от своей работы. При этом отдых может быть и пассивным и активным. При пассивном человек просто ничего не делает. Причем если он работает сидя, то отдыхать должен стоя и наоборот. Можно немного полежать, расслабиться. При активном отдыхе люди меняют занятия: умственный труд на физический, физический на умственный.

Существует много приёмов, которые помогают человеку снять напряжение, усталость. Нередко эти приёмы являются сами собой, автоматически: человек встал, потянулся, отряхнул кисти рук. Вздохнул глубоко, сделал несколько шагов по комнате. Иной ополоснет руки и лицо холодной водой, смочит шею, голову и не думает, что тем самым он активизирует деятельность сердца, «включает» какие-то биохимические процессы. Наиболее пытливые, вдумчивые начинают складывать в систему эти приёмы, устанавливают порядок и закономерность... Так появляются самодеятельные инструкции, которые затем размножаются и «ходят» в народе. Одну такую инструкцию мы приведем здесь почти полностью.

1. Если у вас устали кисти рук от длительной напряженной работы, соедините ладони вместе и быстро-быстро потрите ими друг о друга до ощущения сильного тепла (10 — 12 секунд). Затем потрите руки, одну другой, как при мытье (10 секунд), и после этого, встряхните совершенно расслабленными кистями 8 — 10 раз.

2. Если голова стала тяжелой и вы чувствуете утомление, сядьте прямо, отклоните голову назад до предела, чтобы сильно сжались мышцы шеи. Задержите голову в этом положении 8 — 10 секунд, а затем уроните её на грудь. Сидите так 10 — 15 секунд. Повторите ещё раз всё сначала.

3. Если у вас от напряжения устали глаза, закройте их на 5 секунд, откройте и посмотрите на переносицу. Проделайте всё сначала 3 — 5 раз.

4. Если вы сильно взволнованы и возбуждены, постарайтесь сделать 10 дыхательных движений с коротким вдохом и удлиненным выдохом. На один счёт вдох, а на 3 — 4 выдох.

5. Если вы чувствуете, что вас клонит в сон, сядьте прямо, отведите плечи назад, подбородок приподнимите, руки опустите вдоль туловища, ладони параллельно сиденью стула. Напрягите мышцы спины; рук, шеи и задержите это положение 10 — 12 секунд. Расслабьтесь на 10 — 15 секунд и повторите ещё раз.

6. Если вы почувствуете, что ваши ноги затекли и онемели, выпрямите их под столом сильно вперед, постарайтесь оттянуть носки, затем встаньте и сделайте 10 подъемов на носки. Потом сядьте и расслабьте ноги.

Такие приёмы можно использовать на рабочем месте, чтобы снять чувство усталости и не нарушать рабочую обстановку.

Что можно сказать по поводу этих рекомендаций? Разумеется, они родились не в научном учреждении, это плод фантазии пытливого человека, опыт его собственных ощущений. Здесь нет ничего нового, но и вредного они не несут. Все приёмы и манипуляции сводятся к одному: усилению кровообращения, активизации всех жизненных процессов в организме. И это, конечно, дает ожидаемый эффект. А если к тому же прибавить момент психологический, то есть мобилизацию организма и веру в предлагаемый комплекс упражнений, то тут уж и нечего сомневаться: человек почувствует бодрость и новый прилив сил.

К сожалению, не все подобные инструкции столь бесспорны и безобидны. Особенно для людей не вполне здоровых.

Глава пятая

Прошло две недели. Новокаиновую блокаду области сердца Молдаванову так и не сделали. «Обошлось», — говорил он, глубоко и радостно вздыхая. И принимался бодро ходить по палате, словно примериваясь, сможет ли он в скором времени исполнять роли Бориса Годунова, царя Ивана, Досифея или генерала из оперы «Игрок». В другой раз прижмёт ладонь к сердцу, слушает. Боли в груди нет. «Оттаяло, оттаяло, — восклицал торжественно и затем, задумавшись, добавлял: — Нет уж, братец, шалишь — к старому возврата не будет. Чтобы жизнь свою, единственную, неповторимую, да на мелочи разменивать?.. Нет, нет, этому не бывать».

О театре, о гастролях своей труппы в Ленинграде он жадно ловил каждую весть, радовался успеху и, потрясая кулаком, извергал басом: «Молодцы, черти! Держат марку шахтерского края!..» Подсаживался к художнику на койку, говорил: «Вот ведь человек устроен любопытно: сказал себе — не трави душу! — и всё на место встало. Солнце светит, птички поют — я радуюсь! А раньше!.. Маланья мне все уши прожужжала: козни, мол, они против тебя строят. Доказать хотят: и без тебя театр обойтись может, пора, мол, покидать сцену. И я бы слушал Маланью, верил и злился немилосердно. Ах, черт! Какая дурь подчас из нас лезет — вспомнить страшно!..»

К Мирсаиду они не заходили, и им никто не напоминал ни о старике, которого Молдаванов поместил в гостиницу, ни о больном, лежавшем за стенкой в соседней палате. Но однажды вечером в палату зашёл старик таджик с белой бородой, в больничном халате. Друзья признали в нём своего знакомца. Неловко и несмело переминался он у порога, пряча в бороде не то смущение, не то радость. Он кивал головой, как буддийский божок, и всё дольше задерживал взгляд на Молдаванове, и, теперь уже было видно, улыбался, и что-то говорил по-своему.

— Дедушка, — всплеснул руками певец, — да что же вы мнетесь у порога — проходите смелее, садитесь, пожалуйста.

И певец, усадив старика, трогал его за халат, спрашивал:

— Как вам живётся в Питере? Что внук? Здоров, поди. Профессор говорил: поправится. Ну мы и того... Успокоились. Не досаждали парню.

Старик ловко выдвинул из-под халата увесистый мешок, поставил на пол между койками:

— Мой дом прислал. Высокий гора, кишлак Чинар — мой дом. Кушай, пожалуйста.

Старик поднялся, сложил руки на груди:

— Гости Чинар езди. Мой дом езди. Город Нурек — наш город. Станция Нурек — наш станция. Сандук-гора — рядом, Индия — тоже рядом. Будешь гости ехать — пожалуйста.

Скрестив руки на груди, старик пятился назад к двери и кланялся. А когда он вышел из палаты, осторожно и плотно затворив за собой дверь, Молдаванов, недоуменно взглянув на мешок, хмыкнул:

— Гостинцев-то сколько!

Запустил руки в мешок... Там было несколько мешочков и в каждом свой вид сушеных фруктов. В одном засушенный, но ещё хранящий теплую влагу горячих гор виноград, в другом урюк, в третьем какие-то липкие брусочки — видимо, из сушеной дыни. На самом дне мешка лежало несколько больших гранатов и яблок. Певец опростал мешок, мешочки разложил на стульях.