Что видела собака: Про первопроходцев, гениев второго плана, позд-ние таланты, а также другие истори

Комбинации поз и жестов называются фразированием, и истинным талантом коммуникации обладают те, кто умеет правильно согласовать фразирование и коммуникационные намерения, — кто понимает, что, к примеру, акцент должен быть оформлен уверенным и резким жестом. По мнению Брэдли, Сезар демонстрировал блестящее фразирование.

Вот он разговаривает с Патрис и Скоттом. Он держит руки перед собой, в саггитальной плоскости, как называют ее специалисты по анализу Лабана — это область непосредственно перед торсом и за ним. Он наклоняется вперед для особой выразительности, опуская при этом руки на уровень талии и прижимая их к туловищу с тем, чтобы уравновесить некоторую навязчивость своей позы. А когда туловище снова откидывается назад, руки поднимаются вверх, заполняя свободное пространство. На подобные мелочи обычно не обращаешь внимания, но когда тебе на них указывают, неверно истолковать их эмоциональное значение невозможно. Уважение и ободрение. Общение без назойливости. Наблюдая за Се-заром с выключенным звуком, Брэдли несколько раз подряд прокручивала один эпизод. Во время беседы с супругами Сезар провел правой рукой изящную дугу перед грудью. «Он танцует, — говорит Брэдли. — Только посмотрите. Восхитительно! Это своего рода прекрасный танец».

«Все дело в том, что фразы у него разной длины, — продолжает она. — Одни длинные. Другие очень короткие. Некоторые фразы взрывные, насыщенные в начале и затихающие под конец. Некоторые ударные— они нарастают постепенно, вся сила воздействия сосредоточена в конце. Выбор того или иного типа зависит от конкретной задачи. Вот что я называю гибкостью».

Специалисты но анализу движений любят смотреть на Билла Клинтона или Рональда Рейгана — настоящих мастеров фразирования. В отличие от Джорджа Буша. В этом году во время традиционного обращения к Конгрессу Буш все свое выступление монотонно раскачивался, и это движение, к сожалению, еще более подчеркивалось огромным вертикальным банпером, висящим прямо за ним. «Каждая фраза заканчивалась взглядом, устремленным на то или иное место в аудитории, ■— заметила Брэдли и очень похоже изобразила скошенный неподвижный взгляд Буша, который он приберегает для особо торжественных моментов, а йотом принялась слегка раскачиваться вперед-назад. — Немного примитивный прием, инфантильный». Комбинация взгляда и раскачиваний походит, по ее мнению, на поведение подростка. Когда люди говорят о мальчишеской внешности Буша, они имеют в виду, в частности, это. Он двигается, как мальчик, и это замечательно, однако в отличие от таких мастеров движения, как Рейган и Клинтон, он не может избавиться от ребяческих движений даже в тех случаях, когда обстоятельства требуют взрослой реакции.

«У большинства обычных людей мы наблюдаем однообразные движения, — продолжила Брэдли. — Но встречаются люди с четко выраженными предпочтениями в оформлении фраз. Мой муж, например, мистер Горизонтальный. Когда он выступает на совещаниях, то отклоняется назад. Он открыт. Но его движения сводятся к одному, — она откинулась назад, распростерла руки и стала говорить медленнее. — К счастью, он работает с людьми, которые, понимают его. — Брэдли засмеялась. — А встречая такого, как он, — она показала на Сезара на экране телевизора, — что мы делаем? Предлагаем им вести собственную передачу. Серьезно. Награждаем их. Нас тянет к ним, потому что мы чувствуем, что можем уловить самую суть того, что они хотят сообщить. Ее, эту суть, не будут скрывать. Это дарит нам ощущение подлинности».

4

Вернемся к Джону-Би, только на этот раз повторим всю сцепу с самого начала с выключенным звуком. Сезар спускается по ступенькам. И это не тот Сезар, что свистом заставлял угомониться 47 собак. Тут ситуация требует более топкого подхода. «Видите, как он идет? Опустив руки. Они прижаты к бокам», — на этот раз аналитиком выступает Сюзи Тортора, автор книги «Диалог в танце» (The Dancing Dialogue). Тортора, специалист по танцевальной психотерапии из Нью-Йорка, высокая гибкая женщина с длинными темными волосами и красивым фразированием. Она сидит в своем офисе на Бродвее, в большой, пустой, обшитой панелями комнате. «Он держится очень прямо, — замечает она. — Ноги точно под торсом. Он совсем не занимает лишнего пространства. И двигается медленно, давая собаке понять: "Я здесь сам но себе и не собираюсь торопиться. Я еще не представился. Вот, можешь меня обнюхать"». Сезар присаживается на корточки возле Джона-Би. Его тело идеально симметрично, центр тяжести расположен низко. Он занял устойчивую позу, кажется, ничто не способно сдвинуть его с места. Эта поза свидетельствует о внутреннем спокойствии.

Джон-Би начинает изучать Сезара, нервно вертясь вокруг него. Когда пес слишком расходится, Сезар успокаивает его, натягивая поводок. Поскольку Сезар говорит, а корректирующий жест был едва заметным, его легко проглядеть. Остановка. Перемотка. Воспроизведение. «Видите, как все ритмично? — спрашивает Тортора. — Он тянет. Выжидает. Тянет. Выжидает. Тянет. Выжидает. Восхитительное фразирование. Предсказуемое. Он задает ритм слишком возбужденной собаке. Но это не панический, а размеренный ритм. И достаточно места для движения. И это не атака, длительная и непрерывная. Все было проделано быстро и незаметно. Могу поспорить, что в случае с такими собаками, которых люди боятся и рядом с которыми занимают оборонительную позицию, на них постоянно направлена агрессивная сила. В этом случае агрессии нет. Он применяет силу, но без агрессии».

Сезар переходит в гостиную. Начинается поединок. «Посмотрите, как он дает собаке возможность участвовать, — говорит Тортора. — Он позволяет ей вести, предоставляет ей свободу действий». Это вам не агент спецслужб, одним ударом повергающий противника на землю. Сезар держится вертикально, высоко подняв над Джоном-Би руку с поводком. Пока Джон-Би вырывается, клацая зубами, извивается, царапается и отбивается, Сезар словно перемещается вместе с ним. На первый взгляд кажется, будто это драка, но Сезар не дерется. А что же делает Джон-Би?

Детские психологии оперируют термином «регуляция». Если вы регулярно подвергаете здоровых детей воздействию сильного шума, то в конце концов они приучаются засыпать при нем. Они привыкают к шуму: в первый раз он им мешает, но во второй или третий раз они научаются блокировать его, приспосабливаются. Про детей, устраивающих истерики, говорят, что они находятся в состоянии диерегуляции. По какой-либо причине они выходят из себя и никак не могут успокоиться. Джон-Би пребывал в состоянии диерегуляции. Он не дрался, а бился в истерике. А Сезар выступал в роли понимающего родителя. Когда Джон-Би затихал, чтобы перевести дух, Сезар делал наузу вместе с ним. Когда Джон-Би кусал Сезара, тот инстинктивно подносил палец ко рту, но плавным, ровным и спокойным движением, в котором не чувствовалось никакой тревоги.

«Важный момент в методике Сезара — это расчет времени, — продолжает Тортора. — Сейчас его движения несложны и не требуют больших усилий. Качественный диапазон его движений ограничен. Смотрите, он сокращает количество движений. Вот, наконец все завершается».

После того как Джон-Би успокаивается, Сезар гладит его. Прикосновения Сезара уверенны, но не агрессивны; они не такие сильные, чтобы казаться назойливыми, но и не такие слабые, чтобы казаться равнодушными или раздражать. С помощью языка движений — самого попятного и недвусмысленного из всех языков — Сезар убеждает Джона-Би в том, что ему нечего бояться. Джон-Би лежит на боку, пасть приоткрыта, язык высунут наружу. «Взгляните, только взгляните на собаку!» — восклицает Тортора. На морде Джона-Би написана не горечь поражения, а облегчение.

Когда Сезар стал показывать Скотту, как надо утихомиривать питомца, у Скотта ничего не получалось, и Сезар остановил его. «Вы все еще нервничаете, — сказал он. — И не уверены в себе. Поэтому и становитесь объектом нападения». Усмирить собаку не так просто, как кажется. Одного «спокойно, спокойно», произносимого успокаивающим тоном и сопровождаемого почесыванием животика, в случае с Джопом-Би было явно недостаточно, поскольку тот умел распознавать жесты, позы и значение прикосновений. А у Скотта никак не получалось посылать собаке ясные и недвусмысленные сигналы. «Видите, какое у него напряженное и агрессивное выражение лица», — говорит Тортора, когда камера поворачивается к Скотту. Так и есть. У Скотта вытянутое грубоватое лицо с высокими широкими скулами и четко очерченными губами, а двигается он скованно и нервно. «Он слишком суетится, мы видим, как быстрота сочетается с напряженностью, у него характерный бегающий взгляд, — замечает Тортора. — Сложная и слишком бурная жестикуляция. Одновременно совершается столько разных движений. Они отвлекают тех, кто на него смотрит». Скотт — характерный актер, пользующийся заслуженной популярностью вот уже 30 лет. Напряжение и агрессивность, присущие его манерам, делают Скотта интересным и сложным — отличный вариант для Голливуда, но совсем не то, что нужно собаке. Скотт уверяет, что любит Джона-Би, однако его движения говорят о другом.