Страницы незримых поединков

Но время, оперативная обстановка ломали и опровергали формальную логику. Продвижение фронта на запад заставляло аковцев действовать с лихорадочной, опрометчивой даже поспешностью. Они знали, что только в «мутной воде» прифронтовой зоны, где местные власти не обрели свою силу, где все движется, перемещается — войска, беженцы, госпитали, тыловые службы, — они могут действовать эффективнее всего. И чем дальше отодвигалась передовая, чем больше входила в свои берега мирная жизнь, тем хуже было для аковцев.

Нет, должны они себя проявить, должны! И скорее всего, — ночью.

Спал он теперь совсем мало. Осунулся. Корчмарь спрашивал, почему пан советский офицер плохо кушает? Не угодно ли бимберу для аппетиту? Не хочет? Странно, почему это он не хочет. Но и сам Буряк выглядел не лучшим образом. Потухла доброжелательная внимательность в его глазах, лютая, волчья терпеливость стояла теперь в них.

И вот, это было уже в декабре, когда бледный снег тонко лег на сырую землю, в глухую полночь Петр услыхал, как скрипнула дверь в дальнем конце корчмы, не скрипнула даже — вздохнула. Стремительно пробежав коридорчиком, он увидел желтенькую полоску света. Теперь нужно было действовать быстро, решительно. Будить солдат, звать часового? Пока займут входы и выходы, связные уйдут. Пригодилась бы теперь даже Ольга… Нет, нужно одному. И стремительно, пока аковцы еще не успели оглядеться.

Рванув на себя дверь, он метнулся в сторону от проема, одновременно выстрелив в потолок и крикнув: «Руки!» За столом, перед керосиновой лампой, вместе с Витольдом Буряком сидели двое. Один тотчас же дернулся вниз, но лейтенант выстрелом расщепил у его лица край стола, и тот медленно распрямился.

— Руки! Не двигаться. За окном солдаты. Сидеть! — крикнул он Витольду, сделавшему движение к лампе, и выстрелил еще раз — пуля чмокнула, прошивая доску стола у самых пальцев корчмаря. Не сводя глаз с этой троицы, лейтенант крикнул в открытые двери:

— Алексеев, Петренко! Зажечь еще огня. Быстро!

Разбуженные выстрелами и криком солдаты по всей корчме бухали уже сапогами.

При обыске у связных была обнаружена шифровка, упрятанная в сигарету. Она содержала сведения о складе оружия в лесах под Маркушевым — сто станковых пулеметов, орудия, патроны, снаряды, военное снаряжение, продовольствие, рассчитанное на длительную диверсионно-подрывную борьбу. Допрос задержанных дал сведения и о некоторых других связниках и явочных квартирах аковского подполья. А Ольга? Как она? Чем смогла, чем сумела, помогла эта женщина своей новой родине — возрождающейся Польше, проявив при этом незаурядное мужество. Ей оказали помощь, перевезли в Люблин, устроили с жильем, работой. У нее была маленькая дочка, которую нужно было растить, воспитывать, ставить на ноги…

…Это лишь один эпизод из боевой биографии Петра Федоровича Половинкина, ставшего чекистом в те далекие, грозные годы войны. После освобождения Польши и окончательного разгрома фашистского рейха Петр Федорович семь лет служил в Германии, а с 1952 года он живет уже в нашем степном Оренбуржье. Работал сначала в Орске, затем в Бугуруслане и областном Управлении КГБ.

Теперь это грузноватый краснолицый человек с седой короткой стрижкой. Он похож на многих прохожих на улицах Оренбурга, и многие прохожие, люди его поколения, похожи на него — каждый со своей и трудной, и счастливой судьбой.

Разве только вот взгляд у бывшего армейского контрразведчика, а ныне майора в отставке, прежним остался: то с хитроватым, веселым, то тихим и ласковым каким-то прищуром, тем прищуром, который так располагает к нему людей.

А. САВЕЛЬЕВ

На глухом полустанке

В Ленинском районе Оренбурга многие знают ветерана войны и труда, подполковника в отставке Н. М. Огородникова. Он на пенсии, но продолжает трудиться, полон энергии и бодрости.

Человек интересной судьбы, Николай Максимович длительное время был кадровым контрразведчиком.

Когда началась Великая Отечественная война, выпускника средней школы из села Логачевка Тоцкого района Николая Огородникова направили в Актюбинское пехотное училище. Но закончить его не удалось. Из курсантов сформировали роту автоматчиков и направили на Калининский фронт.

В боях за освобождение Великих Лук был ранен. Освобождал Смоленск, Витебск, Ригу. Участвовал в разгроме японской Квантунской армии.

После войны коммунист Н. М. Огородников был направлен на работу в органы государственной безопасности Молдавии, а затем с 1955 по 1962 год был старшим оперуполномоченным в Управлении Особых отделов Группы Советских войск в ГДР.

Обстановка в Германской Демократической Республике тогда была сложной. Новый общественный строй утверждался в условиях яростного сопротивления затаившихся врагов из эксплуататорских классов и недобитых фашистов.

Положение усугублялось тем, что в центре ГДР оказался Западный Берлин — очаг международной напряженности в Европе и центр шпионажа западных стран против СССР. Он буквально был нашпигован десятками разведывательных органов стран НАТО.

Свободное сообщение между Западным Берлином и ГДР позволяло вражеским разведкам засылать свою агентуру в расположение советских воинских частей, вербовать агентов из числа граждан ГДР.

В 1958 году в Управление Особых отделов поступили данные о том, что британская разведка располагает сведениями о советской воинской части — складе боеприпасов группового подчинения. Далее уточнялось: один из английских разведорганов в Западном Берлине систематически получает информацию о количестве вагонов и характере грузов, поступающих на склад из Советского Союза и отправляемых со склада частям и соединениям наших войск. Это обеспокоило советское командование: склад относился к категории особо важных объектов и обеспечивал боеспособность войск. Надо было установить источник информации и обезвредить.

Заместитель начальника Управления Особых отделов генерал-майор В. П. Соколов вызвал старшего оперуполномоченного капитана Н. М. Огородникова и ознакомил с обстановкой:

— Вы назначаетесь ответственным за эту операцию. Подключите к работе еще двух человек, обслуживающих объект. Свяжитесь с местными органами госбезопасности ГДР. Разработайте мероприятия по выявлению английского агента.

Отвечали за объект капитан Г. Н. Краснов и старший лейтенант А. В. Метелев. Они и были включены в оперативную группу. Офицеры познакомили Огородникова с обстановкой на объекте и вокруг него, с людьми, работающими там.

На другой день Николай Максимович побывал в окружном отделе госбезопасности республики и договорился о взаимодействии. В помощь нашей группе был выделен лейтенант Макс Гартман — худощавый подвижный блондин невысокого роста, из рабочей семьи.

Объект, интересующий вражескую разведку, был в лесистой местности, в стороне от населенных пунктов, в полукилометре от глухого полустанка. Оттуда подходила железнодорожная ветка, по ней подавались вагоны туда и обратно. Склад был построен еще в 1936 году, и до разгрома фашистской Германии там хранились авиабомбы для «люфтваффе» Геринга. Хранилища, оборудование, транспортные средства, казармы — все оставалось в прежнем виде. И это, конечно, облегчало действия вражеских лазутчиков.

Обслуживался и охранялся склад штатом советских военнослужащих. Начальником этой небольшой части был подполковник П. В. Васильченко — боевой, опытный офицер.

До пятидесятого года здесь работали слесарями, дворниками, грузчиками около двадцати вольнонаемных из соседних деревень. Все они впоследствии были уволены, а их обязанности стали выполнять военнослужащие. Кое-кто из этих «бывших» выехал в ФРГ. И это еще раз подтверждало, что западные спецслужбы достаточно осведомлены о дислокации и назначении объекта.

И все-таки еще один местный житель продолжал числиться на складе слесарем-электриком. Это был Карл Беккер, 67-летний старик, сухощавый, с редкими бесцветными волосами. В годы войны он потерял всю свою семью: сын был убит югославскими партизанами, дочь погибла под бомбами в Берлине, жена умерла. И теперь Беккер проживал вместе со своей сестрой Мартой, примерно такого же возраста, на хуторе в трех километрах от нашей воинской части.