Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн

14

Но, так или иначе, они подъезжают к больнице. Это тело привезло свою душу на место ссылки. Вот они подъезжают к воротам, шофер затормозил - ему нравится тормозить, он так делает губами: г-т-кх! - и Эйнштейн вышел, открыл дверцу перед Чарльзом и сказал: “Чарльз… Милый, ведь я же очень хочу, чтобы ты вернулся!” Это было как обращение ко времени, да? Вернулся куда? Вернулся в тот городок внизу? Ну, он вернется, конечно, тогда начинается вопрос: каким? Он там будет, он всегда там; в смысле - его помнят, его видят, он разговаривает - это как бы во снах, но они занимают очень много времени. Он есть, он там, он дух, но тело этого духа помещают в закрытую психиатрическую клинику. Эйнштейн плачет - конечно, Эйнштейн плачет. Он говорит: “Чарльз, прости… прощай. Я так хочу, чтобы ты вернулся”. А Чарльз - ему же хочется, чтобы Эйнштейн тоже попал к нему? - хочется, конечно, и он… Но как это объяснить - он не знает. Его скоро будут бить, но пока он стоит перед Эйнштейном, и не знает, как ему это объяснить. Не может же он ему сказать: “Прими грибов”. Потому что ничего принимать не надо, можно же просто знать, кто ты. Перестать играть, и знать, кто ты, и всё. И ты оказываешься сам собой. Это дух говорит телу. Но дух говорит запутанно, потому что ему всё слишком ясно. И он говорит: “Я тоже хочу, чтобы ты приходил ко мне почаще. Я люблю тебя, конечно. Хочешь, я буду тебе письма писать? Хочешь, возьми мою переписку с женой?” А Эйнштейн ее уже читал, в университетском суде, когда были разборки, жена всё отнесла. “Ну, возьми там, книги мои почитай”. А Эйнштейн говорит: “Да, кстати, Чарльз, не вопрос, если тебе нужны будут какие книги, я привезу”. Конечно, это грустно, что ж они, только книгами могут общаться? Ну, и то хорошо, там ведь дорога какая длинная, а ну как авто откажет, или типографии выйдут из строя, или сломается теплоизоляция, и придется топить книгами, и они сгорят? И Дарвину-то это по фигу, а Эйнштейну-то это страшно. Бедный Эйнштейн.

Дарвину больно - нет, сапог не может, а вот расставание может. Он говорит: “Ну, пока”. Он может шутить - нет, в этот момент он не шутит.

15

Подходит врач. Теперь Эйнштейну, чтобы приехать к своей душе, придется садиться на машину, и даже вызывать шофера, и что-то кому-то объяснять. Это сложно - ну, в его обстановке это сложно. Много звонков по его мобильному члену. Но его тянет - конечно, тело тянет к душе. А Дарвин - он ведь будет и в городке, но теперь место, где они смогут сойтись, будет только в клинике. И хорошо, что он там, хоть как-то определились. Понятно, что где. Эйнштейн едет назад со своим мобильным… ну, понятно. Шофер делает: ту-ту-у-у! - ему же всё равно, дорога идет вниз или вверх. А Дарвина раздевают, укладывают. Ему хорошо. Он дух. И всё. Вся история.

ОСНОВНОЙ ЧЕРТОЙ МОИХ СОВРЕМЕННИКОВ… (К-13, стр. 44)

ДУША СВОБОДНА. (К-34, стр. 56)

КАК БУДТО ДВА ХОЗЯИНА… (К-35, стр. 57)

ЕСЛИ ПЕРЕСТАТЬ СОБИРАТЬ БЛЕСТЯЩИЕ МОНЕТКИ… (М-12, стр. 71)

И-35. Счастливый конец

tc

"И-35. Счастливый конец"

И-35.

1) Стоит Саша в клетке, зубы сжал, губы сжал, и выросло у него сто жал. Жала полифункциональные: одни врагов жалят, другие жалеют. Стали его называть Сашка-Жало, а потом: Сашка-Жалоба. А потом - Сашка-Жлоб. Потому что он был твердый и острый, и никому ничего не давал. А он всё сжимался и сжимался. Твердый стал, уже не просверлить; ущипнуть - и то трудно. Ужался. Жалкое, если присмотреться, зрелище.

2) Взял мальчик Саша шашку, пистолет и гранатомет и стал врагов крушить во все стороны. А они вялые такие, такие призрачные комарики; он их бьет, они разбегаются. Из многих какая-то жидкость течет. Потом Саша то ли собственной шашкой поранился, то ли стукнул его кто-то, только и у него из ранки кровь пошла. Он смотрит - из врагов та же кровь капала. “Ой, - думает, - какие же они дураки, они же тоже живые. Буду на них изнутри смотреть, в крайнем случае - до крови щипать, чтобы помнить”.

3) Стоит Саша в клетке, аж глаза закрыл, никуда смотреть не хочется. Потом вспомнил зэковский способ и быстро тайком нарисовал два глаза на бумажках и слюной прилепил их на закрытые веки. Теперь он сам в себя смотрел, а пустоглазые смотрели ему в нарисованные глаза, и за своего приняли. Обрадовались, выпустили его из клетки, он отошел на безопасное расстояние, а потом глаза открыл, сказал: “Спокойной ночи, кретины!” - и ушел.

4) Пришли наши, освободили Сашу из клетки. Глаза у него уже затуманиваться стали, он их обратно проплакал. Потом он стал хитрым миссионером среди пустоглазых и пустогрудых, называл их “пустяками”. Потом решил: чего пустяками заниматься?

КУДА УГОДНО.

И-36. Волчонок и Роза

tc

"И-36. Волчонок и Роза"

И-36.

Глупый, толстенький волчонок, который вечно рыскал по лесу, пока мама занималась тем, что папа не велел, однажды набрел на окраину парка. Там было восемь прилизанных грядок, и на них росли цветы, которые были такими смешными, что их можно было назвать гиацинтами, а в сторонке был розовый куст, на котором распустилась роза. Волчонку она приглянулась, он потянулся к ней носом, подошел поближе - и наткнулся на колючку. Это так его возмутило, что он схватил розу зубами, сломал, а потом разжевал и съел.

Ах, как плохо волчатам есть розы! Волки серые, а розы зеленые и красные - краски так не мешаются! Но волчонок убежал домой, а роза оказалась в его желудке, и он был совершенно черный, а в темноте один цвет не отличишь от другого. Роза впилась единственным оставшимся шипом в какое-то место, на ощупь, и застыла, впервые в жизни слушая ток соков другого существа. Постепенно к этим сокам примешался розовый аромат.

В это время волчонку снилась розовая страна, где все были легче пуха и плавали на лодках по реке и, когда хотели, перелетали из одной лодки в другую.

Он проспал завтрак, получил подзатыльник от мамы, побежал на уроки, вернулся весь красный: гоняли белок, сердце стучало как бешеное, а на сердце спала роза, и никто не знал об этом.

Волчонку стали сниться ярко цветущие кактусы в песках, он влюбился и краснел, только увидев кисточки на ушах у малинника, где они встречались, а роза росла и просачивалась тоненькими побегами по его нутру.

На охоте он сбился на запах клевера, любимая ушла к вожаку, и он красными от ярости глазами смотрел, как они гуляют вдвоем, и убегал в степь, чтобы ветер охолодил, но даже когда дождь пронизывал его до косточки, роза впитывала влагу и рассылала невидимые стрелы.

Он подрался с вожаком, потом с друзьями, которые не пошли за ним, когда он отправился разыскивать новую стаю. Он бежал на юг, солнце слепило глаза, пробегал какие-то пустоши, пустыри, поляны и упал только на окраине какого-то сада, где была распахана земля, и розовый куст, уже пронизавший его насквозь, прорвал его шкуру и расцвел, и корни, выпившие сердце, вросли в землю.