Письма. Часть 2

Я шью Муру пижамные штаны, в которые свободно влезаю сама. Думаю домой между 1-м и 15-м Октября. А Вы — когда и куда?

Целую Вас, надеюсь, что Ваш «зноб» прошел. Еще раз, большое спасибо.

МЦ.

Да! Главное. Был Д<митрий> П<етрович> — на два дня — подымался в наш С<ен-> Лоран, мычал, молчал. Хмур, неисповедим. Разговорить невозможно. Должно быть — плухи дела. О С<увчин>ских ни слова. Ворчал, что Вы уехали, не дав адреса. Отсюда — в Гренобль к сестре. [652] Дальнейших планов никаких.

С<ергей> Я<ковлевич> не толстеет, но чувствует себя хорошо, д<окто>р находит, что ему лучше (легкие), но до полного выздоровления еще далеко. Написал две вещи (проза) — очень хорошие.

Вот, пока, и все новости.

________

Напишите. Саломея, как Вы восприняли конец Маяковского? В связи ли, по-Вашему, с той барышней, которой увлекался в последний приезд? Правда ли, что она вышла замуж? [653]

И — помимо: какое чувство у Вас от этой смерти. Вы его наверное знали.

Посылаю заказным, думая, что так вернее пересылать. Куда-то заложила письмо с адресом.

20-го сент<ября> 1930 г.

St. Pierre-de-Rumilly (H te Savoie)

Chвteau d'Arcine — мне

Дорогая Саломея! Опять надоедаю Вам просьбой об иждивении (сентябрьском). (Перечла и подумала: а не похоже ли мое «надоедаю» на — помните? — письмо Ремизова к А<лександру> Я<ковлевичу> — «Зная Ваше доброе сердце»…?!)

Дорогая Саломея, зная Ваше доброе сердце, еще просьба, даже две:

9-го окт<ября> (26-го сент<ября> по-старому) мой день рожденья — 36 лет — (недавно Але исполнилось 17), подарите мне по этому почтенному, чтобы не написать: печальному, случаю две пары шерстяных чулок, обыкновенных, прочных, pour la marche, [654] хорошо бы до 9-го, ибо замерзаю. На 38–39 номер ноги. Это-первая просьба. Вторая же: если у Ирины есть какая-нибудь обувь, ей ненужная, ради Бога — отложите для Али. Горы съели все, т. е. и сандалии и башмаки, а наши дела таковы, что купить невозможно. Аля носит и 38 и 39 и, по желанию, 40-вой, преимущественно же 39-тый. Так что, если что-нибудь освободится и еще держится — не отдавайте никому. На ressemellage [655] мы способны.

— Кончила Мулодца, — последняя чистка. Теперь нужно думать — куда пристроить. Написала встречу Маяковского с Есениным — (стихи) [656]

Да! Забавная история: письмо от Оцупа — редактора «Чисел» — с просьбой о пяти стихотворных автографах для пяти тысячефранковых экз<емпляров> III книги.

Я: «Автографы либо даю, либо продаю, а продаю 100 фр<анков> штука». Ответ: «Числа бедны, большинство сотрудников [657] работают бесплатно, не говоря уже о редакторах [658] — словом, давай даром.

Я: — На продажу не дарю, — впрочем — вот вам „Хвала богатым“ — хотите пять раз?!

(…И за то, что их в рай не впустят,

И за то, что в глаза не смотрят…)

Убью на переписку целое утро (40 строк по пяти раз, — итого 200) — хоть бы по франку за строку дали!

Но и покушают же „богатые“ (Цейтлин, напр<имер>, Амари: [659] man de Marie: а Marie. [660] Пущу с собственноручной пометкой.

ХВАЛА БОГАТЫМ

(предоставленная автором для нумерованного экз<емпляра> Чисел — безвозмездно. Мне — нравится! Но м. б. — откажутся. Тогда пропали мои 200 строк и рабочее утро. Где наше ни пропадало! Лист будет вклейкой. Кому не понравится — пусть выдерет.

________

Стипендия С<ергея> Я<ковлевича> кончилась, хлопочем до 1-го ноября, но надежды мало. Говорила о нем с д<окто>ром „Pour le moment je le trouve mieux, mais l'avenir c'est toujours l’inconnu!“ [661] — 3наю.

За все лето было три летних недели. Раз ездила в очаровательный Annecy, [662] здесь дешевое автокарное сообщение, но для меня это то же, что пароход в Англию. Был у нас Мирский — давно уже — два дня — дико-мрачен, и мычливей чем когда-либо.

О С<ув>чинских не знаю ничего.

Обнимаю Вас, пишите о себе и не вините меня в ремизовстве.

<Приписка на полях:>

О Хвале богатым пока молчите: сюрприз!

МЦ.

Chвteau d’ Arcine 27-го сент<ября> 1930 г.

St. Pierre-de-Rumilly (H te Savoie)

Дорогая Саломея!

Огромное спасибо. Возопила к Вам по телеграфу из-за необходимости внезапного отъезда С<ергея> Я<ковлевича> — кр<асно->крестовая стипендия кончилась, а каждый лишний день — 45 фр<анков>.

Мы наверное тоже скоро вернемся — не позже 10-го, очень уж здесь холодно по ночам, утром и вечером (NB?! А когда — не).

Приеду и почитаю Вам Молодца и попрошу совета, что мне с ним делать дальше—разные планы.

Целую Вас и горячо благодарю.

МЦ.

Медон, 3-го марта 1931 г.

Дорогая Саломея! Высылаю Вам Новую газету [663] — увы, без своей статьи, и очевидно без своего сотрудничества впредь. Ках поэта мне предпочли — Ладинского, [664] как „статистов“ (от „статьи“) — всех. Статья была самая невинная — О новой русской детской книге. Ни разу слова „советская“, и равняла я современную по своему детству, т. е. противуставляла эпоху эпохе. Политики — никакой. Ннно — имела неосторожность упомянуть и „нашу“ (эмигрантскую) детскую литературу, привести несколько перлов, вроде: