Жесть оцинкованная

О том, как мы ридигера победили

Каждый гоблин, дабы не потерять полностью людской облик, должен чистить карму. А именно — ездить к эльфам, за границу. Хотя бы раз в год. Вот и мы с пабло хуябло решили скататься к финикам, благо Ленинград рядом с эльфами. Собственно поэтому мы и культурные, а не как это москальское татарство. Кароч, сели два рыцаря и поскакали…

Про финку рассказывать неча. Эльфы как эльфы. Всё у них чисто и песдато. Солнце и снег. Снуют там туда-сюда старые пердячие автобусы с гоблинами, которые на корню сукпают всё бухло, курево и прочие гоблинские радости. И мы тоже, обдав домики-пряники смрадом старого дрантулета заправленного рашкинским топливом, закупив куряшки и бухашки, а также (что немаловажно) сделав плёночную среднеформатную фотосессию в Иматре, отправились назад, в Северный Мордор.

Тут, для всеобщего понятия, надо пояснить, как двум рыцарям на фольксе пассате пришлось сражаться с тёмными силами. Необходимо сказать, что мы с пабло горячие любители Сообщества Лизателей Досок и Сосателей Трупов — наших любимых православных. При случае мы всегда кинем палочку в их огород. А тут такая херь: ехала с нами третьим пассажиром матушка пабло — человек совец-кого покроя, настоящая учительница, слово «хуй» не преемлющая. А как нам, людям постовец-ким и нищим, без мата то? Мыж на нём разговариваем. Тут и решили заменять весь мат на ридигера (что по сути одно и тоже). Типа «шоп тебе ридигер кадилом заебенил». Надо ли говорить, что уже к финке мы ридигера в суе упомянули раз мульон. И тут началось…

Сначала вдруг встала финская граница. Она всегда пропускала гоблинов в мородор, а тут встала. Два часа нам ебали мозг на финикийской границе, два часа мы склоняли ридигера всеми пятнадцатью финскими падежами. За это время тучи сгустились над нами, ушло солнце и день померк. На рашкинской границе сломался компутер в нашей очереди, и мы ещё отсосали часа два. Это уже было странно.

Ближе к девяти вечера, мы все, матерящиеся именем ридигера, вывалились на мордорскую землю, которая встретила нас отсутствием разметки на отсутствующей дороге под гордым названием Федеральная трасса Скандинавия. В морду пошёл невесть откуда взявшийся снег с пургой, вырываемый из темноты слабенькими фарами фашистского фольксвагена. Засвистел ветер, на снежной каше пошла наледь. Сам ридигер, многомилионно упоминаемый нами весь день, лично прилетел нас не пустить в мордор и заморозить на педеральной трассе, или вхуя-рить в лоб с фурой.

Ебошил злой рэп, я орал в открытое окно «ридигер, изыди» и протирал сортирной бумагой леденеющее лобовое стекло. Дворники не справлялись с натиском летящего сырого льда, пурга заплёвывала нас одних снегом, который рилигер зажилил и не спустил на всю россию. За пургой проглядывало злое ебало ридигера в гримассе ненависти орущее «сдохни, ебаный ганс. Сдохни, тварь наблагодарная, чмо ЖЖшное, неверущая срань.» Ебало щёлкало зубами и махало кадилом. Из кадило изрыгался весь снег рашки. Замороженный в ледяные глыбы он летел в торец чуду немецкого автопрома, который реально охуевал, за что он попал в автомобильный ад, в рашку, когда его коллеги попали в рай — в тёплую италию.

«Сдохни, ебаная ЖЖшная тварь, неблагодарный пасквилянт. Это тебе за нелюбовь к родине, сука!» проорала башка в рясе и капюшоне. Ридигер вырвал из накладной ГэБэшной бороды волосину, сказал заклинание «именем госбюджета и феликса дзержинского», и на трассу выехали огромные злые фуры-автовозы. «Сдохни, гниль, не любящая москалей!» — кричали из за руля бородатые дальнобои с ликом ридигера, ацки трясли крестами и лизали иконы на бардачке. Фуры нас окружили и стали давить. С каждого автовоза в нас стократ глазами фар упёрлись лексусы блядских московских менагерков, торгашей и прочей татарской москальской пробля-ди. «Сдохни, лузер» шипели они с автовозов с 77 номерами, «завистник ёбаный, тварь ничтожная, сдохни».

И во второй раз открыл я окно, в одной руке сжал эльфийский нектар курвуазье VSOP за 40 евро пузырь, другой грозил небесам и орал в мёрзлую пустыню так и не освоенной совками южной финляндии «пашшшёёёёлл нааахуййй, ридигер. Гореть тебе в огне крематория, потому как даже в ад таких не берут.» «Нахуй нахуй нахуй» вторил морозным эхом мне засраный быдлойдами лес, кое где проглядывающий через горы пустых бутылок, шин и прочего мусора на обочине грязной разбитой хуйни под называнием трасса М10.

Озлобился немеряно ридигер. Взял он в третий раз своё кадило. Подобрал подол своего церковного гомоплатья. Сделал зверскую рожу, и заорал неистовым голосом на всё чорное небо мородра «именем триединства силы рассейанской, пупу-муму и ридигера, взываю всю быдлоэнегрию рассеян! Силой тупсоти народа русского, мощностью его сволочизма и наглости, навеки вечные проклинаю тебя, о ганс, вечно жить тебе на одну зарплату, вечно кодировать с нищими программистами, вечно работать пять раз в неделю и не брать откатов. Потому что осмелился ты думать, и не видать тебе более покоя!» Сказал, сверкнул очами, задымились погоны под рясой, дедушка Брежнев засуетился в гробу, вспоминая их с ридигером лобызания, и изрыгнула дроздовская борода треклятия вселенского масштаба на нашу машинку, продирающуюся сквозь засраный рашкинский лес домой, в гнилой питер.

Да потухли наши огни, жалостливо запердел экономный дизель, застыли дворники, холодно стало в салоне. Повеяло ридигером. Расступились злые фуры, и выехали на трассу помощники ридигера, черти: менты, гэбня, депутосы, просто бандосы, все с мигалками и в чорных огромных джипах. Спереди ехала в жыпе женщина с большой жопой и орала «Ганс, паскуда, смерть твоя едет! Никогда больше не писать тебе в ЖЖ! Никогда не просвещать тупых программистов! Смерть тебе, собаке нерусской!». Начали менты окружать, мигалки мигать, палки полосатые летать, смерть наша лютая пришла.

В третий раз я открыл окно, ещё сильнее прижал к себе блок эльфийских пивных банок Ляпин Культа за 11 евро (весь блок 24 шт, завидуйте, москальки) и прокричал в мигающую стену джипов «Именем всевысшей справедливости, рождественского козла Елопукки и надеждой всех эльфов. Suski vittuun! Haista vittu Kulin lutkutaja Laskiperse, Herpesperse Ruma huoranraiskaaja. [Съебись! Пошел на хуй жирножопый хуесос, уродливая блядская тварь. Прим. перев. ]».

В ближайшем сугробе показалось искажённое гримассой ублюдочное хайло бородатого гомосека в женском платье с белым капюшоном и антеннкой на нём в виде креста. «Ёбана-рот», проорало чудище, замахнулось кадилом и бросилось на уже начинающее ржаветь в рашке хайло фольксвагена. Полторы тонны добротного немецкого железа без проблем поглотило жирную тушу попа и вплюнуло сзади на разбитую дорогу. Это тебе не под защитой святой, в пульман-лимузине ездить.

Сразу волшебно разошлись тучи, стих ветер, ушёл снег, вышла луна. Последние 50 км мы молча ехали по сухой трассе без единого намёка на снег или дождь. И всё думали, что же это за хуета была: очереди на таможке, где их никогда не было, пурга и снег на ровном месте в без-снежной зиме, буйство природы, злые фуры с менеджерскими лексусами и пидоры с мигалками.

Утром я случайно узнал, что обмяк ридигер. Я реально ёбнулся со стула. И после этого мне, махровому материалисту, будете говорить, что сказок не бывает? Или тогда лично моя мысль материальна….

PS: Все факты истории не выдуманы и были вчера, в ночь на 4 декабря 2008. Только дикая усталость не дала выложить мне этот креос в инет прямо ночью. Если бы выложил, кто знает, может бы я уже был бы безобидным паштетом в подвале лубянки….