Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Госдепартамент США также отмечал сближение Кастро и Хрущева. В ООН Куба принадлежала к группе неприсоединившихся стран, однако практически всегда голосовала солидарно с СССР. Единственная страна третьего мира, Куба, поддерживала резолюцию Хрущева по проведению расследования ООН «агрессивных действий США». Хрущев использовал свой визит в Нью-Йорк для подтверждения своих июльских 1960 года обязательств защищать Кубу. Наиболее драматический эпизод произошел во время выступления Кастро на Генеральной ассамблее ООН 26 сентября. Кастро обвинил командующего ВМС США адмирала Арли Берка в недооценке решимости Хрущева использовать советское ядерное оружие для защиты Кубы в случае агрессии США в ответ на захват Кубой американской военной базы Гуантанамо.

«Посмотрите только, как делается оценка, оценка чрезвычайно опасная, так как он (Берк) намекает, что в случае нападения на нас мы должны выстоять в одиночку. Адмирал Берк чего-то не учитывает. Предположим на минуту, что адмирал Берк ошибается. Давайте представим, что адмирал Берк, хотя и адмирал, не прав. Если он не прав, он ведет слишком рискованную игру с мощнейшей силой в мире»{11}.

Со своего места Хрущев крикнул — «Он ошибается!» — и махнул кулаком{12}. Советский лидер хотел, чтобы ни у кого не возникало сомнений по поводу военной поддержки Кубы

Тревога в октябре

Уверенное в поддержке СССР, кубинское руководство начало публиковать свои планы проведения социалистической революции на Кубе. В начале октября кубинцы собирались завершить национализацию ключевых отраслей экономики. 12 октября Москва получила информацию, что на Кубе закончена работа над проектом нового закона о «частичной национализации всех иностранных и кубинских банков и некоторых американских предприятий» «С принятием этого закона, — сообщал Алексеев, — все основные отрасли промышленности окажутся в руках государства»{13}.

Спустя два дня кубинское правительство объявило об экспроприации 382 компаний и всех кубинских и иностранных банков, за исключением канадских После 16-часового заседания, продолжавшегося до 4 часов утра, кабинет Фиделя одобрил радикальные меры по ликвидации частной собственности в сахарной и текстильной промышленности Эта мера была предпринята не в пику американцам. Кубинское руководство объяснило, что основной причиной экспроприации явилась политика этих компаний, противоречащая интересам революции и экономическому развитию страны. Из 400 национализированных фирм только 20 были американскими. Правительство также приняло закон о городской реформе, согласно которой жильцы становились собственниками своих квартир. Это была единственная акция, не заимствованная из советского опыта{14}.

Страх перед кампанией террора, которую могли бы развязать антикоммунисты с помощью ЦРУ в связи с завершением следующего этапа экспроприации, вызвал волнения в Гаване. Фидель не соглашался ни с коммунистами, ни со службами безопасности по поводу мер борьбы с подрывными действиями. Он хотел избежать широких чисток, чтобы не оттолкнуть массы от революции. Он понимал, что охота на ведьм вызовет недовольство в стране и может нарушить стабильность. В сентябре он удержал министра внутренних дел Кубы от ареста группы, которая, по мнению многих коммунистов и сотрудников служб безопасности, планировала помимо всего прочего убить советского посла{15}.

Благодаря расследованиям, проведенным конгрессом в 70-х годах, хорошо известно, что в сентябре 1960 года ЦРУ наладило связь с мафией для организации покушения на Кастро. В течение 20 лет возникали различные спекуляции по поводу того, насколько Советский Союз и Куба были осведомлены о связях между элитой ЦРУ — выходцами из «Айви лиг» и воровскими шайками. Документы КГБ и Кремля подтверждают, что даже сталинистам в реформированных Хрущевым службах безопасности никогда не приходило в голову, что имелась связь между Алленом Даллесом, Сантосом Трафиканте и Мейером Лански. Тем не менее советские службы собирали информацию о различных заговорах с участием латиноамериканских авантюристов.

Москва не знала, о чем больше беспокоиться: об усилении враждебных акций против Фиделя после предложения Хрущева о помощи в июле или о колебаниях представителей Москвы на Кубе перед лицом тревожных событий. Сергеи Кудрявцев, назначенный советским послом на Кубе после восстановления в мае дипломатических отношении, был снобом и трусом. При малейшей провокации он разражался гневными тирадами против кубинцев, которые с его точки зрения неадекватно реагируют на эти провокации. Он носил пуленепробиваемый жилет, показывая этим, что не рассчитывает на защиту со стороны кубинских служб безопасности. Алексеев с отвращением констатировал, что советский посол ведет себя по отношению к кубинцам, как генералы Батисты{16}. Кастро и его ближайшее окружение, а в конечном итоге и Москва, отмечали полное отсутствие симпатий посла к социалистической революции, которую пытались осуществить молодые соратники Фиделя. Кастро выразил отрицательное отношение к Кудрявцеву, когда в сентябре 1960 года сообщил ему, что хотел бы в будущем координировать все свои встречи с ним только через Алексеева, работавшего под «крышей» посольства в качестве атташе по культуре.

Алексеев неплохо ориентировался в обстановке, но его предложения не всегда получали одобрения Москвы. Например, он разделял мнение Блас Рока и Карлоса Рафаэля Родригеса, что Фидель пренебрегает сообщениями об угрозе его жизни, исходящими как от внешних, так и внутренних врагов. Алексеев одобрял призыв кубинских коммунистов ужесточить репрессии против некоммунистов в Движении 26 июля. Но начальники Алексеева в Москве не поддержали этого предложения. Они обратили его внимание на то, что не подтвердились сообщения в сентябре 1960 года, в которых предсказывался разгул насилия: «Готовятся акты саботажа и террора». Москва была обеспокоена — не теряет ли Алексеев самообладания{17}. В ближайшем окружении Кастро КГБ имел источник «Освальдо», который сообщил Алексееву, что Фидель не принимает необходимых мер для ликвидации группы, которая планирует среди прочих убить Кудрявцева и кубинского министра иностранных дел Рауля Роа. «Освальдо» сообщал, что Фидель решил не арестовывать членов этих групп, не имея конкретных доказательств их вины. «Освальдо» просил Алексеева убедить кубинское руководство «предпринять репрессивные меры против враждебных элементов»{18}.

В Кремле понимали, что Алексеев хочет получить санкцию на то, чтобы убедить Кастро развязать кампанию против врагов режима. Но выступление Кастро 2 сентября прошло спокойно, хотя Алексеев сообщал, что готовится покушение на него. Кастро остался жив, и не наблюдалось попыток сорвать его выступление. Сам он спокойно отнесся к сообщению о готовящемся покушении, заявив, что приняты адекватные меры безопасности. «В свете того, что ожидаемый теракт не состоялся, не исключено, что поставляемая вам информация, — писали Алексееву из Центра, — сфабрикована агентурой»{19}. «Мы не считаем разумным проводить аресты без достаточного количества конкретных улик»{20}. Признавая необходимость борьбы с врагами революции, Москва предлагала Алексееву воздержаться от советов устраивать чистки, которые могут оказаться вредными на данном этапе революции. «В осторожной форме, — инструктировали Алексеева, — можно сказать друзьям, что возможно проводить негласное задержание определенных лиц в отдельных случаях». Публичная чистка вызвала бы слишком много шума{21}.

Вместе с тем Кремль не мог игнорировать конкретные свидетельства того, что США усиливают поддержку противников кастроизма. В конце сентября ЦРУ финансировало первый сброс с самолета снаряжения, достаточного для вооружения сотни солдат в провинции Ориенте, гористой местности на юго-востоке Кубы, где в течение трех лет до победы в 1959 году тлело Движение 26 июля. Операция провалилась. Снаряжение оказалось в семи милях от расчетной точки и попало в руки революционной милиции Кастро, не доставшись контрреволюционным силам, которым оно предназначалось{22}. Двумя днями ранее группа сторонников Батисты из 27 человек, родственники и друзья бывшего богача сенатора Роландо Масферрер, высадилась в провинции Ориенте{23}. Эта группа с большим американским флагом намеревалась осуществить самое серьезное вторжение с момента захвата власти Кастро. В их распоряжении было вооружение, навьюченное на трех мулах. Госдепартамент охарактеризовал эту операцию как «комическую оперу». Но кубинцы и Москва не сомневались, что режиссером «оперы» был сам Аллен Даллес{24}.