Кризис: беда и шанс для России

Нам не просто нужно довести выпуск легковых автомашин сначала до 3 млн, а потом до 5 млн штук, из них хотя бы 1 млн на экспорт в соседние страны. Но главное, надо перейти на комплектование этих машин, начиная со стального листа для корпуса и кончая двигателем, трансмиссией и подавляющим большинством деталей на собственных заводах. А для этого нужно будет создать огромную отрасль, намного превосходящую по своим размерам собственно сборочное производство легковых автомашин. Но зато каким двигателем экономики это может оказаться!

Мы в 2–2,5 раза в расчете на душу населения меньше строим жилья, чем развитые страны, где обеспеченность жильем одного жителя начинается с 40 м² и кончается в Европе – 60 м², а в Америке – 70 м² полностью благоустроенного жилья. В России жилищная обеспеченность составляет 21 м², притом 25–30 % жилья не имеет канализации, водопровода, отопления, горячего водоснабжения, не оборудовано ванной и душем, т. е., если прямо сказать, не является жильем в человеческом смысле слова. Поэтому нам нужно удвоить и утроить объем жилищного строительства. Это тоже мощнейший двигатель экономики.

Можно ставить задачу еще шире: начать массовое строительство современной инфраструктуры – автострад, скоростных железных дорог, распределительных центров и холодильников и многого другого.

Но, увы, для всего этого нужны инвестиции. А норма инвестиций в России, ее доля в валовом внутреннем продукте – одна из самых низких в мире, всего 20 %. Это даже немножко ниже, чем норма инвестиций в развитых капиталистических странах – 21 % в среднем. Но развитые капиталистические страны развиваются по 2,5–3% в год, а нам, чтобы преодолеть отставание, предстоит развиваться хотя бы по 6 %. А для этого нужны большие инвестиции.

Развитые страны имеют более современную техническую базу, которую систематически обновляют. А нам нужно в короткий срок коренным образом обновить эту базу. И это тоже требует повышенных инвестиций. В развитых странах есть и развитая инфраструктура – автострады, скоростные железные дороги, современные аэропорты и т. д. А нам все это еще предстоит создать. И это тоже новые и новые инвестиции.

Наконец, жилищные и социально-бытовые условия там в 3–5 раз более благоприятны. И нам нужно резко увеличить объем жилищного и социального строительства. И это опять инвестиции.

Одним словом, нам нужно норму инвестиций поднять с 20 % вначале хотя бы до 30, как в Казахстане, а потом, может быть, даже до 35–40 % (35 % – это средняя норма развивающихся стран при темпах прироста валового внутреннего продукта 5,5 %, а 40 % – такой была норма инвестиций в СССР, хотя она использовалась недостаточно эффективно.) Для справки: Китай сегодня имеет норму инвестиций в районе 45 %.

Где взять нужные нам инвестиции? Думать, что все или даже половину нужного можно сделать за счет иностранных вложений, авантюристично и совершенно нереально. Любая большая страна минимум на 70–80 % развивается за счет своих источников, своих инвестиций. И нам срочно нужно создавать новую инфраструктуру фондов «длинных» денег, из которых черпаются инвестиции. Мы потеряли последние 10 лет, не продвинувшись ни на шаг в решении этой проблемы. Так же как почти ничего не было сделано для реальной диверсификации экономики с креном в глубокую переработку сырья и производство готовой продукции с высокой добавленной стоимостью.

Созданы определенные заделы, пока в основном научные и конструкторские, по отдельным инновационным направлениям: гражданскому авиастроению – производству региональных самолетов, развитию оффшорного программирования, началу работ по нанотехнологиям, создаются особые экономические зоны, технопарки, технологические инкубаторы. Но все это скромное начало, небольшие ручейки, которые не влияют пока на общеэкономическое и социальное развитие страны и повлияют в лучшем случае лет через 5–7, может быть через 10.

Время не ждет. Потери времени, увы, невосполнимы. Так что антикризисная программа – хорошо. Это, безусловно, нужно и важно. Но хотелось бы заглянуть немножко вперед, за кризис, и понять, как мы будем выходить из него и что конкретно мы после этого будем делать. Увы, на эти вопросы нет ответа и в Концепции долгосрочного развития народного хозяйства на период до 2020 г., которая готовилась Минэкономразвития в предположении, что кризиса не будет, а если и будет, то не у нас.

Эта концепция была составлена за год до кризиса, не могла его предвидеть и сейчас нуждается, на мой взгляд, в серьезной корректировке, новой периодизации и, может быть, даже новом переосмыслении, потому что такие уроки, какие преподносит нам кризис, такое просветление умов в понимании и наших слабостей и наших сильных сторон, которые, как прожектором, высветил этот кризис, лучше не придумаешь.

Кризис 1998 г. удачно для нас закончился. Мы с места взяли в карьер (в 1998 г. промышленность сократилась на 5,2 %, в 1999 г. она выросла на 11 %, а в 2008 г. – на 11,9 %) в связи со специфическими особенностями, которые тогда сложились, – в 4 раза был девальвирован рубль. В связи с этим импорт сократился в 2 раза, высвободились ниши, куда хлынули наши товары. В 2000 г. удвоилась цена на нефть и в страну пошел поток валюты.

Сейчас ничего этого нет и не будет. Но и кризис 1998 г. показал наши слабости. Серьезных уроков мы не извлекли. И поэтому за прошедшие 10 лет пока не создали условий и факторов, которые бы заменили нам то ускорение социально-экономического развития, которое мы получили за счет непрерывного увеличения экспортных цен на нефть и газ. В 1998 г. наша экономика оказалась уязвимой к относительно небольшому удару внешнего кризиса. Хозяйства многих других стран этот удар выдержали. Но только у нас фондовый рынок обвалился в 10 раз и дело кончилось дефолтом.

Почему мы оказались столь беспомощными перед лицом того кризиса? Что это был за фондовый рынок, который мог обвалиться в 10 раз из-за ухода с него иностранных инвесторов? Выводы сделаны не были. И мы опять, 10 лет спустя, в 2008 г. наступили на те же грабли, опять наш рынок обвалился, на этот раз в 5 раз. Но это был уже другой фондовый рынок, выросший почти в 10 раз. И его обвал имел для страны неизмеримо более тяжелые последствия. Неужели и на этот раз мы не извлечем никаких уроков? Надеюсь, что на этот раз – извлечем.

Я оптимист. Верю в светлое долгосрочное будущее России. Применительно к нынешней кризисной ситуации пессимисты думают, что хуже быть не может и мы уже не выдержим. А оптимисты, к которым я себя причисляю, думают иначе. Может быть хуже, и мы это выдержим. И с самого дна кризиса успешно поднимемся. Мы поднялись со дна, неизмеримо более тяжелого, наверное, самого тяжелого в истории человечества и самого длительного социально-экономического кризиса 19901998/99 гг., связанного с трансформацией страны.

Поднялись и тогда, когда в последние годы этого социально-экономического кризиса на него наложился острейший финансовый кризис 1998 г. с дефолтом. Тогда было много хуже и возможностей было меньше. Так что прочь сомнения. У нас нет другого пути, как путь вперед – к высокоэффективной социальной экономической системе.