Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Когда Гудини впервые увидел пациента в этом влажном тюке из простыней, его глаза сверкнули. Можно было сделать номер. Он попросил двоих служащих клиники прийти к нему в гостиницу и упаковать его. Освобождался он в течение двух часов. Они упаковали его еще раз, но теперь он был готов и сумел найти способ ослабить натяжение простыни. Однако, когда на простыни налили теплой воды, задача усложнилась в сотни раз.

Он освобождался от влажной кипы простыней при зрителях, и на это ушел час с четвертью. Ценители поняли, что номер блестящий, но ожидания большинства зрителей были обмануты.

В конце концов Гудини усложнил номер: теперь его руки связывали, а сам кокон перетягивался железной цепью.

Освобождение из кокона требовало невиданных доселе затрат энергии, поэтому Гудини бросил этот номер, показав его в Европе и Америке. Воздействие на зрителей было не пропорционально затраченным усилиям.

23 октября 1908 года Гудини отмечал двадцать пятую годовщину своей деятельности в шоу-бизнесе.

В этот период он разработал трюк, который провел резкую грань между талантливым мастером сценического эффекта и подлинным гением. Это было освобождение из петли на виселице.

Виселица была не в форме перевернутой буквы «L», как ее обычно изображают на картинках. Она состояла из двух подпорок и прочной перекладины между ними; подпорки крепились к помосту. Кисти рук Гудини связывали крест-накрест, концы веревки были обмотаны вокруг его тела и крепко затянуты за спиной. На ногах были кожаные путы, в кольца которых вдевалась короткая цепь, соединенная с колечками у основания столбов. На шею надевали кожаную петлю, сквозь кольцо в которой пропускали веревку, которая шла вниз и привязывалась к петле между ног Гудини. Шея артиста трижды обматывалась крепкой веревкой, привязанной к крестовине. Шею защищал кожаный ремень.

На взгляд зрителей, задача была неразрешима, однако не успевал опуститься занавес будки, как Гудини выходил из нее, сосредоточенно развязывая зубами узлы на запястьях. Расправившись с последним узлом, Гарри с видом победителя швырял веревку в зал и кланялся.

Публика пребывала в недоумении. Гудини показывал трюк так, что невозможно было догадаться о способе освобождения. Как, к примеру, ему удавалось наклониться с веревкой на шее, чтобы развязать' ноги? И как мог он снять веревку с шеи, когда его руки были связаны на уровне груди? И каким образом ослабил веревки за спиной, не освободив кисти рук? Зрители беспрестанно задавали себе эти вопросы и не находили ответов.

Но ответ был прост. Решение дано в старой «библии» Гудини «Откровения медиума». Анонимный автор советует предполагаемому медиуму делать следующее: если он связан слишком крепко, надо иметь при себе острое лезвие, спрятанное в одежде. Разрезав веревки, следует извлечь их дубликаты, а для пущей убедительности заявить, будто на помощь пришло божественное Провидение.

Гарри не утверждал, что, ему помогло Провидение, но процедура была именно такова. Гарри прятал на груди острое лезвие и, как только закрывался занавес, начинал освобождать кисти рук. На это уходило одно мгновение. Затем он натягивал две петли на шее так, что на миг у него перехватывало дыхание. Когда веревка ослаблялась настолько, что можно было снять третью петлю с шеи, задача решалась просто. Резко наклонившись к ногам, он расстегивал ремни и освобождался. Гениальность Гудини проявилась в том, что он прятал веревку с кистей рук и заменял ее другой, с заранее завязанными узлами. Потом он выходил из будки и делал вид, будто освобождает кисти. Таким образом создавалось впечатление, будто кисти становились свободными не в первую, а в последнюю очередь.

По мнению многих иллюзионистов, финал номера с виселицей был гениальной выдумкой. Как писал сам Гудини в книге «Робер-Гудин без маски», секрет успеха заключается не в том, что делает фокусник, а в том, что о его действиях думает публика.

22

Вызов профессионала

Когда Гудини перешел от трюков с упаковочными коробками и металлическими котлами к освобождениям от приспособлений, выпущенных государством для психоневрологических клиник, он рекламировал их на бланках театров, в которых выступал: «Оксфорд, Управляющему Мистеру Блит-Платту, Мистеру Гудини. Дорогой сэр, узнав, что Стюарт Мартин из лондонского приюта Бедлам не может снабдить Вас никакими смирительными приспособлениями, хотели бы сообщить Вам, что мы, нижеподписавшиеся, опытные работники клиник для душевнобольных, можем участвовать в номере, привязав Вас к койке сумасшедшего. Это обычный метод усмирения больных, склонных к буйству или самоубийству. Если Вы попытаетесь освободиться на глазах у зрителей, мы приедем в Оксфорд в среду вечером и подвергнем Вас испытанию. Уильям Маршал (брат милосердия с десятилетним стажем,), ДжонДю Кин (брат милосердия, 4 года стажа в Лондоне и 9 лет — в Северной Дакоте), Альберт Дайэдемс, Европейский госпиталь, (3 года стажа в Кейн-Хилл)».

Гудини принял вышеуказанный вызов и сделал попытку освободиться на глазах у зрителей вечером в среду, 11 ноября 1980 года.

Речь, понятно, шла всего лишь о койке для душевнобольных, номере, который Гарри уже пытался продать одиннадцать лет назад в Нью-Йорке. Но теперь вызов бросили профессионалы, и это меняло дело.

Чтобы освободиться из койки, надо было поизвиваться, но зато публика принимала трюк на ура. До конца сезона братья милосердия работали с Гудини как члены его группы. В их обязанности входило профессиональное надевание на Гарри смирительной рубашки, завязывание ремней койки и, конечно же, пеленание его в мокрые простыни.

В конце января 1909 года Гарри получил длинное и интересное письмо от Айры Эрастоса Давенпорта. Старый артист предлагал Гудини вместе совершить кругосветное турне, во время которого он, Давенпорт, будет выступать с лекциями по спиритизму, а Гудини — выступать со своими номерами, используя будку, чтобы публика не знала, как проделываются трюки. Однако осуществлению этого замысла помешала кончина Давенпорта в 1911 году.

В апреле 1909 года погиб один человек, смерть которого пробудила в душе Гарри смешанные чувства. Он вырезал заметку об этом событии из лондонской «Дейли Мейл»:

«Ландшут, Бавария. Так называемый «Король наручников», назвавшийся Рикардо, который появился здесь в мьюзик-холле сегодня утром, спрыгнул в наручниках с моста Люитпольд, чтобы снять наручники под водой. Попытка не удалась, и он утонул».

Летом Гудини затосковал по своей матери. Он пригласил ее посетить их и предложил пригласить мать Бесс. Миссис Вейсс и миссис Ранер прекрасно провели время, Гарри и Бесс то и дело устраивали им банкеты. Каждый день Гарри выдавал им по фунту стерлингов на расходы и, разумеется, оплатил им обратный проезд.

Под конец их гостевания Гарри дал специальное представление в Плимуте, и оно было вполне в его духе. Через Коллинза он устроил вызов работников государственных доков, которые сделали посылочный ящик с гвоздями в два с половиной дюйма длиной. Освободился Гарри за рекордное время.

Возможно, что истерия толпы, дожидавшейся Гудини у стен театра, не была уж совсем спонтанной, но, во всяком случае, в гостиницу его несли на руках. На глазах у двух матерей публика устроила «королю освобождения» десятиминутную овацию. Не каждому удается предстать перед матерью и тещей в столь выгодном свете!

Но что-то, казалось, омрачало триумф Гудини. Во время визита матерей домашняя собака Гарри, Чарли, заболела, ее отвезли к ветеринару, а затем опять домой — подыхать. Гудини и Бесс, не имевшие детей, были очень привязаны к собаке, и смерть «маленького песика Чарли» очень омрачила их лето, лучезарное во всех других отношениях. Этот пес жил у них восемь лет, с той поры, когда они впервые отправились завоевывать Европу.

Уилл Голдстон обычно рассказывал о своей первой встрече с Гудини, которого он знал по печати еще за несколько лет до того, как последний пересек океан. Как-то в 1900 году Голдстон брел по Лайм-Стрит в Ливерпуле с Меламетель. Голдстон увидел идущего ему навстречу невысокого человека в поношенном костюме и обтрепанной шляпе. Воротник пальто у мужчины был поднят, чтобы защититься от ветра. Когда они поравнялись, Голдстон увидел, что мужчина несет под пальто маленькую собачку, укрывая ее от холода. Узнав мужчину по фотографиям, Голдстон подошел к нему, извинился и спросил: «Вы не Гарри Гудини?» Потрепанный человек слегка ощетинился: «Да. А кто вы?» — «Уилл Голдстон».