История долгов наших: Долги и темная сторона богатства

Но под какую категорию мы подпадаем, когда берем деньги в долг или одалживаем их? Создается впечатление, что кредитование существует в некой теневой, промежуточной зоне и, в зависимости от конечного результата, подпадает то под категорию «брать», то под категорию «приобретать». Заимствованный предмет или взятую в долг сумму денег нельзя отнести ни к тому, что «берут», ни к тому, что «приобретают». Они существуют как бы на нейтральной полосе: если за заемные средства берется процент, почти равный сумме долга, то это равносильно краже денег у заемщика; если взятые в долг вещь или деньги не возвращаются, то это тоже своего рода кража у кредитора. В этих случаях заем подпадает под категорию «брать», а не «приобретать». Но если вещь сначала была взята, а потом возвращена с разумными процентами, то мы имеем дело с категорией «приобретения». Захват заложников тоже находится в промежуточной зоне — частично это захват, частично выкуп.

Есть еще одна нечеткая по отношению к этим категориям финансовая схема: залог с последующим выкупом (или без выкупа, и в этом случае тот, у кого в данный момент оказалась вещь, может ею владеть). Залог — это старинная практика. В Библии говорится: «Никто не должен брать в залог верхнего и нижнего жернова; ибо таковой берет в залог душу». (Втор. 24, 6) Во Второзаконии много места посвящено тому, как следовать закону, чтобы не нарушить справедливость. Запрет на взятие в залог жернова объясняется тем, что это необходимая вещь, без которой человек не сможет выжить, а значит, не сможет вернуть долг и получить назад свой жернов. Таким образом, взять в залог орудие труда — значит украсть. А если это жернов небольшой семейной мельницы, то семья в буквальном смысле останется без хлеба.

Мы до сих пор еще пользуемся такой промежуточной формой сделки и несем свои вещи в места, называемые «ломбардами». От них, как считается, попахивает серой, как и от всего, что не помещается ни в одну из категорий и находится в неопределенной зоне где-то между ними.

Моя девяностопятилетняя тетушка Джойс Баркхаус, живущая в Новой Шотландии, рассказала следующую историю про ломбард.

Когда в середине февраля тысяча девятьсот тридцать седьмого года, как раз в разгар Великой депрессии, родился мой брат, то на железнодорожный билет из Новой Шотландии в Монреаль сделали скидку по случаю Дня святого Валентина. Билет стал стоить десять долларов. Моя тетушка и ее подруга с трудом наскребли по десять долларов, чтобы отправиться в Монреаль и помочь моей маме с новорожденным. Когда они приехали, мама все еще находилась в больнице, поскольку отцу задерживали жалованье и ему нечем было заплатить за акушерские услуги и «выкупить» маму. Больницы в то время многим напоминали долговые тюрьмы. Отцу в конце концов удалось извлечь оттуда маму, но на это ушло, если верить маминым записям, девяносто девять долларов, или вся его месячная зарплата.

В то время мои родители были очень бедны. Поэтому отец заложил в ломбарде свою авторучку, чтобы в знак благодарности сводить тетушку в ресторан. (Он считал себя обязанным так поступить, поскольку он осознавал необходимость отблагодарить тетю за проявленные ею заботу и внимание.) Когда тетя и ее спутница купили обратный билет в Новую Шотландию, каждая из них получила по прощальному подарку — гроздь винограда и небольшую коробку шоколадных конфет «Лора Секор», на которых они должны были продержаться до конца путешествия. Они собирались всю дорогу просидеть, но оказалось, что проводник за двадцать пять центов может дать подушку. К сожалению, у них на двоих набралось только сорок восемь центов, поэтому, как рассказывала тетя, они состроили проводнику глазки и предложили ему всё, что имели, плюс две шоколадные конфетки. Их предложение было принято, и всю дорогу они крепко спали.

Услышав эту историю еще ребенком, я порадовалась за них и навсегда запомнила урок: торгуйся, если хочешь что-либо получить. Позднее, заинтересовавшись различными видами ручек, я задумалась над тем, что же это была за авторучка, если ее взяли в залог? Еще позднее я удивилась дешевизне железнодорожных билетов (сегодня на десять долларов можно приобрести разве что бутылку воды да пару пакетиков чипсов) и дороговизне винограда.

Но сейчас я думаю: бедный отец! С его-то нравственными принципами идти в ломбард! Нужно отметить, что эта часть истории рассказывалась почти шепотом, но с тайным смакованием каждого слова, как будто в эпизоде с ломбардом было что-то порочное, вроде посещения стриптиза, что-то совершенное вопреки правилам, но в то же время и героическое, жертвенное: смотрите, отец смог преодолеть себя и совершил отважный поступок!

Когда я была еще совсем юной, мне казалось, что ломбарды как-то связаны с шахматами — пешки часто заваливались за диван и, как я думала, в ломбарде можно было купить новые [4]. Однако это оказалось ошибочной точкой зрения. Пешки в шахматах идут в бой первыми, ими в первую очередь жертвуют, поскольку они немногого стоят. Слово «ломбард» происходит от итальянской местности Ломбардия, банки которой еще в Средние века практиковали залоговые сделки. Человек приходит в ломбард, сдает вещь и получает взамен квитанцию с номером и какую-то сумму, возвратив которую с процентами, а также предъявив квитанцию можно получить свою вещь обратно, то есть выкупить ее. Но если ты не возвращаешься в течение установленного времени, то теряешь свое право на выкуп вещи и она с этого момента принадлежит владельцу ломбарда, который может продать ее с прибылью для себя.

Что же касается репутации ломбардов к тому времени, когда мой отец отнес в залог свою авторучку, то здесь мнения расходятся. Как всегда, когда на предмет можно смотреть, как минимум, с двух сторон и взвешивать каждую точку зрения — вспомним весы, где на одной чаше лежит сердце, а на другой — перо вселенской истины, или спор, в котором сравниваются матереубийство и отцеубийство, или ангелов, записывающих добрые дела и злодеяния, или месячный бюджет, или плюсы и минусы ломбарда, — добиться точного равновесия очень трудно.

Ломбарды ведут свою историю с классической эпохи в Древней Греции и Риме, а на Востоке — с первого тысячелетия до новой эры в Китае. Отрицательным отношением к себе они обязаны репутацией последнего средства для отчаявшихся людей и места, где грабители избавляются от своей добычи: снесут ее в ломбард, получат деньги и никогда не вернутся за отданной вещью. Есть и еще один вариант: человек, готовящийся к банкротству или бегству из города, может накупить товаров на заемные деньги, заложить эти товары и с полученной наличностью исчезнуть.

Положительной стороной ломбардов является их готовность в случае нужды прийти на помощь людям небогатым, поэтому они служат банком для бедняков — и францисканцы в Средние века, и буддистские монахи в Древнем Китае ссужали бедным деньги под залог. Они выдавали крохотные суммы, которые люди, не обладающие достаточным залогом, не смогли бы получить у гнушающихся такими операциями кредитных организаций: по сути, это были микрофинансисты. Их покровителем был святой Николай, и существует трогательная легенда о том, как он помог с приданым трем бедным девушкам, которые без этого никак не могли выйти замуж. В приданое каждая получила по мешочку золота — именно в память об этом над дверями всех западных ломбардов висят три золотых шарика. (В Китае вместо шариков как символ удачи висит золотая летучая мышь, но это уже другая история.)

Согласно другой легенде о святом Николае (он же Санта-Клаус) он каждый год 25 декабря по печной трубе проникает в жилище с мешком всякой всячины, позаимствованной из ломбардов. В XIX веке бытовало выражение «старик Ник», так было принято называть дьявола, и это выражение напрямую связано со святым Николаем. Не стоит забывать о его красном одеянии, пышной растительности на лице и о связи обоих с огнем и сажей. Кроме того, глагол «to nick» имеет сленговое значение «украсть», если следовать… Но тут я хочу сделать маленькое отступление и заметить, что святой Николай был покровителем не только детишек — таких маленьких эльфов с липкими ручонками, не очень-то уважающих чужую собственность, но и просто воров. Он всегда оказывается рядом со славной добычей, а на вопросы о ее происхождении отвечает что-нибудь малоубедительное, приписывая происхождение ценностей каким-то волшебным персонажам, которые якобы без устали трудятся в так называемой «мастерской». Занятная история, добавлю я.