Ельцин. Лебедь. Хасавюрт

Тем не менее, в целом, по словам Зюганова, он удовлетворен состоявшимися выборами: «Более 40 процентов избирателей проголосовали за Народно-патриотический блок, тем самым подтвердивший свою высокую общественную значимость… В стране сформировалась двухпартийная система: это Народно-патриотический блок, который выдвигает идеалы законности и справедливости, и партия власти, которая не имеет четкой политической структуры».

Однако не все соратники Зюганова по упомянутому блоку разделяли его удовлетворение и оптимизм. Правление Российского общенационального союза, входившего в состав блока, по итогам выборов пришло к заключению: блок явно недооценил, в какой степени российские граждане сегодня отрицают коммунистическую идеологию. «Нежелание возвращаться в прошлое для большинства российских граждан оказалось сильнее их собственной жизненной неустроенности и недовольства существующей властью», заявил после выборов лидер РОС Сергей Бабурин. По его мнению, одна из главных причин неудачи на выборах «переоценка левых настроений у большинства населения» и «гипертрофированная роль КПРФ в коалиции».

Наблюдатели ставят высший балл

Пожалуй, ни одни выборы в России не удостаивались таких высоких оценок со стороны иностранных наблюдателей, как президентские выборы 1996 года, особенно второй тур.

Руководители делегаций наблюдателей от ОБСЕ, Европарламента и Совета Европы Андраш Баршонь, Констанция Крель и Эрнст Мюлеманн утром 4 июля провели в Госдуме пресс-конференцию, где поделились своими впечатлениями о втором туре президентских выборов. По их оценкам, выборы были «свободными, беспристрастными и справедливыми». В ходе второго тура «наблюдатели не обнаружили каких-либо манипуляций и фальсификаций». Был, конечно, замечен ряд мелких нарушений в частности, широкое использование открепительных талонов и переносных урн, однако, как полагают наблюдатели, они «не могут заслонить всю картину выборов».

Достаточно критично наблюдатели отозвались лишь о работе российских СМИ. Как сказала Констанция Крель, в прессе, особенно на телевидении, «не были обеспечены равные условия для кандидатов в президенты, предпочтение отдавалось Борису Ельцину». Впрочем, она оговорилась, что не знает, «насколько это повлияло на выбор избирателей».

Согласившись в целом с коллегой, Андраш Баршонь высказался по этому поводу более определенно: мол, «нельзя утверждать, будто СМИ предопределили расклад голосов российских избирателей и предрешили избрание президентом Бориса Ельцина».

Представитель Совета Европы Эрнст Мюлеманн также пришел к заключению, что «нынешний президент получил слишком много времени на телевидении, а его соперник не имел аналогичных шансов».

«Второй раунд президентских выборов в России можно считать самым лучшим из всех, которые когда-либо приходилось наблюдать в России иностранным наблюдателям» такова была оценка представителя Международного республиканского института Уильяма Болла.

И опять замечание по поводу «предвзятого отношения» СМИ и государственных, и частных по поводу предпочтения, которое они отдавали Борису Ельцину.

Кто ж станет возражать, претенденты действительно должны иметь равный доступ к СМИ. Но реально так редко бывает. Это признавали и сами наблюдатели. По словам той же Констанции Крель, неравенство информационных возможностей обычное дело для демократических стран: «Во Франции или, скажем, в Германии действующий президент и канцлер всегда имеют преимущества перед теми, кто лишь добивается этих постов».

Резюмируя впечатления иностранных и российских наблюдателей, а также собственные впечатления, Николай Рябов после оглашения результатов второго тура 9 июля заявил:

«Мы считаем, что победа одного из претендентов Бориса Николаевича Ельцина одержана честно, справедливо, демократично, полностью законно и не подвергается никаким сомнениям...»

Прогнозы оказались точными

Вскоре после того, как стали известны результаты второго тура, пусть и предварительные, сделалось ясно: эти результаты близки к тем, которые ожидались социологами. Об этом, в частности, утром 4 июля заявил директор ВЦИОМа Юрий Левада.

Неточность большинства прогнозов не превышала двух-трех процентов.

Точнее других результат Ельцина предсказали Институт сравнительных социологических исследований (ожидавший, что президент получит 55 процентов), Институт социально-политических исследований и Институт социологии парламентаризма (назвавшие одну и ту же цифру 56 процентов).

Прогноз ВЦИОМа был: Ельцин 52 процента, Зюганов 43…

Здесь можно повторить то же самое, что было сказано по поводу первого тура: вряд ли прогнозы оказались бы столь точны, если бы выборы были фальсифицированы.

Некоторые эксперты например, Дмитрий Орешкин утверждали, что значительный отрыв во втором туре обеспечили Ельцину избиратели Лебедя, две трети которых проголосовали во втором туре за действующего президента. Другие, как, например, тот же Юрий Левада, считали, что голоса приверженцев Лебедя и Явлинского хоть и способствовали победе Ельцина, но при этом не сыграли решающей роли…

Сам Ельцин, ожидая результата, был уверен: все зависит от электората Лебедя и Явлинского за кого он проголосует и проголосует ли вообще. По-видимому, эта ельцинская уверенность сохранилась и тогда, когда итоги стали известны: да, все решили именно эти избиратели, вероятно, полагал победитель.

Миф о победе Зюганова

Конечно, фальсификация на тех выборах, по-видимому, была. Тут ничего необычного нет.

− Фальсификация бывает всегда, − уверенно заявляет тот же Александр Ослон.

Однако в отношении президентских выборов 1996 года эта, в общем-то, достаточно невинная тривиальная истина, благодаря мощной целенаправленной пропаганде, обрела вселенские масштабы. Чуть ли не аксиомой сделалось: на тех выборах победил не Ельцин, а Зюганов; Ельцин же был объявлен победителем благодаря грубой подтасовке голосов.

И вот уж эта «аксиома» порхает из уст в уста, вкладывается в уши миллионам читателей, зрителей, слушателей. Как? Вы не знаете, что те выборы были полностью фальсифицированы? Господи, да это же всем известно!

«Всем известно» − и все. И никаких доказательств не требуется.

Кремлевский серый кардинал Сурков как-то даже бросил небрежно:

− Мы помним выборы 1996 года… Как между турами вдруг в некоторых регионах сказочным образом поменялись предпочтения, причем самым радикальным образом… Если тогда была демократия, тогда я не знаю, что такое демократия.

В общем, при Ельцине не было демократии, а вот при Путине и Суркове она расцвела пышным цветом (даром, что по всем экспертным международным оценкам Россия, начиная с 2000 года, в части соблюдения демократических норм откатилась далеко назад).

Вообще-то, Суркову надо бы знать, что для радикальной смены выборных предпочтений в том или ином регионе нужно совсем немного. В принципе, теоретически, достаточно одного голоса. Скажем, за кандидата Икс в каком-то регионе в первом туре проголосовало 100000 избирателей, а за кандидата Игрек − 99999. Вполне можно считать, что этот регион предпочел Икса Игреку. Во втором же туре один из избирателей развернул на 180 градусов свое мнение о кандидатах. Стало быть, и весь регион, говоря словами Суркова, «сказочным образом» радикально изменил свои предпочтения.

Но анализом тех выборов занимались не только ангажированные чиновники, но и серьезные ученые. Казанский социолог Валентин Михайлов провел дотошное статистическое исследование их результатов. Он сравнил итоги первого и второго туров − посмотрел, в какой степени соотношение голосов, поданных за Ельцина и Зюганова в первом туре, отличается от этого же параметра, полученного во втором туре. В качестве нормального, не вызывающего подозрений он принял диапазон от 0,9 до 1,5. Большинство регионов уложились в эту норму. То есть там, как полагает Михайлов, серьезных нарушений не было. Преимущество Ельцина здесь увеличилось по естественным причинам: