Правда о «Зените»

Один мой знакомый, к примеру, вместо матча с «Удинезе» должен был идти на выступление примы балета Ульяны Лопаткиной. На этом, по крайней мере, настаивала его жена. Два билета были уже куплены, и поход в Мариинку казался неминуемым.

Но почитатель «Зенита» нашел выход. Он уговорил сына (правда, за выставленную тем таксу в 200 евро) пойти с мамой на балет. Сам же отправился на «Петровский». С облегчением и надеждой.

Дай бог питерцам всегда идти на стадион с надеждой и в предвкушении спектакля. И никогда больше — с тоской и безысходностью, какие были в конце 80-х — начале 90-х.

Но о тех временах поклонникам «Зенита» забывать нельзя. Без памяти о прошлом нет будущего. Без бедного «Зенита» не было бы «Зенита» богатого.

Мы же помним слова Розенбаума:

Он написал эти строки четверть века назад. После покорения Союза последовало сокрушительное падение. Избежит ли «Зенит» его после покорения Европы?

Послесловие. Слепые дети в зенитовских шарфах

Четыре последних сезона одно из зрительских мест на [Петровском» занимал уникальный болельщик. 34-летний юрист Виталий Васильев, заслуженный адвокат России, страстно переживает за любимую команду — но, даже находясь на стадионе, не имеет счастья видеть ее голы.

Он — полностью незрячий. Что не мешало ему по сезонным абонементам в любую погоду посещать почти все матчи Зенита» — от «Баварии» до «Кубани», от «Вильярреала» до «Амкара». И испытывать не меньшее счастье, чем те, кто мог рассмотреть каждый питерский гол в деталях.

— Бывал на «Петровском» и под снегом, и под дождем, — говорит Васильев. — Пару лет назад в августе играли с «Кубанью» — и зарядил такой ливень, что, когда пришел домой, мои джинсы, наверное, весили килограммов пятьдесят. Но жена не роптала. К моему увлечению она относится с пониманием.

Первые восемь лет Виталий прожил в маленьком поселке Псковской области. Зрение у него тогда было стопроцентным.

— Я был нормальным сельским мальчиком, и, как все дети, гонял мяч. К тому же у меня брат на год старше, и я еще до школы играл в футбол с его одноклассниками, заполняя этим занятием все свободное время. И после потери зрения это ощущение игры во мне сохранилось. Среди незрячих есть такая игра — голбол. Мяч в ней, во-первых, звенит, а во-вторых, катится исключительно по полу. Так я загубил бесчисленное количество мячей для голбола, нанося ими удары верхом, по-футбольному.

К восьми годам он остался круглым сиротой. Когда ему было три года, не стало отца, а четырьмя годами позже маму, рожавшую уже в новом браке, в роддоме сразил менингит — и, пролежав три месяца в коме, она умерла. Виталик остался жить с бабушкой, и спустя несколько месяцев его настигла новая страшная беда. У мальчика появилась опухоль мозга, и последней надеждой, что он сможет выжить, была операция в Санкт-Петербурге. За три дня до операции он полностью потерял зрение. Жизнь спасти удалось. Способность видеть — нет.

Виталия устроили в питерскую школу-интернат № 1 для слепых и слабовидящих детей. Там он проявил фантастические в его обстоятельствах способности, сумев подготовиться и поступить на юрфак Санкт-Петербургского университета. А уже в студенческие годы тогдашний мэр Анатолий Собчак, сам по профессии юрист, узнал о молодом человеке и выделил ему из городского резерва однокомнатную квартиру, в которой Васильев живет и поныне. Вместе с Любовью Ногиной — учительницей той самой школы-интерната для слепых. Расставшись с первым мужем, профессором математики, она стала его женой. И помогает ему со звуковой расшифровкой текстов многотомных гражданских дел, которые он ведет.

И выигрывает. Один старик, которого сынок отправил в психушку, а квартиру его продал, при помощи Виталия доказал, что здоров, и вернул часть денег. После чего настолько расчувствовался, что попросил Васильева посмотреть с ним новую квартиру. Старик забыл, что его спаситель — не видит…

Ногина по-прежнему преподает в школе-интернате, а Васильев, работающий в юридической консультации на словно названном в честь него Васильевском острове, регулярно навещает улицу Шаумяна, 44, где когда-то ему дали шанс в жизни. Для детей он — бог, на его примере учителя вселяют в ребят веру в будущее. А сам Виталий Анатольевич берет их с собой на футбол.

— Да там половина школы в зенитовских шарфах ходит — рассказал мне юрист. — Дети обожают «Зенит», и поход на футбол для них — сказка, о которой ребята вспоминают потом многие годы. Когда отправляюсь на футбол, чаще всего стараюсь брать на матчи сирот — таких же, как я сам.

На стыке 80-х и 90-х он первый раз очутился на стадионе имени Кирова — в матче первой лиги чемпионата СССР «Зенит» принимал «Буковину» из Черновиц. Купили два билета с другом, который, по выражению Виталия, «видит плохо, но прилично». Но сказать, что с того дня «Зенит» и занял место в его сердце, было бы преувеличением: команда в ту пору находилась в плачевном состоянии.

А вот второе знакомство с «Зенитом», в конце 90-х, оказалось уже намного более счастливым. В Питере была создана благотворительная организация «Золотой пеликан», куда и пошел работать юристом Васильев. И так вышло, что ее президентом с момента основания стал Виталий Мутко.

— Общались с Виталием Леонтьевичем? — спросил я Васильева.

— Сказать так было бы преувеличением. Да, слышал, рядом стоял. Но прямого общения не было. Кто он и кто я?

— А с последующими президентами, тренерами или игроками контактировали?

— Нет. Хотя это было бы для меня очень большой радостью. А уж для детей из интерната — даже представить невозможно.

Именно благодаря Мутко молодой адвокат получил немалую в ту пору редкость — мяч с автографами зенитовцев. Мяч этот позже проследовал за океан — к страстному поклоннику «Зенита» стоматологу Михаилу Шулысину, уже много лет проживающему в Бостоне. От его матери Натальи Шулькиной, председателя попечительского совета школы-интерната для слепых, я впервые и услышал о Васильеве.

Со времен Мутко адвокат и прикипел к команде — теперь уже навсегда. «Золотой пеликан», делая перед сезоном заявки, стал получать от «Зенита» определенное количество билетов на матчи, а впоследствии — и абонементов.

— На лондонском «Эмирэйтс» специально для слепых болельщиков нанимается радиокомментатор. А что делается для них на «Петровском»? — спрашиваю Васильева.

— Слышал, что и в Мюнхене на «Алльянц-Арене» для незрячих созданы все условия. На «Петровском» ничего подобного нет. Может, дорого стоит, а может, просто никому нет до этого дела. Поэтому с нетерпением жду, когда построят новый современный стадион. А пока выхожу из положения своими силами.

Во время матча в одном ухе у меня наушник с репортажем по той или иной питерской радиостанции. А по соседству на 7-м секторе долгое время сидел народный артист России Иван Иванович Краско, который чаще всего меня и сопровождает, — без чьей-то помощи я на стадион попасть не могу. Он красочно описывал мне все перипетии матча, а я благодаря хорошему зрительному представлению о футболе легко дорисовываю себе картины происходящего. Правда, потом Сергей Фурсенко с подачи Мутко дал Ивану Ивановичу абонемент в VIP-ложу, но на «Петровский» мы продолжили добираться вместе. И встречаться сразу после игры.

Как у каждого уважающего себя болельщика, есть у Васильева и приметы, которые он свято чтит. Одна из них — не пить алкоголя до финального свистка.

— В прошлом году играли дома с «Рубином» и уступили — 1:3. А все потому, что я по дороге на «Петровский» позволил себе выпить алкогольного пива. Кроме того случая, при мне «Зенит» ни разу не проигрывал! Даже с «Амкаром» играли безобразно, должны были пару «банок» получить, но закончилось ничьей — 0:0. Примета сработала! А после «Рубина» я обвинил в поражении лично себя, и с тех пор — ни-ни. В особо важных случаях даже перед телеэкраном не позволяю себе пива. Как во время домашней игры со «Штутгартом». Две баночки стояли — но только после окончания матча.