Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов

Оказалось, дед Олега попал в понтонно-мостовой батальон, расквартированный в хуторе Скиты под нынешним Волгоградом. Он служил на переправе понтонером и исчез 13 мая 1942 года. Но Ерохин сумел отыскать в полковом архиве еще одно боевое донесение — от 16 августа этого же года. В нем значилось, что простреленное тело Федора Пирогова вытащили из реки. 13 мая он погиб во время бомбежки, и тело унесло течением. К берегу останки солдата прибило только 16 августа. Но Пирогова смогли опознать. Так Олег доказал, что его дед не был предателем, а защищал Родину и погиб с честью. «Захоронили его даже не в могиле, а так, в близлежащей воронке», — говорит Ерохин. — Открытие Олега Ерохина повергло в шок всю его семью.

В последние годы Министерство обороны России выделило в помощь поисковикам в Ленинградском военном округе целый батальон. Почему только один, а не два, три? Почему сразу же после войны армия не послала на поиск останков погибших целые полки? Почему православная церковь осталась в стороне от этого благородного, святого дела? Если ответить на эти «почему» трудно в сталинское время, то затем сам Бог велел это свершить.

По сведениям Министерства обороны России, как сообщил полковник Игорь Пресняков, на 20 апреля 2009 года там хранится около миллиона наград, не врученных в свое время фронтовикам. Многие из них уже умерли, либо трудно было установить их новое место жительства. Всего за прошедшее время после войны нашли 253 ветерана, которым вручили 256 наград… Вопиюще уникальный факт!.. [124]

Два кладбища — одна война

Разные кладбища. На одном захоронены советские воины, на другом — покоятся солдаты вермахта. Сборные немецкие кладбища появились в России через 45 лет после окончания Второй мировой войны — в 90-е годы прошлого столетия. В следующие десять лет было открыто 25 немецких кладбищ. [125]

Вот одно из них, о котором следует рассказать. На огромном поле площадью пять гектаров в ста километрах от Санкт-Петербурга, рядом с деревней Сологубовкой, созданы кладбище на 40 тыс. захоронений и парк Мира. Открытие этого, пожалуй, самого крупного захоронения бывших противников состоялось 9 сентября 2000 года. [126]

В центре на погосте установили огромных размеров крест. Такой же стоит на русских военных кладбищах в Германии. Чуть в стороне возведен гранитный монумент женщины с младенцем — работа немецкого скульптора Ирены фон Ляйстнер. Ее жених пропал без вести на Восточном фронте.

Осенью 41-го года фашисты вошли в Сологубовку и издали указ: «Пребывание посторонних лиц на территории деревни запрещено. О появлении посторонних докладывать в комендатуру».

В той деревне жила женщина, мать четверых детей, Ульяна Фенагина. Однажды вечером к ней в дом постучался незнакомец и попросился переночевать. Он был русским. Под страхом смертной казни она пустила его в дом, одела, накормила… А наутро он пошел и сдал ее в комендатуру. Это был наш предатель, который работал на гестапо.

Свидетели того времени вспоминали, что Ульяне в тюрьму приносили дочку, которую она кормила грудью. Потом женщину на глазах у всей деревни расстреляли. Через несколько дней от голода умерла ее девочка. История убийства Ульяны Фенагиной, как факт военного преступления, прозвучала на Нюрнбергском процессе.

В Храме Успения Божией Матери, в Сологубовке, во время войны располагался госпиталь. Сотни немецких солдат приняли смерть в церковном подвале. Сегодня там, где когда-то стояли нары для раненых, установили стеллажи с «Книгами памяти», куда занесены имена всех погибших в России немцев.

Успенскую церковь в Сологубовке восстановили только в 2003 году на средства граждан Германии. Настоятелем храма стал отец Вячеслав Харинов. С тех пор его не устают обвинять в том, что он ходит с кадилом меж могил иноверцев, а в подвалах храма ведет «Книги жизни» фашистских захватчиков.

В ответ на эти замечания священник заявляет: «Как следует относиться к врагу после войны? Что такое церковное миротворчество? Я считаю, что война, — говорит Харинов, — самая непримиримая форма греховной нетерпимости к человеку. Эту нетерпимость легко спровоцировать на уровне взаимоотношений двух государств или народов: «убей немца», «цыгане — недочеловеки». В Церковном миротворчестве — внешняя сторона не столь важна, как в светском.

В каждом человеке враждуют страсти, его ломают грехи — и в этом главная причина всех войн. Важно выявить не только недопустимую сторону войны, но и ее безнравственную, греховную природу.

Моя позиция в отношении павших немцев есть не более, но и не менее чем позиция христианина. Тело усопшего надо предать земле, кем бы он ни был. Можно, конечно, останки врага «высечь», расстрелять, поджечь напалмом, распылить, уничтожить даже на мельчайшие атомы. Но все равно Господь созовет всех в Судный день, поставит перед Собой, и каждый будет держать перед Ним ответ. Зачем нам пытаться заменить собой Господа Бога? Недопустимо языческое отношение к телу любого человека: и душа, и тело каждого живущего созданы Богом с равной любовью.

У человека есть определенный этический запас прочности, и если его нарушить, то наступают необратимые последствия. Человеку, который видел зверства, никогда эмоционально не примириться с врагом. И тогда остается только уповать на свои волю и разум, на мистическое ощущение необходимости достижения мира в своем сердце.

Прощать трудно. Но прощение — не значит примирение со злом. Надо уметь быть мужественным и смелым, говорить и о бессмысленных зверствах немцев, и о неоправданной жестокости наших солдат.

Немцы приезжают в Сологубовку и плачут на могилах своих соотечественников. Я вместе с нашими ветеранами войны объехал русские воинские кладбища в Германии. Мы убедились, что могилы наших солдат находятся в очень хорошем состоянии. То есть немцев самим кладбищем не удивишь. Их больше трогает то, что мы можем простить, что есть место, где они могут помянуть своих родственников. Приезжают совершенно разные люди. Приезжал один монах, замечательный человек, просто старец, сразу видно, что человек честной светлой жизни. Он приехал, чтобы найти брата. И выяснилась потрясающая история. Оказывается, его брат был глубоко религиозным человеком и мечтал о монашестве, но его погнали, как пушечное мясо, на Восточный фронт. А у моего собеседника были совершенно другие жизненные планы. Смерть брата изменила всю его жизнь, он понял, что должен что-то сделать за него. Стал ближе к Церкви. И в конце концов принял монашеский постриг. «Я монах, потому что мой брат не сумел это сделать», — говорил он. Он плакал, когда нашел могилу брата.

Немецкое кладбище и парк Мира в Сологубовке — это миротворческий проект между Россией и Германией, осуществленный на деньги обычных людей. И это самое важное!

Трагедия войны и этические проблемы, связанные с ней, открылись для меня по-настоящему, когда я начал заниматься сологубовским храмом. Немцы собирались взорвать церковь, чтобы проложить дорогу напрямую к кладбищу. Мне пришлось отстаивать храм (в то время это были фактически руины), но вместе с тем убеждать в необходимости устройства немецкого кладбища. Я говорил немцам, что через 50 лет кладбище будет заброшено, если не отметить это место, восстановив храм как памятник примирения двух народов. Поводом к совместному восстановлению храма послужило еще и то, что немцы были причастны к разрушению его во время войны.

Примирение над могилами

Нельзя никак обойти историю рождения немецкого кладбища во Ржеве. Прошли годы, прежде чем удалось его создать. Против организации кладбища выступали бывшие партийные функционеры. Они устраивали митинги, обращались к властям, писали гнусные листовки, вовлекали в антинемецкие настроения часть ветеранов. Однако добиться своей цели не смогли.