Солдаты невидимых сражений. Рассказы о подвигах чекистов

В чемодане у него лежала «Спидола», и можно было предложить себя в качество удрученного клиента, но если окажется, что мастер там не один, и если предположить, что они изголодались по ремонту, то это не годится. Лучше будет организовать сцену встречи старых друзей. Станислав наверняка подхватит.

Павел вошел в мастерскую.

В первой комнате, разделенной надвое широким барьером-прилавком, никого не было. За хлипкой фанерной дверью слышались мужские голоса. Павел постучал по прилавку костяшками пальцев.

Дверь открылась. За нею стояли рядом двое в синих халатах, один помоложе и пониже, другой постарше и повыше. Павел глянул на высокого, развел руки во всю ширь и закричал как в лесу:

— Стасик! Дорогой!

Стасик даже вздрогнул, глаза у него сделались круглые и испуганные. Но в этом сонном царстве можно было испугаться просто от крика. Надежда моментально освоился, так что его коллега не успел ничего заметить. А старые друзья уже обнимались, делая это неуклюже и не совсем естественно, ибо их разделял прилавок.

— Кого я вижу! Друг! Какими судьбами? — кричал Надежда. Он не знал, как ему называть Павла.

Сцена встречи развивалась по нарастающей. Закончилась она словами Надежды, обращенными к его сослуживцу:

— Слушай, Коля, ты иди обедать сейчас, а я потом.

Коля оставил их вдвоем.

Лицо у Надежды сразу потемнело.

— Так действительно можно сделать заикой, — сказал он, глядя Павлу в глаза. — А теперь говори — какими же судьбами?

Павел вынул бумажник, покопался в нем и положил на прилавок пятерку и трешницу. Надежда взял их, долго смотрел на номера, и складки у него между бровями постепенно разгладились.

— Привез что-нибудь? — спросил он, пряча деньги в карман.

Павел похлопал по стоявшему между ними чемодану.

Надежда сказал:

— Знаешь что? Сейчас этот телок вернется, и пойдем отсюда. Все равно работы нет. Ты иди по этой улице к центру, я догоню. — Он снял халат, повесил его на гвоздик.

Направляясь к городскому саду, Павел и Надежда шли по теневой стороне. Было жарко.

— Ты уверен, что пришел без хвоста? — спросил Надежда.

— Не опасайся. В чем, в чем, а в этом опыт есть.

— Что в чемодане?

— Рация, деньги.

— Где бы нам поговорить? — Надежда подумал и решил: — Занесем домой чемодан, а потом погуляем.

Надежда представил Павла хозяину и его старушке жене, как лучшего друга, с которым не виделся бог знает сколько, и сказал, что Павел, возможно, поживет у него день-другой. Старики ничего не имели против.

Комната у Надежды была с низким потолком, но большая и чистая. Едва вошли, Надежда раскрыл чемодан, взял в руки «Спидолу», нежно погладил. Потом обвел комнату взглядом, прикидывая, где ее можно спрятать.

— Она работает и как приемник, — сказал Павел.

Надежда кивнул на стену:

— Народ деликатный, без стука не заходят. Но знаешь…

Решено было взять «Спидолу» с собой — сейчас многие шляются по улицам с транзисторами, как ходячие громкоговорители. Видно было, что Надежде не хочется выпускать рацию из рук. Слишком долго был лишен возможности обладать такой необходимой вещью.

Часть денег рассовали по карманам, а другую Надежда убрал в ящик комода. И вышли на улицу.

Надежда начал с того, что было для него самым главным:

— Они назначили срок первой передачи?

— В любую среду от двадцати трех до двадцати четырех по московскому времени.

— А прием?

— Сказали, что сам сообразишь.

— О шифре речь была?

— Просили передать тебе «Спидолу», остальное меня но касается.

— Тебя учили работать с ней?

— Мне дали маленькую приставку, показали, как включать рацию на передачу.

— А когда ты должен воспользоваться этой приставкой? — спросил Надежда.

— Семнадцатого июля в те же часы. Если бы тебя не нашел.

— Они допускали?

Павел пожал плечами:

— Значит, допускали.

— Ты как будто не доволен, что я тебя расспрашиваю? — деланно удивился Надежда. — Или я спросил что-нибудь лишнее?

— С чего ты?

— Ну ладно. Говори, какие инструкции получил, кто их давал.

— Найти Станислава Курнакова. В городе Я. или в городе К. Вручить «Спидолу», деньги. Дальше слушать Станислава Курнакова. Сказал мне это Себастьян.

— И все?

— Больше ничего.

— А если бы не нашел?

— Включить приставку и передать в эфир. Рацию спрятать. Устроиться здесь и ждать.

Надежда замолчал. Было понятно, что он хотел выяснить, какой степенью доверия облекли Павла в центре, посылая сюда. Теперь он все узнал и был удовлетворен. Нервозность исчезла. Надежда успокоился.

Они вышли к скверу. Надежда предложил посидеть на скамейке.

— Сменим пластинку, Паша, — сказал он, когда сели. — Или ты не Паша?

— Фамилия другая. Потапов.

— Так что же мы с тобой будем делать, Потапов? На работу устраиваться надо, а?

— Надо бы.

— Ладно. Была бы шея, хомут найдется. Скажи, Потапов, ты знаешь мое настоящее имя?

Видно, Надежде показалось, что пластинку менять еще рано.

— Догадываюсь, — сказал Павел.

— Как же?

— Зароков Михаил.

— Тебе Себастьян сказал? Или Дембович?

— Нет.

— А кто?

— Сам сообразил, когда тебя в мастерской увидел.

— Не пойму…

Павел объяснил:

— На допросах, как «Отче наш», все время твердили о двоих — Дембович и Зароков, Зароков и Дембович. Эти фамилии у меня теперь в одном ящике лежат. Ну, с Дембовичем-то мы почти что родные, а Зарокова я в том городе не слыхал. Но зато был знаком с одним фраером, который предлагал мне кататься бесплатно на такси. И вот я вижу этого самого фраера в радиомастерской и почему-то сразу вспоминаю Дембовича. И думаю себе: или Бекас стал психом, или он имеет перед собой человека по фамилии Зароков. Непонятно?

— Соображаешь. — Надежда как будто был удивлен. — А еще никаких фамилий в ящике нет?

Павел знал, что имеется в виду фамилия Тульев. Но как бы не так…

— Нет…

Теперь Надежда счел, что можно перейти на другую тему, и попросил рассказать, каким образом Павла забросили.

Павел описал все но часам, по минутам.

История раскручивалась в обратном порядке.

Надежда заинтересовался подробностями жизни Павла и Леонида Круга в разведцентре, людьми, с которыми Павел сталкивался. Почти всех он хорошо знал. Портреты, нарисованные Павлом, были карикатурны, но обладали поразительным сходством. Надежда все время улыбался.

Павел мимоходом упомянул о букете прозвищ, слышанных им, и тогда Надежда спросил, не приходилось ли ему также слышать об Одуванчике. Павел сказал, что Леонид Круг часто говорил с крайней неприязнью о каком-то старце, который якобы вредит его брату, и иногда называл старца божьим одуванчиком. Надежду при этих словах прямо-таки перекосило. В бумажнике у Павла лежал некролог об отце Надежды, но вынимать его еще не настал срок.

А затем последовали долгие расспросы о ночи на 28 июня, о переправе.

По пути домой зашли в продуктовый магазин. Надежда накупил всякой еды, взял бутылку водки. Он сказал, что первое готовит ему жена хозяина, борщ у нее получается отменный. У хозяев сын служит в армии. Надежда живет в его комнате и даже тапочки его старые донашивает.

Пообедали, покурили. Отнесли тарелки на кухню.

Надежде не терпелось заглянуть внутрь рации, и, дождавшись темноты, он задернул тюлевые занавески, повернул ключ в двери, зажег настольную лампу и верхний свет. Затем достал из комода брезентовую сумку, в которой хранились набор отверток, сверл, напильников, маленькая электродрель, молоточки, и нетерпеливо снял маскировочный корпус «Спидолы».

Ее внутренности состояли из двух самостоятельных блоков. Полюбовавшись компактностью аппаратуры, Надежда принялся изучать цифры и буквы, выдавленные на черной блестящей поверхности эбонитовой оболочки, составленной из продолговатых пластин. Потом взял маленькую отвертку и отвинтил одну пластину. Под нею открылась ниша, из которой Надежда извлек две картонные таблички, формой и размером похожие на маленькие игральные карты, которые принято называть атласными, хотя делаются они не из атласа. И рубашка у них была карточная. А на лицевой стороне отпечатаны календари на 1963 год. Разграфлено по месяцам и но дням недели, воскресенья выделены красным. Но числа в календарях перепутаны. Это был шифр. Вернее, половина шифра.