Запретный Марс. Выжить на Красной планете

Хотя, безусловно, публикации в советских средствах массовой информации на темы уфологии, тайн непознанного, попытки исследовать загадки истории с альтернативной точки зрения были – в таких, например, популярных газетах и журналах, как «Комсомольская правда», «Труд», «Техника – молодежи», «Знание – сила», «Наука и жизнь» и пр. В зарубежных странах наблюдалась прямо противоположная картина. Например, в США, Германии, Италии, Испании, Великобритании, Аргентине, ряде других стран публикации, которые у нас сегодня причисляют к разряду конспирологических, представляют собой целое направление в книгоиздательстве и массмедиа. Наиболее активный этап развития этого направления пришелся, конечно же, на послевоенный период, когда тема взаимодействия инопланетного разума и жителей Земли, тема НЛО и разного рода «аномалий» стала одним из ведущих трендов в мировых массмедиа и массовой культуре.

В России все изменилось в самом конце советского периода – во второй половине 1980-х годов, когда идеологические путы ослабли, а информационная блокада (в том числе конспирологического направления) была прорвана. Именно в этот период на жителей России обрушился самый настоящий вал информации, прежде им абсолютно неизвестной и недоступной. Судите сами: книги того же Чарльза Форта на русский язык были переведены через 70–80 лет после их первой публикации на языке английском!

Но так как традиции исследований в обозначенной области в России были крайне скромными, этот вал публикаций носил в основной своей массе бессистемный и маргинальный характер, а самое главное – отсутствовал критический подход к осмыслению информации. Это не могло не приводить к появлению многочисленных недостоверных публикаций, а подчас – и откровенных информационных «уток», а также разного рода литературных мистификаций. Примером чего, скажем, является история, имеющая широчайшее хождение в Рунете и уже проникшая в сюжеты ряда документальных фильмов, снятых в России в 2000-е годы. Речь идет о том, что во время Потсдамской конференции в июле – начале августа 1945 года Сталин, дескать, предложил Президенту США Трумэну договориться о разделе сфер влияния на… Луне (подробно об этой истории рассказано в книге «Секретная цивилизация Луны», второе издание которой вышло в свет в декабре 2014 года).

Скажу больше: несистемный подход и по сей день сказывается, к примеру, в книгоиздательской сфере. Поясню свою мысль. В сферу моих профессиональных интересов входит история Третьего рейха, в частности – в плане изучения темы необычных научно-технических разработок, которые велись в гитлеровской Германии. Так вот, если перечислить вышедшие за рубежом книги, которые затрагивают эту тему в различных ее проявлениях и которые до сих пор не переведены на русский язык, получится весьма солидный перечень, содержащий порядка 150–200 наименований – целая библиотека! Причем речь идет только о тех работах, которые, можно сказать, являются базовыми, фундаментальными исследованиями по теме необычных технологий Третьего рейха!

Итак, факт остается фактом: конспирология и теория заговора сегодня являются более чем распространенным подходом в российском общественном сознании. Причем в самых различных сферах, будь то загадки истории или исследования космического пространства и заканчивая современной политической ситуацией. Как полагают некоторые современные российские авторы, есть все основания утверждать, что в течение последних 15–20 лет конспирология стала составляющей мейнстрима и даже более того – основой всей российской политики.

Но почему так происходит и насколько такое распространение конспирологии и теории заговора естественно? Ответ, что называется, лежит на самой поверхности.

Конспирологический бум: к вопросу о том, почему критика теории заговора приносит обратный результат

Критики конспирологии часто проводят в своих работах такую мысль: конспирологические настроения, дескать, типичины для стран, в которых происходит резкий, скачкообразный переход от традиционного уклада к капиталистической системе отношений либо в странах, которые переживают те или иные социально-политические потрясения, кризисы, революции и т. п. С этой точки зрения сегодняшняя Россия – можно сказать, идеальная модель. Но не все так просто.

В самом деле, как же тогда объяснить тот факт, что в тех же Соединенных Штатах и во многих странах Западной Европы – вполне благополучных государствах! – конспирологические настроения не просто широко распространены, но и являются важным фактором, реально влияющим на жизнь общества?

А это действительно так. Уже цитировавшийся мной канадский критик теории заговора и конспирологического подхода Джон Рейнольдс в своей книге «Тайные общества…» этот факт подтверждает. Вот что он, в частности, пишет (с. 339): «В основе каждой конспирологической теории лежит аксиома о существовании злокозненных невидимых сил. Легенды о них, как правило, представляют собой составленное в разных пропорциях сочетание полуправды, чистого вымысла и абсурдной смеси исторических и придуманных событий. Эти дикие утверждения пользуются широкой популярностью. Так, население, особенно в промышленно развитых странах с высоким уровнем образования, весьма обеспокоено потенциальной перспективой утраты своего влияния на управление и личной индивидуальности».

Но на чем же базируются эти опасения? Российский ученый Михаил Хлебников, о книге которого «Теория заговора» уже говорилось ранее, дает свой ответ на этот вопрос: причина конспирологического бума на Западе на протяжении всего ХХ века кроется в глубоком внутреннем противоречии демократической системы устройства общества как таковой.

Он уверен (с. 183), что абсолютистский тип правления более соответствует индивидуальным потребностям и интересам отдельно взятого человека, нежели система демократическая. Связано это с тем, что раньше в неких совещательных мероприятиях участвовали люди, которые ясно понимали цели и задачи своей работы. Сословный и имущественный ценз давали преимущество именно в дифференцированном подходе к решению той или иной проблемы, которая стояла перед обществом и его отдельно взятыми членами и которая становилась ясной каждому из них. В демократическом обществе все не так! Демократия, замечает Михаил Хлебников (с. 184–185), «приводит к утрате “прозрачности” политических процессов для большинства избирателей […]. Демократия, требуя участия большинства в демократических процедурах, в конечном счете отсекает большинство от реального управления, так как для управления необходимо квалифицированное меньшинство […]. Все более растет уверенность современного человека, что важнейшие политические решения принимаются исходя не из интересов конкретного субъекта или социальной группы, но определяются в сфере, имеющей весьма незначительное отношение к публичной политике – сверхкрупных транснациональных компаниях, деятельность которых очень трудно контролировать со стороны общества».

Хлебников называет (с. 4) еще одну важную причину того, что теория заговора и конспирология преодолели маргинальные рамки и стали краеугольным камнем современного общественного сознания: несовпадение между официальной, «легитимной», трактовкой событий и представлениями об этих событиях в массовом сознании, что как раз и создает отличную основу для разрастания теории заговора.

Наконец, Михаил Хлебников акцентирует внимание на обстоятельстве, которые ранее уже подметили шведские исследователи – Александр Бард и Ян Зодерквист. Речь идет, конечно же, о том, что в современном обществе внешний избыток информации оборачивается крайней скудностью ее содержания. Как это происходит на практике? Хлебников приводит любопытную цитату (с. 434) из работы авторитетного исследователя рекламных технологий, маркетолога, одного из основателей маркетинговой концепции позиционирования – американца Джека Траута (Jack Trout; родился в 1935 г.). В одной из своих книг – «Позиционирование: битва за умы» («Positioning: The Battle for Your Mind», 1981) Траут писал следующее: «В нашем сверхкоммуникативном обществе наилучшим способом донесения желаемой информации до получателей являются сверхпростые сообщения… Отбросить все неясности, упростить, а потом, если вы хотите, чтобы его впечатление надолго осталось в памяти потребителей, еще раз упростить». Итогом всего этого, по мнению Михаила Хлебникова, как раз и является «фактическое обессмысливание информации, сведение ее к броскому слогану, за которым скрывается пустота. Естественно, что подобное насилие над сознанием вызывает ответную реакцию со стороны самого сознания. “Теория заговора” в этом отношении восстанавливает “естественную сложность” мира, восполняет смысловой провал современной нам эпохи».