Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая

В официальных заявлениях партия регулярно напоминает правовой системе о ее месте в рамках сложившейся иерархии. Согласно докладу, который Верховный народный суд предъявил Всекитайскому собранию народных представителей в 2009 г., судьи обязаны сохранять верность — в указанном порядке — партии, государству, массам и, наконец, закону. Как обнаружил Ли, попытки перспективных руководителей поиграть с этой иерархией влекут за собой существенный политический риск. «Это очень плохо сказалось на положении Ли в партии, — заметил другой его однокашник. — Поборники жесткой линии крайне подозрительно относятся к подобным взглядам». В итоге Ли не удалось реализовать личные амбиции, потому как на подиум Дома народных собраний он вышел позади своего конкурента Си Цзиньпиня, который и занял место наиболее вероятного преемника Ху.

Карьера Ван Шэнцзюня, верховного судьи Китая и — номинально — высшего судебного должностного лица страны, превосходно иллюстрирует ценности такой правовой системы. Ван никогда не учился юриспруденции, а взошел на пост в 2008 г., побывав до этого в должности партийного руководителя провинции Аньхой, а затем поработав в Пекине чиновником от госбезопасности. Если не считать учебы на историка, которая была прервана «культурной революцией», образование Вана ограничилось Центральной партшколой в Пекине. Прибегая к американской аналогии, это все равно что верховным судьей назначить бывшего чикагского бюрократа, приняв во внимание его успехи по борьбе с преступностью и последующую работу на посту начальника отдела Минюста в Вашингтоне, куда он попал в качестве партийного выдвиженца. Эта аналогия не вполне точна. Верховый Суд Китая отличается от американского. В нем сотни судей, вдобавок он выполняет и административные функции. Впрочем, в широком смысле подобное сравнение справедливо. В глазах партии политические верительные грамоты Вана сделали его идеальным кандидатом на высшую судебную должность.

Ван играет еще одну важную роль, принимая зарубежных судей и юристов, поскольку выступает их номинальным аналогом с китайской стороны. Крайне сложно договориться о встрече с Чжоу Юнканом, наиболее высокопоставленной и властной фигурой в правовой небесной тверди Китая, поскольку Чжоу не занимает ни одной формальной правительственной должности, которая открыто объявляла бы его высшим руководителем судебного ведомства страны. Чжоу — член Политбюро и отвечает в нем за весь исполинский аппарат государственной безопасности, включая полицию. Еще он возглавляет Комиссию ЦК КПК по политическим и законодательным вопросам, высшую правовую власть страны, надзирающую за судами, полицией, Минюстом, а также законодательным органом, Всекитайским собранием народных представителей. После XVII съезда государственные СМИ вскользь упомянули о его назначении на пост секретаря этой комиссии, однако в остальном его работа и речи направлены главным образом внутрь, то есть на партийные органы, а не на широкую публику.

Высшее руководство постоянно начеку, чтобы не допустить посягательств на партийную власть со стороны западных идей соревновательно избираемого парламента и независимой судебной системы. На протяжении нескольких месяцев в начале 2009 г. два члена синклита Политбюро выступили с речами, резко критикующими методы западного демократического правления. В одной из них Цзя Цинлинь предупредил, что Китаю требуется возвести «линию обороны против западных двух-и многопартийных систем, двухпалатной законодательной власти, принципа разграничения властей и прочих ошибочных идеологических вмешательств». Ло Гань, член Постоянного комитета Политбюро до 2007 г. пошел еще дальше. В речи, опубликованной перед окончанием срока его полномочий, Ло признал, что китайским судам надо идти нога в ногу с международными тенденциями, но категорически отверг утверждение, что в результате этого судьи и адвокаты должны обрести самостоятельность. «Вражеские силы, — заявил он, — пытаются подорвать и поделить Китай, пользуясь правовой системой как предлогом. Вопроса о том, какую позицию должны занимать юридические органы, вообще не существует. Правильная политическая позиция та, на которой стоит партия».

Китайские руководители долго обсуждали достоинства доктрины разграничения властей, при которой между партией и государством пролегла бы более широкая межа. После многих лет бесплодных дискуссий они попросту сдались, так как однопартийное государство не может дать санкцию на подобную реформу. Сейчас идея подлинного разграничения стала и вовсе немодной, потому что такая концепция, если ее довести до логического конца, рискует ограбить партию, лишив ее контроля над государством. «Дэн много говорил о разделении партии и правительства, и в этой области были предприняты огромные усилия, — заявил советник Ху Цзиньтао. — Но по сути дела, достигнув определенного уровня, эта идея заглохла».

Нет такого правового препятствия, которого партия не могла бы преодолеть. Для службы госбезопасности достаточным легальным основанием для ареста любого критика была единственная строчка в Конституции насчет руководящей роли партии. Ху Цзя, один из самых отважных диссидентов Китая, не раз спрашивал агентов в штатском, которые не выпускали его за порог собственной квартиры: «На основании какой статьи закона вы меня держите?» В ответ раздраженная полиция лишь избивала его. Но однажды, вспоминает Ху, один из агентов все же отреагировал на этот вопрос. «На основании преамбулы к китайской Конституции!» — выкрикнул полицейский, оттаскивая Ху от двери.

В середине 2008 г. Ху Цзя был арестован по обвинению в пособничестве иностранцам, якобы пытавшимся просаботировать пекинскую Олимпиаду. В итоге партия прижала к ногтю и профессора Хэ, хотя и более изящным образом. Устав от бесконечных, повседневных политических интриг, профессор Хэ в 2008 г. уволился из Пекинского университета, приняв предложение стать новым деканом юрфака в университете города Ханчжоу, столице провинции Чжэцзян. Власти начали с того, что заставили вуз забрать обратно свое предложение, в результате чего профессор Хэ, оказавшийся без работы, был вынужден довольствоваться местом внештатного преподавателя в малопрестижном университете Шихэцзы, который расположен в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, у западной границы Китая. Это был намеренно унизительный перевод, как если бы профессора Гарвардской школы права назначили в поселковую школу в техасском захолустье.

Если предположить, что для КПК, закосневшей на ленинском пути, характерна параноидальная секретность, коррумпированность, враждебность к власти закона и мстительность к противникам, то возникает вопрос: как же у нее получилось руководить одним из самых масштабных процессов экономического роста и создания национального богатства в истории человечества?

Гениальность КПК заключена в способности ее вождей на протяжении трех десятилетий сохранять политические институты и авторитарную власть в старомодном коммунистическом стиле, сбросив при этом идеологическую смирительную рубашку. Сознательное самоотстранение партии от вмешательства в частную жизнь китайских граждан также привело к аналогичному высвобождающему эффекту. Дегуманизация повседневной жизни, столь характерная для традиционных коммунистических обществ, в Китае практически исчезла, и параллельно пропали очереди в магазинах. В ходе этого процесса КПК проявила недюжинный политический талант, каким-то образом сумев сцепить легитимность коммунистического государства с производительными силами расширяющейся предпринимательской экономики.

На место тоталитарного террора Мао Цзэдуна партия поставила своего рода социальный договор в духе «Не хочешь — не бери». Если ты играешь по правилам партии, что означает воздержание от соревновательной политики, тогда ты со своей семьей будешь жить спокойно и, может статься, даже разбогатеешь. Однако эта социальная сделка не существует в изоляции. Она подкреплена всепроницающей пропагандистской системой, которая непрерывно шельмует любые альтернативы партии. Подтекст таков: лишь КПК стоит между страной и той убийственной, ведущей к обнищанию нестабильностью, в которую не раз засасывало Китай на протяжении его истории. Этот социальный контракт, выверенный согласно указанной политике, также гласит: обогащайся, или тебе же будет хуже!