...и Северным океаном

В который уже раз сравниваю карту нынешнюю с картой табель-календаря на 1922 год. Это было время старта страны, принявшей имя Советского Союза. Карта-реликвия висит на стене кремлевского кабинета Владимира Ильича Ленина. На ней по северному фасаду из настоящих городов — Мурманск да Архангельск, немного поодаль от него — Вологда, только и всего.

Да, мы знаем, что и сегодня не все в нашей Арктике зрело продумано и хорошо сбалансировано, что народные денежки не всегда тратились там с заглядом в будущее, с умом и пользой. Знаю, что рядом с трудом энтузиастов уживался в северных широтах и труд подневольный, унесший немало жертв. Знаем, что в погоне за дополнительным миллиардом кубометров газа или миллионом тонн нефти мало думали об удобствах, о создании подходящих условий для тех, кому Север по душе, кто хочет и может прочно обжиться там, пустить корни. Знаем, что плохо берегли, да и сегодня недостаточно бережем непредставимо, неожиданно для многих хрупкую, трудно залечивающую раны северную природу.

Все это верно. И все же, думаю, гордость громадностью содеянного народом на весах истории перетянет груз сегодняшних наших промахов и издержек…

Снова и снова смотрю на карту. От масштабов планетарных мысль возвращается к памятным моему поколению делам, положившим основу размаху освоения нашей Арктики. К делам, заставившим поверить в реальность, в возможность, в осуществимость такого размаха. К продолжению этих дел в наши дни.

Цветные линии, то прямые, то немыслимо зигзагообразные, во всех направлениях пересекают карту. Красная прямая через полюс — полет Чкалова. Сравнительно плавные линии вдоль побережья — трассы Северного морского пути. Ну, а ломаные, зигзагообразные — дрейфы станций СП. Попробуйте распрямить, вытянуть в одну линию самый длинный — получится почти семь тысяч километров.

Среди самодельных моих пометок на карте — давний путь Пясинского каравана. Особо отмечен на ней остров Нансена. Его прежде безымянный мыс недавно назван в память 80-летия газеты «Красноярский рабочий». Газеты, когда-то породнившей меня с Севером.

Я нанес на карту путь «Сибири». Не только потому, что он замечателен сам по себе, но и потому, что родной мой край, его окрепнувшие полярные крылья помогали успеху рейса.

Как и в прежние годы, красноярская авиация разведывала путь во льдах. Вертолеты Диксона подстраховывали эвакуацию СП-27, а один диксоновский МИ-8 обосновался на борту «Сибири». Это он доставил на полюс десант ученых. Тем временем самолет ИЛ-14 Игарского авиапредприятия, базируясь на Северной Земле, уже искал подходящую льдину для СП-29. Кстати, именно на Диксоне покинули «Сибирь» люди СП-27, до высадки в море Лаптевых их место заняли полярники СП-29.

…Мы с вами вышли к «северному фасаду» Отечества по Енисею, брату океана, где создана крепкая опора для уверенного освоения Арктики.

Летом незаходящее солнце радует здесь туристов, совершающих рейс к острову Диксон. А в памяти моей — зимняя Дудинка. Полутьма даже в полдень, и призрачные краски северного сияния возникают в той стороне, где стынет полюс. У обмерзших, обледеневших причалов суда курятся паром, при свете прожекторов сосульки переливаются хрусталем. Идет работа. Над трюмами плавают стрелы кранов, и резкие тени мечутся по палубам. Мороз — сорок. Идет работа.

Работает Сибирь. От южных степей до побережья Северного океана.

Передовые люди России верили в великое будущее чудесного края за Уралом. Большевики не только верили — они работали, приближая это будущее, закладывали дороги, строили города, поднимали заводы. Они смело пересекали Полярный круг, шли в тундру, во льды. Они осваивали Арктику от Кольского полуострова до Чукотки упорно и целеустремленно.

Заполярье, как и вся страна, развивается на основе строго научных предвидений. Ближайшее будущее края к востоку от Урала — в планах, разработанных партией до 2000 года. Ученые в своих предварительных прогнозах шагнули уже в XXI век, опираясь на необходимость ускоренного движения вперед.

Сибирь с ее Севером должна остаться Сибирью, сохраняемой во всей ее мужественной суровости, во всей природной неповторимости. Но при этом гораздо лучше, чем сегодня, устроенной, приспособленной для жизни, труда, отдыха человека. Мне по душе слова патриота сибирской земли, академика Михаила Алексеевича Лаврентьева:

— Я верю, что Сибирь будет краем гармонии природы и цивилизации, синонимом процветания и индустриальной мощи.