Монологи эпохи. Факты и факты

Сейчас мы должны поговорить о том, кто побеждает за влияние в мире. И практика такова, что победу одерживают лишь те страны, чей серьёзный базис, экономическое развитие дополняется сильными общественными науками, яркими идеями и развитыми идеалами. И науки общественного цикла, и уровень проработки общественных идей, а также просвещённость населения являются доминирующими факторами в названной борьбе.

К сожалению, лидером в современном мире по числу разработок и идей, оказавших наиболее сильное влияние на жизнь человечества, и их продвижению в этом мире являются Соединённые Штаты. Это факт.

Причём не шибко хитроумный механизм того, как они добиваются успеха. Просто и частные и государственные деньги с большой отдачей и своевременно были вложены в сеть современнейших учебных, и одновременно исследовательских университетов. Исследование и обучение в университетах США неразрывны в одних стенах. И потому они становятся местом притяжения талантливой молодёжи со всего мира. В котле конкурирующей между собой молодёжи выплавляются лучшие из генераторов будущих идей.

«Молодец среди овец, а как дойдёт до молодца, то сам овца», – гласит известная пословица. Дабы доказать, что ты лучший, надо, к сожалению, констатирую, ехать в лучшие американские университеты.

И так хитроумно устроили американцы, что и сами «мозги» добровольно текут к ним, те же «мозги» продуцируют идеи, которые продвигают имидж Соединённых Штатов во всём мире и поднимают над ним «звезданутый» флаг.

С другой стороны все вовлечённые в процессы и механизмы генерации становятся и носителями Американской Идеи, и орудием идеологического наступления Америки по всему миру.

Что касается нашей ситуации, приведу цитату директора знаменитого ИНИОНа, где я сам получал в былые годы колоссальную подпитку в Советское время, когда учился в аспирантуре в МГУ.

Так вот, по нелицеприятной оценке директора Института научной информации по общественным наукам, академика РАН Юрия Пивоварова «впервые в истории России социально-гуманитарные науки оказались не нужны российскому государству, сложившейся политической системе, российскому обществу в целом. Власть сидит на нефти, на газе, на чём-то другом, и ей кажется, что всё и так хорошо, без всякой науки». Сказано было в 2009 году, кстати, в то время, когда стоимость барреля подходила к 150 долларам, и эйфория была полная… пока цена не покатилась вниз.

Власть, если тогда не понимала, то хотя бы сейчас должна понять, что генерация идей и поддержка реальных исследований, а не сонма псевдоучёных и грязного потока фальшивых диссертаций, единственный путь по поддержанию авторитета страны в мире. Причём идей не только общественно-политических, но и в науке вообще.

В Советском Союзе, где конец двадцатого века был ознаменован разгулом догматизма в общественных науках, тем не менее находились точки роста для людей, производящих идеи (как тот же ИНИОН, как ряд кафедр МГУ и Ленинградского университета). Даже догматически зашоренный, Советский Союз заботился о поставках всё новых и новых бойцов на фронт войны идеи.

Сейчас этого догматизма нет. Но идеологическую войну Россия проигрывает. Высшее наше достижение – концепция о суверенной демократии.

Передовые американские учёные считают, устаревшие экономические теории приводят к неправильному выбору целей и путей развития, то есть к неправильному распределению ресурсов. На реальное продвижение ресурсы не попадают, растрачиваются, и государство несёт колоссальные потери.

Идеи и экономические теории прибыльны, причём куда более прибыльны по большому счёту, чем торговля обычными вооружениями и нефтью. Вложение в интеллект является в новом мире одним из самых прибыльных. Просто для правильного вложения надо понимать сам предмет.

Несомненно выдающийся мыслитель планетарного масштаба Карл Маркс утверждал, что «мысли господствующего класса в каждую эпоху оказываются господствующими мыслями». Но у нас пока что-то не видно тех великих мыслей, которыми бы наш господствующий класс был проникнут.

Значит, и всему обществу ничего великого ждать не приходится и ничем великим не владеть.

Разнообразие, смешение и… рассредоточение

В основе теории вероятности – закон больших чисел: предположение о том, что наблюдаемая частота тем ближе к теоретической вероятности, чем больше однотипных событий мы наблюдаем. Но на практике от числа событий радикально зависят сами вероятности. В том числе и вероятность гибели всей человеческой цивилизации.

Есть ли у мира творец – можно спорить очень долго. Но если есть – судить об его планах можно по результатам творения. А главный из этих результатов – разнообразие, смешение и… рассредоточение.

Экологи то и дело сообщают об исчезновении очередного вида живых существ. Только видов этих на свете многие миллионы. И дело не в том, что «на наш век хватит». Главное – взамен погибших непрестанно нарождаются новые. Мы их не замечаем, поскольку от появления вида до его обнаружения – не говоря уж о полном научном описании – могут пройти многие годы, а то и века. Но в целом разнообразие природных сообществ не уменьшается.

Более того, в каждом таком сообществе сосуществуют бок о бок самые разнообразные существа. Даже в пустынях, где солнце, казалось бы, способно выжечь всё живое, или в убийственных арктических морозах грамотный биолог найдёт многие сотни животных и растений, взаимодействующих самыми разными способами – от взаимного поедания до столь же взаимной защиты.

Именно разнообразие, смешение и сосуществование – основа выживания. Если, допустим, стебелёк гороха в поле обовьётся вокруг стебля пшеницы – горох получит опору и будет лучше освещаться солнцем, а пшеница станет снабжаться азотом из клубеньков на корнях гороха.

Но вот в поле приходит человек. И для простоты и удобства сеет в нём только пшеницу. После чего ей, естественно, не хватает азота, и человеку приходится удобрять почву искусственно. А на соседнем поле – с горохом – ставить подпорки, чтобы обеспечить эффективное усвоение света.

Правда, грамотный хозяин посеет пшеницу на следующий год после гороха – чтобы использовать хотя бы азот, накопленный за сезон в почве. Но что делать, если рынку нужно больше пшеницы, чем гороха?

Во время первого визита в США едва ли не сильнейшее потрясение Хрущёв испытал, наблюдая высочайшую интенсификацию сельского хозяйства. Прежде всего – благодаря монокультуре. Например, знаменитый в ту пору фермер Гарст из Айовы на вопрос о севообороте в его хозяйстве ответил: «Corn – corn – Miami – corn» (кукуруза – кукуруза – Майами – кукуруза), т. е. сеет он только кукурузу, а прибыли ему хватает, чтобы отдыхать на популярнейшем (и соответственно самом дорогом) морском курорте страны. Но для поддержания такого «оборота» хозяйство Гарста расходовало столько минеральных удобрений, что после возвращения в СССР вождь распорядился развернуть строительство многих десятков крупнейших в мире предприятий по их производству.

Вдобавок дело не только в необходимости искусственного ухода за природой, перекроенной по человеческим требованиям.

По ходу войны с бурами – переселенцами из Нидерландов в Южную Африку – британцы, чтобы избавиться от партизан, стали массово сгонять гражданское население в большие охраняемые лагеря. Они, естественно, получили название концентрационных. И очень скоро стали местами массовых смертей и главным символом ужасов войны. Люди, скученные сверх всяких природных пределов, заражались всяческими инфекциями с пугающей лёгкостью.

Этого вообще-то следовало ожидать. Издавна главными очагами эпидемий были города – просто потому, что люди там жили плотно.

Скажем, Пелопоннесская война закончилась победой Спарты не потому, что её жители с раннего детства тренировались для войны – демократические Афины явили ничуть не меньшую воинскую доблесть, а союзников вокруг них сплотилось куда больше. Но Афины, сжатые сравнительно малой – ради надёжности обороны – крепостной стеной, оказались поражены жестокой болезнью (её традиционно зовут чумой, хотя клиническая картина, дошедшая до нас в письменных источниках той поры, не имеет с нынешней чумой ничего общего). Спартанцы же, ради демонстрации веры в собственные силы занявшие под город больше места, остались здоровы.