Вокруг Света # 7-2005 (2778)

Реальные проблемы режим Сётоку—Докё пытался решить с помощью ритуалов, молитв и магии. Однако ничего не помогало, даже неоднократные помилования преступников, что считалось очень сильной мерой воздействия на разгневанное Небо. При этом в соответствии с дальневосточными представлениями об индивидуальной ответственности правителя за все свалившиеся на страну беды императрица Сётоку брала вину на себя: «Обладая малой добродетельностью, взошли Мы на трон по ошибке. Народ не ласкаем и не милуем, люди потеряли покой. Оглядываемся назад и плачем над содеянными грехами, страдаем, ибо не можем выбраться изо рва. И решили Мы, что пришло время провозгласить указ о великом помиловании в Поднебесной…»

Но и эти старания были тщетны. Ни амнистии, ни запреты на употребление мяса и сакэ ситуацию не разрешили. Что же оставалось? Только с еще большим жаром возносить молитвы, верить и надеяться. «Болезни продолжают терзать людей, природные бедствия продолжают грозить. Не можем найти себе места – так долго терзается Наше сердце. Но если заповеданное Нам учение Будды откликнется на Наши молитвы, тогда страданиям непременно настанет предел и бедствиям непременно настанет конец».

А тем временем амбиции Докё росли день ото дня: несмотря на все свои титулы, он посчитал, что должен стать императором не только религиозным, но и настоящим. Видимо, монах полагал, что у самой Сётоку для решения возникших проблем попросту не хватает харизмы. А может быть, дело было в обыкновенном тщеславии. Для достижения своей цели Докё попытался использовать глубоко укоренившуюся в японском народе веру в предсказания.

Буддизм получает распространение в Японии с середины VI века. Он проникает из Кореи и Китая. Предпосылкой этого стала назревшая необходимость создания общегосударственной идеологии, которая не могла существовать на основе разрозненных культов местной религии синто. В первую очередь в распространении буддизма были заинтересованы правящий род и нарождавшаяся служилая знать, которые и начали оказывать новой религии прямую государственную поддержку. На средства двора строились храмы, при дворе проводились буддийские церемонии и ритуалы.

Пик государственной поддержки буддизма пришелся как раз на период Нара. В правление Сёму (724—749) в каждой провинции начинают возводиться государственные буддийские храмы, в самой столице строится гигантский храм Тодайдзи. Монахам в этих храмах вменялось в обязанность возносить молитвы о благополучии государства и императора. После попытки государственного переворота, предпринятого монахом Докё, происходит некоторое отчуждение государства от буддизма: становится ясно, что культ Будды начинает выходить из-под тотального государственного контроля. Но к этому времени религия уже и не нуждалась в протекции двора. Это было связано с тем, что ее догмы полностью вписались в представления зарождающейся «средневековой личности» и возложили на эту личность персональную этическую и религиозную ответственность за совершенные деяния. К тому же, например, в синтоизме концепции посмертного существования, как таковой, нет. Тогда как буддизм предлагал ясную и определенную систему представлений о рае и аде, о прижизненном и посмертном воздаянии за совершенные деяния.

В 769 году в Наре стало известно, что синтоистский бог Хатиман из храма Уса с острова Кюсю якобы пожелал, чтобы Докё стал императором. Но тут единственный раз за правление Сётоку чары Докё оказались бессильны, ибо императрице было явлено другое, совершенно неожиданное для «императора учения Будды» видение: она должна отправить придворного Вакэ Киёмаро на Кюсю, чтобы он узнал истинную волю бога. Докё не мог ослушаться, но напутствовал посланца такими словами: «Несомненно, что великий бог Хатиман призывает Киёмаро, дабы объявить ему о моем избрании на престол». Далее последовала вполне лукавая фраза: «В этом случае я дарую тебе высокий ранг и должность».

И пока Киёмаро совершал достаточно длительное по тем временам путешествие, Докё всячески привечал членов рода Вакэ и даже назвал один уезд его именем. Но Киёмаро вернулся от оракула с шокирующим для Докё ответом: «Со времени начала нашего государства и до дней нынешних определено, кому быть государем, а кому – подданным. И не случалось еще, чтобы подданный стал государем. Трон солнца небесной богини Аматэрасу должен наследоваться императорским домом. Неправедный же да будет изгнан».

За такой ответ Докё сослал самого Киёмаро, однако больше он уже не возобновлял своих претензий на престол. Потомки считали Киёмаро спасителем императорской династии: в XX веке, например, его портрет одно время украшал десятииеновую банкноту.

Влияние Докё на императрицу было столь прочным, что и после уникальной в японской истории попытки свержения правящей династии он продолжал сохранять свои позиции. Однако дни его могущества были уже сочтены. После смерти императрицы, последовавшей в 770 году в возрасте 53 лет, новый император Конин немедленно изгнал Докё из столицы Нары в далекий храм в провинции Симоцукэ, где он и скончался через три года. Родственники Докё тоже потеряли свои посты, его братьев сослали. Так аристократия взяла реванш за временное поражение.

Почему же около десяти лет родовые аристократы терпели при дворе безродного монаха? С точки зрения современного человека, решить эту проблему можно было проще простого: убрать неугодного. Но, во-первых, вряд ли в Японии VIII века мыслили такими жесткими категориями, во-вторых, покровительство императрицы и к тому же совместная жизнь с ней придавали Докё своего рода «статус неприкосновенности»: право входа в ее покои имели всего несколько человек.

Возмущение, вызванное Докё, было столь велико, что Конин счел за благо изменить прежний девиз правления, не дожидаясь конца года, что считалось совершенно недопустимым с точки зрения «нормальной» императорской этики. Официальная хроника вынесла Докё безжалостный вердикт: «Докё вел себя по своему хотению, строил множество храмов, необоснованно прибегая к трудовой повинности. Личные дела подданных и дела государственные приходили в упадок, средств государству перестало хватать. Управление и наказания становились с каждым годом все более жестокими, убийства случались часто. Преступлений в это время было совершено слишком много».

Действия Докё навлекли гонения не только на него самого и его сторонников. После его смерти при дворе усилились антибуддийские настроения, сократилась государственная помощь буддийским храмам, ужесточился государственный контроль над пострижением в монахи. Государству были нужны работники, а монахи освобождались от налогов и не давали потомства. Перенос столицы в Хэйан (современный Киото) в 794 году также часто объясняют желанием императорского двора уйти от влияния мощных буддийских монастырей и храмов, которые располагались в Наре. Отныне место буддизма в официальной идеологии занимают конфуцианство и синтоизм, аристократы вместе с домочадцами, слугами и ремесленниками перебрались в Хэйан, и Нара опустела. На месте прежней столицы крестьяне стали возделывать свои поля, и только несколько буддийских храмов сегодня напоминают о былом величии Сётоку. В Хэйане таких грандиозных храмов уже не строили.

Так потерпела крах попытка построения буддийской теократии в отдельно взятой стране. Аристократическая элита Японии окончательно осознала, что единственным магическим (равно как и практическим) гарантом ее наследственных привилегий может служить только синтоизм с его развитым культом предков, из которого проистекает подчеркнуто уважительное отношение к истории и традиции вообще. Только те роды, которые возводили свое происхождение к божествам синто, имели право руководить страной. И хотя буддизм к этому времени набрал достаточно сил для самостоятельного развития без поддержки государства, хотя государей и аристократов продолжали хоронить согласно буддийскому ритуалу сожжения, никогда больше в истории этой страны буддизм не играл той колоссальной роли, которая была ему уготована в VIII столетии.