Уильям Конгрив и его комедии

"Остроумец" Валентин наделен умом, проницательностью, самообладанием. Сдержанность покидает его лишь в момент, когда ему кажется, что он навсегда потерял Анжелику. О прошлом Валентина, его любовных похождениях и проделках мы узнаем из рассказов персонажей пьесы. Перед нами же - молодой джентльмен, преданно любящий Анжелику. Конгрив в своем ответе Колльеру писал, что Валентин честный, благородный и искренний юноша, добродетели которого намного превосходят его пороки. Валентин, с точки зрения Конгрива, являет собою новый тип "остроумца", во многом непохожего на героев Этериджа или Уичерли.

Валентин - правдолюб. Когда в сцене "безумия" он говорит: "Я истина", Это не только шутка или условие игры: героя искренно волнует соотношение в мире правды и лжи, искренности и фальши. "А сейчас я вам скажу вот что: задам вам вопрос, на который и знатоку арифметики не ответить. Скажите, каких душ больше - тех, что Библия спасла в Вестминстерском аббатстве, или тех, что она погубила в Вестминстер-холле?" (IV). Достается от Валентина и религии; вот что предрекает этот "безумец": "В обычное время в пустых церквах будут читать молитвы. А за прилавками вы увидите людей с такими самозабвенными лицами, точно в каждом лабазе торгуют религией" (IV). В Валентине привлекает тонкость ума, способность понять едва уловимые движения человеческой души, умение ценить прекрасное. В одной из поэтических сцен пьесы он говорит Анжелике, что она "женщина, одна из тех, кого небо наделяло красотой в тот самый час, когда прививало розы на шиповнике. Вы - отражение небес в пруду, и тот, кто к вам кинется, утонет..." (IV). Такого признания нельзя услышать от героев Уичерли, Шедуэлла или Этериджа.

Конгрив поручает Валентину разные роли: возлюбленного, поэта, "безумца", мученика. Драматург словно материализует слова Тезея из шекспировской комедии "Сон в летнюю ночь":

У всех влюбленных, как у сумасшедших,

Кипят мозги: воображенье их

Всегда сильней холодного рассудка.

Безумные, любовники, поэты

Все из фантазий созданы одних.

(V, 1; перевод Т. Щепкиной-Куперник)

Все способы испытывает Валентин, чтобы завоевать сердце Анжелики, и ни один не помогает. Даже наигранное безумие. И тогда юноша прибегает к последнему средству - "безумству подлинному", поднимающему его над всеми персонажами комедии: чтобы доказать Анжелике свою любовь, он готов отказаться от наследства, стать нищим. "Обладай я вселенной, и тогда бы я не была достойна такой великодушной и преданной любви, - говорит Анжелика, пораженная намерением Валентина. - Вот моя рука, а сердце мое всегда было вашим, только его терзало желание удостовериться в искренности ваших чувств" (V).

Любовь за любовь. Верность за верность. Возможно Анжелика и Валентин сумеют противостоять миру лжи и притворства? Герои уходят из социального мира зла и обмана в мир искреннего чувства. Они счастливы, так как под мишурой карнавального костюма сумели расслышать биение человеческого сердца.

Публика холодно приняла последнюю комедию Конгрива "Так поступают в свете". Впрочем, драматург это предвидел. В посвящении к пьесе он писал, что "она лишь в малой степени была назначена удовлетворять вкусам, которые по всему судя господствуют нынче в зале". Конгрив подчеркивал, что ряд персонажей его новой комедии "будут смешны не в силу природной глупости (она ведь неисправима и потому неуместна для сцены), а больше из-за желания во что бы то ни стало выказать свой ум; стремление сойти за умника совсем не есть признак ума". В этих словах чувствуется иное отношение и к "остроумцам" в целом, и к методу создания персонажей, и к задачам комедийного жанра.

Последняя комедия полна размышлений над судьбами человека и общества. "Все поучения, Мирабелл!" - восклицает в раздражении миссис Милламент, выслушав одну из наставительных тирад своего поклонника. И верно: Конгрив стремится в этой комедии, как нигде прежде, развлекая, поучать. В пьесе по сравнению с предыдущими тремя гораздо меньше "скептического" и "фривольного" юмора. Здесь много ассоциаций исторических, театральных, литературных: Милламент и Мирабелл цитируют Джона Саклинга, в кабинете леди Уишфорт лежат книги Куорлза, Принна, Беньяна и Колльера, свою служанку Пег леди Уишфорт сравнивает с астурийкой Мариторнес из "Дон Кихота" Сервантеса, многие персонажи знакомы с греческой мифологией, даже невежественный сэр Уилфул упоминает Ореста и Пилада. Все в этой комедии как будто бы и привычно: знакомая расстановка сил, столкновение столичных джентльменов с провинциальными сквайрами, конфликт поколений. И, однако, многое изменилось. Самый показательный в этом смысле - образ Мирабелла, героя нового времени, испытывающего на себе несомненное влияние века Просвещения. Его основное оружие - здравое суждение, его речь обретает точность и логику хорошо сбалансированного рассуждения, она элегантна, не изобилует игрой слов, нет избытка сравнений и метафор:

Фейнелл. Ты настоящий кавалер, Мирабелл. И хотя у тебя хватает жестокосердия не ответить на страсть дамы, ты достаточно великодушен, чтобы печься о ее чести. Однако наигранное безразличие выдает тебя с головой. Ты отлично знаешь, что пренебрег ею.

Мирабелл. Зато твой интерес к этому делу отнюдь не кажется наигранным. Твои мысли явно больше заняты упомянутой дамой, чем женой (I).

Как отличается этот ответ Мирабелла от грубых реплик Хорнера из "Жены-провинциалки" Уичерли или светской перебранки Дориманта из "Раба моды" Этериджа. Здесь все - намек, форма предложения отполирована, удар спрятан в подтекст.

В отличие от ранних героев Конгрива, Беллмура и Вейнлава, Мирабелл скромен, он справедливо полагает, что подлинный ум и душевная доброта неотделимы.

Мирабелл хорошо знает жизнь, знает, что любовь несет волнения, тревоги, переживания: "...Даже вздумай кто поселиться на ветряной мельнице, и его не ждет столько передряг, сколько предстоит человеку, доверившему свой покой женщинам..." Но если Валентин отгонял подобные мысли, меняя тему разговора, то Мирабелл заключает: "Сознавать это и все-таки любить, все равно, что постичь истину разумом, но по-прежнему творить глупости под влиянием инстинкта" (II).