Правда о «Смерш»

Возможно, что авария самолета провалила немецкую операцию, засветив место посадки и десантирования. Надо заметить, что операция проводилась немцами в очень плохую погоду при весьма ограниченной видимости. Но и при самых благоприятных условиях, при исключительном везении Таврин и его помощница не имели бы никаких шансов.

Несмотря на близившийся конец войны, «Смерш» вел крупные оперативные игры с противником.

Интересна операция, проводившаяся органами «Смерш» с сентября 1944 фактически до самого конца войны. После того, как в августе 1944 органами «Смерш» были пленены несколько агентов немецкой разведгруппы с рацией (помните финал прекрасной книги В. Богомолова «Момент истины»?), через немецкого радиста ушло сообщение. В сообщении говорилось, что удалось обнаружить и установить связь с несколькими группами немецких солдат и офицеров численностью более 1000 человек, «продолжающих борьбу в советском тылу». «Группы» мечтали прорваться на запад и просили помощи оружием и снаряжением. Подготовка радиоигры была тщательно спланирована, были использованы имена недавно плененных офицеров противника, числившихся у немцев пропавшими без вести, в частности, оберстлейтенанта Генриха Шерхорна, командира стрелкового батальона. Немецкая фронтовая разведка, проводившая операцию по нашему «приглашению», присвоила ей имя этого офицера — «Шерхорн».

Немцы в течение нескольких месяцев вели радиоигру, затем осуществили несколько воздушных разведок над заявленным районом.

19 октября 1944 года о «группе» было доложено фюреру. Тот, лишенный в последнее время положительной информации с фронта, немедленно воодушевился и приказал безотлагательно начать доставку требуемого снаряжения и вооружения. В «район действия» были выброшены две проверяющие группы. Этих агентов напряженно ждали. Одна из групп тут же попала в руки «Смерш», и уже через день к немцам полетели новые оптимистичные радиограммы. До конца своих дней Гитлер «запал» на разработку советской разведки, упорно приказывая доставлять грузы в район Борисова, а позднее на территорию Польши.

Последний груз — оружие, снаряжение, продукты питания и медикаменты — был выброшен немцами «группе Шерхорна» за две недели до конца войны — 18 апреля 1945 года! Среди снаряжения, сброшенного в этот день, находился «Рыцарский крест железного креста», которым Гитлер наградил своего последнего любимца — теперь уже оберста Генриха Шерхорна, тихо жившего и работавшего тогда в подмосковном Красногорске.

Всего немцы совершили к «окруженной группировке» более 20 вылетов, сбросив около 60 тонн ценных военных грузов. Надо подчеркнуть, что усилия эти были предприняты врагом в самое тяжелое для него время, когда на счету была каждая тонна горючего, каждый фауст-патрон, каждый ящик с гранатами.

…В октябре 1944 года вместе с начальником контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии полковником Н.М. Карпенко и старшиной водителем (к глубокому сожалению, годы стерли из памяти его фамилию) мы ехали на «виллисе» по безлюдной и мрачной лесной дороге в направлении Ковеля в штаб армии.

Ехали мы довольно долго, в машине было жарко, и нам дружно захотелось пить. Заметили водителю, чтобы он был повнимательнее, и вскоре увидели неподалеку добротный и прочный дом, прилепившийся у самых комлей гигантских стволов. Мы остановились метров за 50 в кустарнике и направились к дому. Перед этим проинструктировали водителя, вооруженного автоматом, чтобы в случае стрельбы или при каких-либо иных подозрительных обстоятельствах он немедленно проникал в помещение и действовал по обстановке.

Зайдя в дом, мы встретили мрачного бородатого лесника с недобрым взглядом. Поздоровались, попросили воды. Тот на странном языке, состоявшем из русских, польских, украинских и немецких слов, заметил, что за водой он должен ненадолго выйти из дома. Мы согласились.

Через несколько минут он вернулся, а следом за ним быстро и решительно вошли два здоровенных, заросших мужика в грязных тулупах и без лишних слов навели на нас винтовки. Затем коротко потребовали лечь на пол.

Пришлось подчиниться: такой оборотистости от нашего бородатого хозяина мы не ждали. Чтобы затянуть время, я стал говорить, что воюем вместе за Украину, за ее освобождение, что был на защите Одессы с первого до последнего дня, что совсем недавно освобождал ее, что мой начальник украинец, носит украинскую фамилию Карпенко, что румыны отняли часть украинской территории, назвав ее Транснистрия.

Внимательно прослушав мою довольно длинную тираду, они, нерешительно переглянувшись, заметили, что являются совсем маленькими людьми, что отведут нас в лес, ну а там начальство пусть разбирается.

Смысл моих речей состоял, конечно же, в затяжке времени, в том, чтобы наш водитель, оставшийся в машине, заподозрил неладное и, вспомнив полученные инструкции, вошел в дом. Так и произошло. Водитель наш видел, как из дому вышел лесник, а через несколько минут вернулся обратно в сопровождении двух вооруженных людей. Внимательно осмотревшись и сняв автомат с предохранителя, он вбежал в дом и, увидев нас на полу, а двух заросших мужиков — с винтовками в руках, понял, в чем дело, и автоматной очередью закончил дискуссию. Мы тут же вынули личное оружие и бросились вон из зловещей хаты, залегли по разные ее стороны и некоторое время внимательно наблюдали за прилегающим лесом.

Не заметив ничего подозрительного, мы от всей души поблагодарили нашего водителя-спасителя и, оставив его на улице для наблюдения, вернулись в дом. Обыскав убитых и скромное убранство, мы нашли много интересного по нашей части: инструкции — как нападать на отдельных красноармейцев, как нарушать линии связи, минировать здания и технику, строить схроны и т. д. Нашли также несколько красноармейских книжек и справок: кто-то был не столь удачлив при встрече с бандитами.

По прибытии в штаб мы немедленно и подробно доложили о случившемся. Обстоятельствами дела заинтересовался и сам командующий армией генерал Н.Э. Берзарин. Тем более, что похожие случаи уже происходили в последнее время. Он наградил нашего водителя медалью «За отвагу» и послал во все части армии шифротелеграмму о повышении бдительности, исполнении охраны спящих бойцов, о повышении внимания при задержании подозрительных личностей, был изложен и целый ряд других специальных требований.

Наш толковый и отважный водитель вскоре был направлен на учебу, а я его потерял, о чем до сих пор жалею.

Запомнилось, что мы выезжали в село Вулька-Родощинская, где на ночлег останавливалось отделение из семи человек, и все они были убиты. По целому ряду прямых и косвенных свидетельств стало ясно, что эти и многие другие преступления — дело рук оуновских бандитов.

Органы «Смерш». по своей линии всемерно, насколько позволяли силы и обстановка, усилили борьбу с бандитизмом.

В январе 1945 года войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление. Сразу же были достигнуты большие боевые результаты.

Под Варшавой, январь 1945 года. 1-й Белорусский фронт

Вскоре после тяжелых боев была освобождена Варшава. Без оперативной паузы наступление развивалось ускоренными темпами. За день советские войска продвигались порой на 50–70 километров.

Обращало на себя внимание то обстоятельство, что польское население не проявляло тех положительных эмоций и беспредельной радости, которые мы наблюдали при освобождении советских городов. Зато наши войска дружно и восторженно приветствовали люди, освобожденные из концентрационных лагерей: французы, бельгийцы, югославы… Они двигались обычно вместе, колонной, кто с мешком на спине, кто с коляской, кто на велосипеде. Надо было видеть их восторженные лица, худые руки, сжатые в кулаки и поднятые к плечу, приветствия, несшиеся к нам сквозь топот и лязг, на всех языках Европы.

Вскоре после освобождения Варшавы из контрразведки «Смерш» фронта поступило указание собрать данные о реакции поляков на вход на их территорию советских войск. Эти данные требовались для личного доклада начальника ГУКР «Смерш» B.C. Абакумова И.В. Сталину.