Журнал «Вокруг Света» № 11 за 2003 год

В Галифаксе наконец собрались все пять наших подлодок, следующих в Полярное. Здесь решено было сделать длительную стоянку, чтобы основательно подготовиться к переходу через океан, благо порт, являвшийся главной базой атлантического флота Канады, имел для этого все возможности. На советских кораблях требовалось устранить многочисленные повреждения, полученные во время шторма. Объем работ был очень велик, и только участие канадцев помогло справиться с ремонтом.

15 декабря наших подводников принимал командующий флотом Канады контр-адмирал Муррей. Этот визит был обставлен с подчеркнутой торжественностью – русских моряков у входа в штаб встречал почетный караул. Адмирал выслушал все просьбы подводников и тотчас отдал приказ об оказании необходимой помощи в ремонте. В штабе канадского флота наших моряков ознакомили с обстановкой в Северной Атлантике. Здесь охотятся «волчьи стаи» фашистских подлодок – группы из 3—6 субмарин, постоянно действующих на путях союзных конвоев. Подводникам сообщили, что в Рейкьявик пойдут только Л-15 и С-51, остальным предстояло отправиться в шотландский Росайт, где для них изготовят аккумуляторные батареи. Датой выхода в море для С-56 и С-51 было назначено 29 декабря.

Канадцы оказались очень радушными хозяевами. Несмотря на исключительную занятость, наши моряки не могли отказаться от многочисленных приглашений – пришлось побывать у губернатора провинции и мэра города, начальника гарнизона и командиров различных воинских частей. Двери местного кинотеатра были всегда открыты для русских подводников – так решил его владелец. Особенно теплой получилась встреча на сторожевике, на котором продолжали сражаться французы, покинувшие свою оккупированную родину.

Пробыв в Галифаксе более двух недель, вечером 29 декабря от причальной стенки Адмиралтейской гавани отошла С-56 – последняя из советских подлодок.

Тяжелые глыбы облаков улеглись на поверхность океана. Дождь и мокрый снег снижали видимость, и корабли время от времени теряли друг друга. За день до Нового года подводники попрощались со своим провожатым – американским эсминцем «Бернадоу». Теперь каждой лодке предстояло самостоятельное плавание через Атлантический океан.

31 декабря С-56 шла у берегов Ньюфаундленда – там, где встречаются теплая река Гольфстрима и студеные воды Лабрадора, где океан всегда бурлив, а туманы особенно густы. Барометр непрерывно падал, что не предвещало ничего хорошего, и Щедрин отдал приказ о погружении. Прошло не более четверти часа, как вдруг лодку сильно накренило на корму и корабль стал терять плавучесть. Раздался жуткий скрежет по левому борту. О произошедшем затем Щедрин впоследствии вспоминал: «Мина заграждения… Нарвались на минреп…» – вот первая мысль.

– Стоп моторы! Жду взрыва. Но все тихо. И сразу резкий толчок. Лодку застопорило, ниже она не идет. А дифферент на корму нарастает. Стук и скрежет в районе седьмого отсека. Что-то нас держит… Минреп? Не похоже. Но, может, висим и на минрепе, зацепившись кормовым горизонтальным рулем. Я обрел способность спокойно рассуждать. Представляю себе так: толчок был настолько резким, что мы бы уже давно подтянули к себе мину и ушли к рыбам на завтрак. Нет, не минреп… Мы все еще тремся обо что-то кормой. И у этого «что-то» немалая площадь, большая держащая сила. Несмотря на солидную положительную плавучесть, лодка никак не может всплыть… Так что же нас держит?

Почти уверен: затонувший корабль. Мы висим на его мачтах. Лодка, видно, попала кормой под рею. Потому и скрежет на палубе…

Когда я решился дать двумя электромоторами полный назад – лодка задрожала, затряслась… Вдруг раздался шум и грохот, совсем как при валке деревьев в лесу, только железных. Мы сломали и свалили на себя мачту или трубу. Во всяком случае, то, что упало, оставило метки на краске наружных бортов и палубе, оборвало радиоантенны… Но главное – мы выбрались, не поломав ни винтов, ни рулей».

…Приближался Новый год. В предпраздничной суете Щедрин вдруг заметил, что они не захватили в Канаде елку. Комиссар субмарины Дмитрий Богачев в ответ только разводил руками: «Канадцы продавали елки не вырубленные, а выкопанные с корнями и землей. Куда нам такую? А рубить жаль!». Пришлось делать елки самим – из проволоки и выкрашенной зеленкой марли. На камбузе коки готовили сюрприз к новогоднему столу, нещадно гоняя всех, пытавшихся раскрыть «военную тайну».

«Подарок» подводникам приготовило и ведомство Геббельса – побледневший старшина радистов Николай Пустовалов доложил Щедрину, что берлинское радио на волне Коминтерна на русском языке сообщило о выходе из Галифакса пяти советских подлодок, три из которых уже потоплены, а остальные «преследуются доблестными морскими силами фюрера». Выслушав, Щедрин привел Пустовалова в чувства и запретил ему говорить об этом кому бы то ни было, справедливо полагая, что сообщение лживо. В полночь на мостике раздались звуки рынды. Щедрин по переговорным трубам поздравил команду, обошел все отсеки, поднялся на палубу.

Первое утро нового года было туманным. К полудню лодка взяла курс на север, к проливу Дрейка. Океан разгулялся не на шутку– в это время года штормы Северной Атлантики жестоки, как никогда. Ветер крепчал, укрыться под водой лодка не могла – ресурс батарей был практически исчерпан, да и отставание от графика к этому не располагало. Все ощутимее становилось холодное дыхание Гренландии. По палубе прокатывались тонны ледяной воды, темные горы шестиметровых волн заливали рубку и центральный пост, били и раскачивали лодку, а барометр продолжал падать.

Во время атлантического перехода команде С-56 практически не пришлось отдыхать – непрерывный шторм не давал ни минуты покоя, по трюмам отсеков гуляла вода, жестокая качка сбрасывала людей с коек. Кока Василия Митрофанова обварило кипятком при раздаче пищи. Вахтенные офицеры и сигнальщики стояли в мокрой обмерзшей одежде на палубе по четыре часа. Взглянув как-то на своего самого зоркого сигнальщика Васю Легченкова, дрожащего от нестерпимого холода, Щедрин приказал меняться каждые два часа. Лишь штурман Юрий Иванов почти беспрерывно находился на обледеневшей палубе, надеясь «поймать» в секстант солнце или звезды. Несмотря на шторм, С-56 продвигалась вперед с прежней скоростью. Север приветствовал подлодку айсбергом и полярными сияниями. 6 января ветер достиг ураганной силы, лодка затерялась среди пятнадцатиметровых волн. Щедрин, настоявшийся на мостике, слег с температурой под сорок.

Атлантика продолжала неистовствовать. 8 января океан рассвирепел – силу ветра уже невозможно было оценить в баллах, а высота волн порой превышала 18 метров. Трещал легкий корпус лодки, повредило цистерны главного балласта – все они стали пропускать воду, изуродованными оказались кормовые надстройки, покорежило рули. Лишь утром 11 января подводники увидели на горизонте очертания Гебридских островов. Субмарина обогнула побережье Северной Шотландии, вышла в Северное море и 12 января в сопровождении британского тральщика прибыла в Росайт, где уже стояли С-54 и С-55.

После тяжелых испытаний в двух океанах лодкам был необходим серьезный ремонт. С-56 поставили в док, экипаж разместился на плавучей базе. Несмотря на то что в Росайте располагалась одна из крупнейших ремонтных баз флота, работы на наших подлодках шли крайне медленно. Чтобы ускорить ремонт, Щедрину приходилось проявлять чудеса дипломатии, команда подлодки взяла значительную часть работ на себя, но все же проходили дни, недели, а С-56 по-прежнему оставалась в доке.

Кроме неприятных контактов с местными чиновниками, были у наших подводников и другие, гораздо более приятные встречи. В шотландской базе Данди русских принимали моряки флотилии подводных лодок, на которых воевали поляки, датчане, голландцы, французы и норвежцы. Подводные лодки из оккупированных стран Европы сражались у берегов Скандинавии – рядом с кораблями Северного флота, на который шли наши субмарины. Русским подводникам даже предложили вступить в интернациональную флотилию. На плавбазе, где разместились моряки С-56, Щедрину часто приходилось встречаться со старпомом этого судна – ирландцем по имени Джон. Был он немолод, жил без семьи и редко покидал свое судно. За полтора месяца, что провели подводники на его базе, Джон все присматривался к русским. И вот незадолго до отплытия ирландец вместе со своим другом пришел на подлодку. Щедрин провел гостей по отсекам, пригласил к столу. Подняли тост за тех, кто бьет врага. В руках у Джона оказалась статуэтка – веселый матрос, в берете с помпоном, в широченных штанах – старинный моряк иностранного флота.