Звуки индийской музыки. Путь к раге

Нужно помнить, что никто, по существу, не может помочь ученику на его пути. Для него не существует карт. Ученик все должен делать сам и быть убежденным в своей самостоятельности. Он сам должен знать, что без свары в индийской музыке ничего нет, и ему не нужно об этом напоминать. Он должен быть уверен, что ничто не может заменить свару, равно как ничто не может заменить пути к ней и те неуловимые превращения, которые она производит, — ни богатство, ни власть, ни успех у публики, каким бы опьяняющим он ни был. Даже гуру не может помочь ученику, хотя он и находится рядом с ним в периоды кризисов, помогая ему уяснить удивительные превращения, происходящие в его музыкальном видении и в его голосовых возможностях. Стоит ли удивляться тому, что в каждом поколении лишь немногие обременяют себя упомянутым аспектом нашей музыки, тогда как легко удовлетвориться всем тем, что нетрудно иметь, даже если это всего лишь диплом, полученный в результате дрянных экзаменов — трех письменных и одного устного.

Шастры утверждают, что внутри каждого звука, как раз посередине его, находится маленькая дверь и за ней — святилище, где обитает бог, покровитель этого звука. Ученик должен эту дверь отпереть и войти в нее. Выдумка? Да, — но лишь те, кто вставал на этот путь и прошел по нему хоть немного, знают, что такое описание имеет основание — будь оно религиозное, геометрическое или физическое. Если эту аллегорию понимать как выражение попытки пробить путь внутрь звука, в его структуру, как движение в глубь звукоряда, а не вдоль него, то она означает лишь необычный характер упражнений, только и всего. Примет ли ученик эту аллегорию достаточно серьезно, если он научится хорошо владеть звуками и петь раги, зависит от нескольких факторов, ни один из которых не имеет ничего общего с характером нашей музыки.

Стадию брахмачарья в музыке называют часто садхана. Исполнение раги не садхана. Садхана — работа над сварой. После же овладения сварой ученик входит в стадию грихастха, когда он начинает учить раги, технику лайя [31], учится петь различные композиции, начинает выступать публично и этим зарабатывать себе на жизнь.

В старости начинается стадия саннияса, когда певец, проведший жизнь в садхане и исполнительской деятельности, прекращает выступления, поет только бхаджаны и учит своих учеников, наставляет их на путь. Но работа над сварой никогда в действительности не прекращается. Покойный Баде Гулям Али Хан продолжал заниматься ею даже тогда, когда с ним случился удар. Он часто говорил, что прекратить петь означает для него умереть прежде, чем наступит физическая смерть. Значит, музыка и была его жизнью, а не просто занятием, карьерой, способом заработать деньги. Его жизнь давно пошла по дороге свары, а такие люди не делают различия между пением и жизнью. Для них: слово садхана есть синоним слова жизнь.

Роль тампуры

В предыдущей главе мы рассматривали представления о стадии брахмачарья в связи с музыкальным обучением. Мы также рассматривали наиболее важный момент всех усилий и безоговорочной преданности делу, который в нашей культуре именуется садхана.

Садхана — чрезвычайно своеобразное понятие; ничего подобного в других языках не найдешь. Это не занятия в обычном смысле слова, не механическое, например, повторение гамм до тех пор, пока пальцы не станут легкими и точными. Это больше чем занятия, потому что это понятие включает в себя время, когда ученик не занимается. Садхана некоторым особым образом взывает к разуму. Она требует такого ума, который бы неотступно размышлял над тонкостями и множеством значений свары и раги, над чудесными гранями их взаимоотношений. Это самое существенное условие садханы. Одному богу ведомо, как иногда безжалостны к себе музыканты в занятиях, и часто лишь количеством часов они измеряют свои усилия. Но слишком часто эти занятия остаются всего лишь физическими упражнениями и редко перерастают в садхану. Для музыкальной садханы ум должен ощутить свару и множество ее связей с рагой исключительно личным, субъективным образом, глубоко прочувствовать их природу и эмоционально ее воспринять. Люди так много говорят о том, что они знают о музыке, что у них не остается возможности почувствовать ее. Такие люди могут только заниматься музыкой, но редко они способны на самозабвение для того, чтобы достичь садханы.

Интенсивное, почти экстатическое наслаждение сварой — главная характеристика человека, способного к садхане. Если бы только занятиями и знаниями можно было создать Гуляма Али Хана, Кумара Гандхарву или Чембаи, в каждом поколении такие, как они, насчитывались бы тысячами. В самом деле, это было бы вполне возможно — уровень занятий и знаний, даваемых в индийских музыкальных школах, весьма высок. Но этого не случается, что и доказывают нам постоянно хорошо известные гхараны. Ведь нет сомнения, что и знания, и подготовку приобрести гораздо легче, нежели садхану.

Недостаточно просто любить музыку. Необходимо хорошо понимать тот психофизический механизм в человеке, который производит музыку и способен — в то время как музыкант постигает тайны искусства — впитывать в себя элементы человеческой сущности, которые вспыхивают в исполнении его собственном и других. Все это не имеет отношения к тяжелой работе музыканта, это возникает в результате понимания им сути дела. Если оно существует, то можно стремиться к правильным вещам в музыке, следовать своим прозрениям, как леопард преследует свою жертву. И тогда возможно возникновение садханы. Нельзя, пренебрегая упомянутыми стремлениями, достичь истины в индийской музыке.

Но прежде, чем мы действительно сумеем проникнуть в подлинную природу садханы, и для того, чтобы стало яснее, что именно мы вкладываем в это понятие, необходимо рассмотреть одно вспомогательное средство, жизненно важное для достижения садханы. Это тампура. Как ни странно это может показаться всем тем, кто не в состоянии почувствовать пробуждение духа в музыке, именно тампура играет ключевую роль в страстном стремлении к садхане. Именно этот инструмент помогает ученику преодолевать кризисы. Тот, кто обретает хоть крупицу садханы, научается растворяться в звуках тампуры и считать их символом глубочайших жизненных тайн. Тампура может стать источником, питающим чувства, и подмогой в деле сосредоточения внимания на глубинах свары и раги, давая ученику понять громадные музыкальные творческие возможности и тонкость человеческого разума.

Просто необходимо исследовать истинное значение этого инструмента в нашей музыке, чтобы понять значение раги. Без этого инструмента все ваши усилия будут подобны путешествию по пустыне без достаточного запаса воды или пересечению Атлантического океана без лодки. Для музыкально одаренного человека понять это нетрудно. Попросите кого-нибудь, если не можете сами, воспроизвести звук на тампуре. Вслушайтесь внимательно в ее звучание, приблизив инструмент к уху. Попытайтесь осмыслить этот звук, прочувствовать его, обратите внимание на его музыкальную плоть, на его отголоски и резонанс, его струение и бесформенность. Заметьте, что стоит этому звуку начаться, он лишается начала и конца. Он не имеет частей, и любой момент есть и начало, и середина, и конец его. В самом деле, нетрудно заметить, что звук этот пребывает в состоянии постоянного прихода и ухода. Вспомните, что во время занятий вы будете вслушиваться в этот звук часами, и вскоре, как это нетрудно вообразить, вы сможете отключиться от всего, что вас окружает, и даже от собственных мыслей.

Вообразите еще, что после нескольких месяцев работы над тонами звукоряда возникнет возможность нафантазировать самые причудливые связи между звуками, которые вы поете, и звучанием тампуры. Не подумаете ли вы, например, о том, что каждый звук, который вы поете, погружается в озеро струящегося звука, обволакивающего вас, и в котором вы пребываете долго, выплывая на поверхность лишь за глотком воздуха? Можете вы себе представить, что тампура откликается на звуки, которые вы производите, обогащая их, расцвечивая, наполняя их сотнями разных значений, так что каждый звук выглядит созданным заново, и его восприятие сопровождается болью, экстатическим постижением какого-то не вполне выявленного смысла? Представьте себе вот такое живое, одушевленное отношение к инструменту; привыкнув к нему, сливаясь с ним в восхитительном унисоне, вы можете обогатить каждый ваш звук сладостной красотой.