Чужие уроки — 2003

Первое явление органов

Считается, что именно Карлос Альенде обнародовал факты Филадельфийского Эксперимента и привлек к нему внимание общественности. Give me a break! 1. Ничего, кроме возмущения («Как такого шизофреника могли выпустить на свободу?»), в чистом виде письма Аллена-Альенде вызвать не могли. Тем более — привлечь внимание общественности к Филадельфийскому Эксперименту. Важен был спектакль, который доктор Джессап разыграл как по нотам вокруг этих писем. И привлеченные атрибуты. В первую очередь, органы.

Надо сказать, что американцы очень любят свои органы. Любят, не боятся (в отличие от русских), ласково поругивают и при этом испытывают глубокий пиетет. Стоит ли удивляться, что в сценарии всякой мало-мальски уважающей себя мистификации рано или поздно следом за Эйнштейном эти самые органы должны были объявиться? И они объявились.

Моррис Джессап, окрыленный успехом своего всеамериканского турне, с головой ушел в написание второй книги «Расширенный аргумент в пользу НЛО» (да-да, я не шучу, так она и называется — «The Expending Case for the UFO») и, якобы, совсем забыл о письмах своего почитателя. В этот момент самым неожиданным образом в Управление военно-морских исследований (ONR, Office of Naval Research) на имя адмирала Фёрта поступает бандероль с пасхальной открыткой и оригиналом книги Джессапа. Все поля книги исписаны пометками, сделанными тремя различными чернилами: синими, фиолетовыми и зелеными.

Сама по себе книга была тем еще экспонатом, но вот пометки! Постоянные намеки на единую теорию поля Эйнштейна, поминание командных лиц ВМС, ссылки на таинственные засекреченные документы и материалы, но главное — инопланетяне, инопланетяне, инопланетяне… По всякому поводу и без повода. Ясное дело, доктора Джессапа тут же попросили любезно объявиться в конторе и дать хоть какие-нибудь пояснения в связи с загадочной бандеролью.

Моррис ломаться не стал, согласился сотрудничать и тут же примчался в Управление. С глубокомысленным видом он принялся изучать пометки на полях своей книги и сделал сенсационное открытие! Надписи, сделанные синими чернилами, принадлежали... Карлосу Мигелю Альенде! После этого, по словам самого Джессапа, сотрудники Управления военно-морских исследований признались ему в том, что Филадельфийский Эксперимент в самом деле проводился осенью 1943 года группой ученых и военно-морских офицеров!

Теперь дело получило совсем иной оборот: из частного делириума подвинувшегося рассудком цыгана-моряка эксперимент превратился в событие общегражданского значения. Судите сами: за спиной ничего не ведающего народа власти США проводят человеконенавистнические опыты, по своей жестокости дающие фору доктору Менгеле из Аушвица! Вы представляете, сколько денег можно заработать на раскручивании такой сенсации?

Так подключилась третья — обязательная — составляющая любой уважающей себя современной мистификации: тема заговора правительства и его структур против собственного народа! Поистине, конспирология — мать обогащения.

Руки доктора Джессапа дрожали от предвкушения золотого дождя! Дел было невпроворот, поэтому он привлек к работе над раскруткой Филадельфийского Эксперимента двух своих товарищей — Ивана Сандерсона и доктора Мэнсона Валентайна.

Еще одно маленькое лирическое отступление: читатель просто обязан оценить высоту полета бывшего торговца запчастями: доктор Джессап, доктор Валентайн... Как тут не вспомнить эпизод на даче у знакомого «барыги-археолога» в фильме «Джентльмены удачи», когда за обеденным столом собрались сплошные доктора наук. И техник.

Передавая материалы по Филадельфийскому Эксперименту доктору Валентайну, Джессап благословил его на глубокую проработку: «Этот эксперимент чрезвычайно интересен, однако ужасно опасен. Особенно для людей, принявших в нем участие. Использование магнитного резонанса приводит к временному выпадению из нашего измерения, однако этот процесс не поддается контролю. По сути, речь идет о переводе материи на другой уровень или измерение, поэтому, если удастся добиться контроля над резонансом, мы получим настоящий прорыв в науке».

Лучше бы Моррис никому ничего не передавал и никого не благословлял. Потому как сразу же после этого случилось событие, заставившее зайтись от счастья адептов конспирологии: 20 апреля 1959 года Морриса Джессапа нашли мертвым в своей машине. Он как раз направлялся на вечеринку к доктору Валентайну. Для полиции в этом событии не было никаких тайн: Джессап покончил жизнь самоубийством. Причина смерти: отравление углекислым газом. Джессап вырулил на территорию парка Дэйд Каунти, надел шланг на выхлопную трубу, вывел другой его конец в салон, проложил мокрыми тряпками зазор, образовавшийся над стеклом, и завел мотор. В крови Джессапа обнаружили алкоголь в каких-то запредельных дозах. Замешанный на лекарственных препаратах-антидепрессантах, которые Джессап давно потреблял. Аутопсию не проводили.

И напрасно. Потому что возбужденная общественность в версию самоубийства не поверила ни на минуту. В своем бестселлере «Ни следа» (1977) выдающийся исследователь Филадельфийского Эксперимента Чарльз Берлиц (кстати, автор всемирно известного «Бермудского треугольника») отмечал, что в отчете полиции не поминалось ни о какой предсмертной записке. По словам свидетеля, поделившегося информацией с доктором Валентайном, в машине вообще ничего не было найдено, что могло бы подтвердить версию самоубийства. Короче, ежу понятно: Джессапа сгубили... органы! Как только он приблизился на опасное расстояние к тайне бесчеловечного издевательства правительства над гражданами в рамках Филадельфийского Эксперимента, доктора-астронома ликвидировали.

Как бы то ни было, но выпавшее знамя борьбы за правду недолго пролежало бесхозным. Его тут же подхватили отважные исследователи — доктор Валентайн и Альфред Билек.

«А это еще кто такой?» — вправе удивиться читатель. Что ж, давайте знакомиться: Альфред Билек — ветеран Филадельфийского Эксперимента. Да-да, самый настоящий. Вместе с Брэдом Штайгером (настоящее имя Брэд Олсон) Билек написал бестселлер «Филадельфийский Эксперимент и другие заговоры НЛО», в котором дополнил полубезумную версию Карлоса Альенде множеством ценных подробностей.

Так от Билека общественность узнала, что экспериментом руководил не столько Альберт Эйнштейн, сколько другой — не менее именитый — ученый Никола Тесла. На протяжении всей Второй мировой войны доктор Тесла работал на военно-морское ведомство США над проектом, призванным обеспечить электронную неуязвимость кораблей перед радарами неприятеля. По словам Билека, Тесла непосредственно возглавлял Филадельфийский Эксперимент на его начальной стадии, однако как только узнал, что военное командование собирается ставить опыты на людях, тут же раскланялся и вышел из игры. Наивная душа! Ровно через десять месяцев после самоустранения из эксперимента, 7 января 1943, года Тесла был найден мертвым в гостиничном номере в Нью-Йорке. Так что получалось, что не Моррис Джессап, а именно Никола Тесла первым пал жертвой государственного террора.

Бразды правления перешли к доктору Джону фон Нойманну, который и провел со всей своей немецкой бессердечностью оба Филадельфийских Эксперимента: один в порту, другой — в открытом море.

Альфред Билек также великодушно выгородил Альберта Эйнштейна, сообщив, что ученый никогда не принимал непосредственного участия в бесчеловечном «Проекте Радуга» (Project Rainbow, именно так назывался Филадельфийский Эксперимент на самом деле), его роль ограничивалась чисто теоретическим вкладом в виде единой теории поля.

Читатель, наверное, обратил внимание на тот факт, что Альфред Билек впервые подал голос со страниц книги писателя Брэда Штайгера. Это все неспроста. Так уж повелось, что все свидетели и очевидцы эксперимента с самого момента своей материализации шли рука об руку с маститыми «докторами наук и техник» и литераторами по совместительству. Виктор Сильверман — не исключение. Он поделился личными переживаниями в самой знаменитой книге, посвященной РХ, — «Филадельфийский Эксперимент: проект Невидимость» Уильяма Мура и Чарльза Берлица: «Я был на корабле в момент эксперимента. Когда включили генераторы, поднялся чудовищный вой. Едва различимые фигуры и какие-то посторонние объекты заполнили палубу. Зеленый туман рассеялся, и я с удивлением обнаружил, что мы оказались в Норфолке — нашей второй стоянке. Затем туман снова окутал нас, и мы перенеслись обратно в Филадельфию».